Я был уверен, что каратели завтра с новыми силами пойдут на нас и начнут бомбить лагерь с воздуха. Стало известно, что со станции Киверцы продвигается новая фашистская колонна. Было принято решение: до рассвета уйти на новое место.

В бою мы потеряли двенадцать человек убитыми и тридцать ранеными. Похоронив убитых, стали собираться в поход…

Трофеи были огромные. Мы отбили у карателей весь их обоз из ста двадцати повозок, груженных оружием, снарядами, минами и обмундированием. Были взяты три пушки, три миномета, много автоматов, винтовок, патронов.

…В два часа ночи партизаны впервые за сутки поели. А в три часа отряд уже покинул лагерь…

Мы решили отойти к северной границе Ровенской области, чтобы здесь привести в порядок отряд и попытаться самолетом отправить в Москву раненых. В цуманских лесах осталась небольшая группа под командованием Бориса Черного. Ему вменялось в обязанность маневрировать, скрываться от карателей и принимать наших людей, которые будут приходить из Ровно».

Итоги боя с превосходящими силами врага уже сами по себе говорят о способностях Медведева как командира, тонкого и опытного тактика партизанской войны. В бою с группировкой «мастера смерти» Пиппера он не только умело командовал подразделениями в крайне сложных, порой отчаянных условиях, но проявил мужество и храбрость, был примером стойкости и воинской доблести для подчиненных.

Между тем ровенская группа разведчиков в соответствии с утвержденным Медведевым планом продолжала наносить удары по высшим чинам фашистской администрации. В сложившихся условиях эти действия приобретали еще одно важное значение — они отвлекали внимание гитлеровских спецслужб от партизанского соединения.

10 ноября Николай Кузнецов, Николай Струтинский, Хуберт Глаас и Иван Корицкий забросали гранатами и обстреляли из автоматов автомобиль шефа «Пакетаукциона» Курта Кнута.

15 ноября Николай Кузнецов, Ян Каминский, Мечислав Стефаньский и Николай Струтинский при участии Лидии Лисовской и Майи Микоты похитили из собственного дома генерала Ильгена. Операция была разработана тщательно. В частности, было учтено, что обедал Ильген в одно и то же время только дома. Способствовало успеху и то обстоятельство, что оба личных адъютанта генерала и денщик-немец отбыли на неделю в Германию. В дневное время охрану особняка нес только один часовой из «казаков», в самом доме находился временный денщик — тоже «казак».

Все участники операции (кроме, разумеется, Лидии и Майи) были одеты в немецкую форму. В условленное время Лисовская впустила в дом группу захвата. Оба «казака» были обезоружены. Наконец приехал генерал. Он был еще молод — около сорока лет, — силен и хорошо тренирован. Скрутить его после ожесточенной схватки стоило немалого труда. К этому времени разведчики уже обыскали квартиру и захватили все найденные в ней документы, карты и т. п. В последний момент Кузнецов снял со стены великолепное охотничье ружье генерала. Это ружье — подарок Николая Ивановича — как единственный фронтовой трофей Медведев привез в Москву…

Когда Ильгена выведи на улицу и стали усаживать в машину, он вырвался, вытолкнул кляп изо рта и закричал:

— Хильфе! Хильфе! (На помощь! На помощь!)

Кузнецов, Струтинский и Стефаньский едва успели схватить генерала, снова заткнули ему рот (при этом Ильген прокусил Струтинскому ладонь) и затолкнуть в «адлер».

Струтинский не успел включить мотор, как раздался тревожный голос:

— Что здесь происходит?

Кузнецов резко обернулся. К машине, расстегивая кобуры, спешили четыре немецких офицера. В суматохе схватки никто не успел заметить, откуда они появились. Это был решающий момент операции, когда на карту была брошена сама жизнь разведчиков. Кузнецов сумел мгновенно принять единственно верное решение. Он ковырнул офицерам и отрекомендовался:

— Я офицер службы безопасности. Мы только что захватили русского террориста, одетого в нашу военную форму. Прошу удостовериться в моих полномочиях. — С этими словами он протянул офицерам металлический номерной жетон сотрудника гестапо. Реакция была соответствующей… Офицеры застегнули кобуры пистолетов, ответили на приветствие. Но роль нужно было доиграть до конца, и Зиберт попросил их предъявить удостоверения личности. Просмотрев при свете фонарика документы немцев, он обнаружил, что один из четверых является… личным шофером рейхскомиссара Коха.

