Дмитрию в который раз вспомнилось дело «Азбуки», которое он успел пролистать, — оно едва вмещалось в добром десятке пухлых томов. Ничего не скажешь, широко разветвленная (филиал даже в Киеве) организация Шульгина была поставлена грамотно. Конспиративные квартиры, явки, каналы связи, методы вербовки новых членов, их проверка и перепроверка, многочисленные источники информации, собственная внутренняя контрразведка и охрана руководителей — все на высшем профессиональном уровне. Настоящие симпатические чернила иностранного происхождения, а не обычное молоко, сложные шифры, управиться с которыми по зубам только обученному дешифровщику, не то что бандитские записки, в которых атаманы щуси и струки хитроумно именовали патроны семечками, а гранаты огурцами в глубоком убеждении, что подобная тайнопись в случае перехвата чекистами окажется для них тайной за семью печатями.

Или вот еще пример… Утром Медведев читал показания активного участника монархической организации, которому было поручено следить за видным красным командиром. Старик, работавший филером с девяностых годов прошлого века, был настоящим профессором наружного наблюдения. Взяли его совершенно случайно — шпика опознал на улице старый партиец, помнивший его хорошо по собственному аресту незадолго до мировой войны. Прочитав протокол допроса, Дмитрий Николаевич вник в такие тонкости сыска, о которых и не подозревал.

Он проанализировал еще раз свои беседы с руководителями Одесского ГПУ — с ним говорили самым уважительным тоном, как с уже сложившимся и перспективным ответственным сотрудником. Несомненно, здесь было известно и об именных золотых часах от коллегии ВУЧК. Но как же нелегко будет ему оправдать свою высокую репутацию, а на старых заслугах далеко не уедешь.

От выкуренной за день пачки папирос «Сальво» и мигающего света горящей вполнакала лампы разболелась голова. Дмитрий подошел к мраморному умывальнику, стоящему в углу кабинета, и с удовольствием сполоснул лицо холодной водой. Потом причесался перед зеркалом. Неожиданно подумал: а зачем, собственно, ему усы? Он отрастил их, когда пришел в ЧК, чтобы выглядеть посолиднее своих двадцати лет. Теперь смешно — разве в усах дело?

Медведев точно решил, что сделает завтра с утра — придет на службу часом раньше положенного, чтобы, используя «лишние» шестьдесят минут, тщательно, в деталях, изучать старые дела коллег именно под углом зрения повышения своей чекистской квалификации. И будет так поступать каждодневно. Что же касается усов, то он их сбреет незамедлительно, то есть завтра утром. Точнее, сегодня утром, потому что большие часы с медными гирями в виде сосновых шишек уже пробили полночь…

Через несколько дней при добивании остатков крупнейшей некогда на Одесщине банды атамана Заболотного Медведеву представилась возможность показать, что он умеет вести себя должным образом под пулями. Личная храбрость в чекистской среде ценилась, хотя и воспринималась не как достоинство, а как нечто само собой разумеющееся. Одобрили товарищи, хотя виду и не показали, его выдержку, образованность, доброжелательность. Что же касается повышения уровня профессионального мастерства, багажа специфических знаний и опыта, то возможности для всего этого Одесса предоставляла каждому чекисту предостаточно.

В Одессе и на Одесщине в те годы работали выдающиеся разведчики и контрразведчики. Самой яркой фигурой был М. А. Дейч, которого, к сожалению, Медведев застал уже «на излете» — вскоре его перевели в столицу республики. Ученик портного в захолустном местечке царства Польского, Дейч подростком принял участие в революционных событиях начала века, за убийство пристава был приговорен царским судом к смертной казни, замененной ему по малолетству каторгой. С каторги Дейч бежал, много странствовал по заграницам, в дальних краях познакомился с выдающимся революционером Артемом (Ф. А. Сергеевым), под его влиянием стал марксистом. В Россию Дейч вернулся после февраля 1917 года, вступил в партию большевиков и лично Дзержинским (который слышал о его необычайной храбрости еще в 1905 году) был приглашен на работу в ЧК. За активное участие в ликвидации в 1921 году крупнейшего петлюровского заговора, так называемого «Всеукраинского центрального повстанческого комитета» («Цупкома»), он одним из немногих тогда чекистов был награжден орденом Красного Знамени.

