Но может ли Элий объяснить Веру, откуда в нашем уродливом мире берутся такие уроды, как Макрин?
Глава 7
«Сообщения в вечерних выпусках вестников о том, что Александр Цезарь был взят под стражу якобы по подозрению в совершении изнасилования, подтвердились.
Однако по заявлению медиков юный Цезарь скорее всего совершил это преступление в невменяемом состоянии. Сейчас он находится в центре имени Галена, где проходит всестороннее обследование. Следствие по этому делу продолжается».
«Монголы разрушили плотины, распределявшие воды Окса [51] 12 июля. по всему Хорезму, и затопили улицы Ургенча. Кто не погиб от рук монголов, кто утонул, захлебнувшись в мутных водах реки».
В табулярии[52] царила пронзительная торжественная тишина. Тишина храмов, где обитают божества. Здесь тоже жило божество. Где еще обитать музе Клио, покровительнице истории, как не в этом здании, хранящем тысячи скульптур исторических деятелей и миллионы документов. Вся история Рима заключена в бесчисленных залах архива. Здесь можно было найти отчет о заседании сената, на котором Филипп Араб назначил Деция командующим армией и отправил в поход против мятежников. Ветхие, грозящие рассыпаться пылью записи о заседаниях сената во времена божественного Марка Аврелия сообщали, что император никогда не уходил из курии, пока консул не объявлял: «Мы больше не задерживаем вас, отцы-сенаторы». На дубовых полках, отполированных самим временем до блеска, хранились рукописи Корнелия Тацита и Тита Ливия, отчеты о военных походах и списки легионов. А в нишах, подсвеченные голубоватыми лампами, застыли статуи императоров. Одни – в полном вооружении, в нагрудниках, украшенных замысловатыми рельефами, другие – в тогах, с задумчивыми сосредоточенными лицами. В детстве все мальчишки играют в войну, но, повзрослев, далеко не каждый торопится взять в руки меч. С годами все чаще и чаще люди отдают предпочтение книге или перу. К сожалению, не многим государствам удается дожить до того времени, когда они предпочитают стол переговоров полям сражений. Особенно в том случае, если седую Империю окружают юные царства. Только что созданные государства надо приручить, втянуть в свою орбиту, внушить свой образ мыслей, привить свой образ действий. Тогда союзники будут принимать решения, угодные Империи, а враги уважать эти решения. Иногда такое удается. Двери храма двуликого Януса, эти врата войны, заперты уже более двадцати лет. Выросло целое поколение, не ведающее, что такое война. Но кто-то хотел, чтобы двери храма Януса вновь открылись. Кто-то, заказавший клеймо Макрину.
Вер отыскал нужную залу и заглянул в закуток служителя. Здесь, зажатый со всех сторон ящиками с каталогами, стоял дубовый стол. Бронзовая нимфа держала в руках прозрачную раковину-светильник. На стуле с высокой резной спинкой сидел смотритель – худой человек с густой, коротко остриженной бородой и черными глазами навыкате. Служитель табулярия был греком. Все служители табулярия обычно были греками.
– Что угодно, доминус? – Служитель поднялся из-за стола, и теперь гладиатор увидел, что человек необыкновенно мал ростом и к тому же так сутул, что казался горбатым.
– Мне нужны списки Второго Парфянского легиона времен Третьей Северной войны. Ищу товарища моего… отца, – Вер не сказал – матери. Тогда бы его ответ звучал двусмысленно.
– Кого именно?
Цепкие длинные пальцы грека уже выдвигали один ящичек за другим.
– Двадцать два года назад. Специальная когорта «Нереида». Мне нужно имя трибуна.
– О, это проще простого! – грек почти сразу же отыскал нужную карточку.
– Пятый зал, четвертая полка, сектор «X». Он сделал Веру знак следовать за ним и заковылял с необыкновенной скоростью по галерее. Из полутемной ниши Александр Север, больше похожий на обиженного мальчика, чем на правителя, проводил их внимательным взглядом нарисованных глаз. В зале три белобородых старца восседали за обширными столами и старательно скрипели перьями. Наверняка каждый из них писал собственную историю Рима. Интересно, сколько в каждом из этих сочинений правды? А служитель тем временем вскарабкался по высоченной лестнице и снял с нужной полки толстенную папку. Спустившись вниз, он перелистнул несколько темно-желтых, грозящих развалиться под пальцами страниц.
– Плохая бумага, – пояснил грек. – В войну всегда делают плохую бумагу.
Его палец скользил по строчкам. «Первая когорта, вторая когорта…»
– Ах, вот – специальная когорта «Нереида» в составе Второго Парфянского легиона. Трибун… – Он замолчал.
Вер, выглянув из-за его плеча, сам прочел имя.
– Ну надо же, – пробормотал грек. – Я и не знал, что это он…
Вер пробежал глазами весь список. Попадались неизвестные имена представителей угасших ныне родов. Вер отыскал имя своей матери. Через три строчки значилось еще одно знакомое имя: «Тиберий Валериан Мессий Деций». Старший брат Элия. «Секст Корнелий Мессий Деций» – младший брат императора Руфина, и здесь же два его троюродных брата – Тит и Тиберий, внуки до сих пор здравствующего старика Публия Викторина. Вер читал дальше. «Гай Галликан» – сын префекта претория в Третью Северную войну. «Луций Проб» – сын известного адвоката. Ничего себе компания. Как среди этой аристократии могла затесаться никому не известная женщина Юния Вер?
Все эти.ребята из аристократичных семей погибли в один и тот же день. И его мать тоже. Но нигде не указано, как это произошло. Просто напротив каждого имени стояла одна и та же дата. А вот Курций почему-то уцелел. И трибун «Нереиды» тоже. – Благодарю, ты мне очень помог, – с трудом выдохнул Вер, пораженный своим открытием.
У выхода из табулярия на бронзовой доске Вер увидел объявление:
«Разыскивается сенатор Гай Элий Мессий Деций, исчезнувший в 8-й день до Ид июля в поместье члена первой римской центурии хлебопеков и кондитеров Гесида». Далее перечислялись приметы Элия. Объявление заканчивалось фразой: «Знающих о местопребывании сенатора просьба доложить в ближайшую префектуру фрументариев».