— А вас, господин капитан, — обратился к нему Зиберт, — я попрошу проехать с нами. Ваши показания могут иметь значение.

Пожав плечами, Гранау спокойно уселся в машину, в которой вместе с «казаками» уже находилось семь человек. Восьмому — Яну Каминскому — пришлось втискиваться в багажник, где он едва не задохнулся, пока автомобиль не домчал до надежного убежища — хутора Валентина Тайхмана вблизи сел Новый Двор и Чешское Квасилово. Владелец хутора, бедный польский крестьянин, отец девятерых детей, давно уже предоставил свой дом в распоряжение советской разведки.

Исчезновение генерала было замечено только в шесть часов, когда новый караул не обнаружил на крыльце часового, а саму квартиру нашел перевернутой вверх дном. На ноги были поставлены и военная контрразведка, и тайная полевая полиция, и служба безопасности, и фельджандармерия. Все дороги из города были перекрыты. Начались поиски, которые продолжались несколько недель — безуспешно.

Дерзкая операция была не только актом возмездия — она дала советской разведке большое количество военной информации.

Всю ночь Кузнецов вел допросы и разбирал захваченные документы, а утром вернулся в город, чтобы ликвидировать Альфреда Функа. Этот старый нацист (он обладал золотым партийным значком) занимал множество постов. Оберфюрер СА Функ был президентом верховного немецкого суда на Украине, руководителем отдела права РКУ, сенатспрезидентом верховного суда в Кенигсберге, чрезвычайным комиссаром Мемельской области, главным судьей штурмовых отрядов группы «Остланд», председателем «Национал-социалистического союза старшин» и пр. Но главная его обязанность заключалась в «узаконении» массового уничтожения советских граждан. Это по приговорам, вынесенным или утвержденным Функом, по всей Украине вешали и расстреливали тысячи патриотов. Примечательно, что верховный судья бил единственным высшим чиновником РКУ, которого Кузнецов знал лично. В принципе, уничтожить Функа можно было (причем сделать это было бы даже легче) в любом ином месте, но Медведев и Кузнецов решили, что акт возмездия получит особый отзвук у населения, приобретет символическую окраску, если будет произведен именно в здании суда.

Наблюдение показало, что Функ, отличавшийся пунктуальностью, ежедневно брился в парикмахерской на Дойчештрассе, расположенной почти напротив суда, причем всегда у одного и того же мастера Анчака. Функ, конечно, не подозревал, что этот худой, с глубоко посаженными глазами услужливый мастер на самом деле майор польской армии, участник боев за Варшаву, антифашист, связанный с советской разведкой.

Операция была рассчитана по минутам. В восемь тридцать утра Зиберт, Каминский и Струтинский подъехали к зданию на Школьной улице. А в восемь часов пятьдесят девять минут главный палач Украины уже был уничтожен прямо в помещении суда.

На этом акте возмездия завершилась деятельность обер-лейтенанта Зиберта в Ровно. Больше ему появляться в городе не стоило — слишком много немцев видели его при выполнении боевых действий.

Одновременно с этими действиями кузнецовской группы по единому плану командования отряда и приказу Медведева несколько ударов по оккупантам нанесли и другие ровенские разведчики. В частности, группа под командованием Михаила Шевчука, в которую входили также Василий Борисов, Павел Серов и Петр Будник, осуществила взрыв на железнодорожном вокзале с помощью мощной мины, упакованной в чемодан.

Пройти на вокзал было нелегко. После освобождения Красной Армией Киева и других украинских городов десятки семей немецких офицеров и чиновников спешили покинуть город. Началась массовая эвакуация, порой носившая панический характер. Чтобы навести хоть какой-то порядок, вокзал был плотно оцеплен фельджандармами. Прорваться через их цепь Шевчуку не удалось. Опытный разведчик, Михаил Макарович не стал лезть на рожон. Он нашел более надежный и безопасный путь. На боковой улочке Шевчук, располагавший пролеткой, выглядел попутчика — пожилого подполковника, с трудом волокущего два тяжелых чемодана. Шевчук предложил немцу подвезти его до вокзала, тот не знал, как и благодарить. Дальше все было просто. Шевчук подкатил к главному входу, а Серов и Будник вместе с чемоданами подполковника внесли в здание и третий — свой… Патрули, приняв их за носильщиков при немецком офицере, беспрепятственно пропустили их и в вокзал, и в зал ожидания для пассажиров первого класса. Подполковника усадили на свободную скамью, рядом поставили его чемоданы, а свой незаметно затолкнули под сиденье. После чего покинули вокзал.