Интересными личностями были и другие руководители и сослуживцы Дмитрия Медведева: старый большевик Петр Подзаходников, Семен Дукельский (талантливый пианист, он закончил Одесскую консерваторию), Владимир Гарин.

Из Николаева наезжал Валерий Кудельский. Участник студенческих беспорядков в Одессе в годы первой русской революции, он был вынужден эмигрировать и вернулся в Россию после свержения самодержавия. Во Франции Кудельский познакомился с А. В. Луначарским, который, в свою очередь, представил его Анатолю Франсу и Ромену Роллану. О творчестве Франса Валерий Михайлович впоследствии напашет книгу. В 1917 году Кудельский сотрудничал в одесской солдатской газете «Большевистская мысль» и стал известен в городе под псевдонимом В. Горожанин. Псевдоним со временем вытеснил его настоящую фамилию. Горожанин вырастет со временем в видного чекиста, а пока Медведев учился у него мастерству тонкой комбинационной игры с противником.

…Переход к новой экономической политике многими партийцами был воспринят весьма болезненно. В самом деле, в то время как в Одессе стояли из-за нехватки сырья и энергии предприятия, бездействовал торговый порт, голодали, питаясь отбросами, по крайней мере 70 тысяч человек, на Дерибасовской, Ришельевской, Пушкинской, Екатерининской снова засияли витрины магазинов и лавок, ресторанов и кафе, где подавали все, что только могли пожелать посетители с деньгами, — от белужьей икры до воздушных пирожных «от Печесского». За столиками возродившихся знаменитых кафе Рабина и Фанкони снова объявились личности в канотье и белых манишках, деловито обсуждающие курсы франков и долларов, фунтов и лир. Если и упоминались рубли, то не обесцененные дензнаки, а золотые, то есть николаевской чеканки десятки и пятерки. Вскоре, однако, была проведена денежная реформа, исчезли дензнаки, появились золотые червонцы.

Сначала робко, потом все более откровенно и нагло стал выползать частник, и не только мелкий — в Одессе хватало по-настоящему богатых людей, сумевших пережить самые трудные для них времена. Появились на улицах и лихачи-извозчики, и красавицы легкого поведения. По вечерам гремели в бесчисленных злачных местах мелодии танго, только что объявившегося чарльстона и модной местной песенки «Ужасно шумно в доме Шнеерзона».

Эти, как тогда говорили, «гримасы нэпа» породили смуту во многих умах. Вчерашние красноармейцы, рабочие и крестьяне впадали в растерянность. Не все могли сразу понять подлинный смысл нэпа. Между тем такие меры, как замена продразверстки продналогом, разрешение под строгим контролем государства частной торговли, мелких капиталистических предприятий, замена натуральной зарплаты денежной по количеству и качеству труда и другие способствовали укреплению союза рабочего класса с крестьянством. При условии сохранения командных высот Советским государством, НЭП способствовал восстановлению народного хозяйства, его социалистической перестройке. Это была вынужденная, временная мера перед решительным наступлением на частный капитал во всех сферах народного хозяйства.

Но даже тем, кто разумом все понимал, сердцем трудно было смириться с этим всполохом наглого богатства на фоне всеобщей бедности. Был характерный случай — зимой 1923 года Медведев осуществлял руководство операцией по ликвидации серьезной контрреволюционной группы. Оставалось лишь выявить до конца всех ее участников. Но вдруг все застопорилось, заговорщики стали с неожиданной легкостью уходить от наблюдения. Довести дело до конца Дмитрий Николаевич сумел, но на это ушло больше времени, чем он рассчитывал. Что произошло, он сумел выяснить лишь после ареста контрреволюционеров. Оказывается, достаточно опытные конспираторы уходили от наблюдения благодаря тому, что легко определяли сотрудников ГПУ по… примелькавшейся паре «безразмерных» теплых ботинок, которую передавали, сменяясь, друг другу подчиненные Медведева. Второй пары зимней обуви в отделе ни у кого не имелось, как и второй теплой тужурки.