Впрочем, особых иллюзий Мегрэ себе не строил. Даже если этот сизифов труд увенчается успехом и инспекторы набредут на нужный номер, то почти наверняка окажется, что птички давно упорхнули. Поччо не новичок, в наивности его не упрекнешь. Совершенно ясно, что он успел снова оповестить их об опасности, раз Мегрэ унес блокнот.

Мегрэ позвонил сперва жене, чтобы она не ждала его к завтраку, затем госпоже Лоньон, которая снова принялась сетовать на свою жизнь.

Сквозь приоткрытую дверь комнаты инспекторов Мегрэ слышал, как Жанвье и Лапуэнт набирали номер за номером и потом что-то плели, всякий раз придумывая другую историю. Он сидел неподвижно, откинувшись в своем кресле, и все реже подносил ко рту погасшую трубку.

Однако он не спал. Ему было жарко. Должно быть, у него поднялась температура. Полузакрыв глаза, он пытался сосредоточиться и продумать все до конца, но мысли разбегались, и всякий раз он подбадривал себя одной и той же фразой: «Все равно им от меня не уйти!»

Поймать их он, конечно, поймает, но вот как — об этом он, честно говоря, не имел ни малейшего представления. И все же он был, как никогда, преисполнен решимости довести дело до победы. Ему это представлялось чуть ли не вопросом национальной чести, а слово «гангстер» действовало на него, как красное на быка…

»…Отлично, мосье Луиджи! Отлично, мосье Поччо! Отлично, господа американцы! Но все равно вам не удастся меня переубедить. Я всегда утверждал и продолжаю утверждать, что все убийцы — идиоты. Не будь они идиотами, они не стали бы убивать. Ясно? Нет? Я вас не убедил? Что ж, я, Мегрэ, берусь вам это доказать. Вот и все! Действуйте!..»

Когда посыльный, несколько раз постучав в дверь и не получив ответа, приоткрыл ее, он увидел, что Мегрэ спит, зажав трубку в зубах.

— Срочный пакет, господин комиссар!

Это были фотографии и сведения, которые ему прислали из Вашингтона самолетом.

Десять минут спустя в лаборатории печатали десятки этих фотографий. В четыре часа дня в приемной собрались журналисты, и Мегрэ каждому из них вручил целую серию фотографий.

— Не спрашивайте меня, почему мы их ищем, но помогите мне их найти.

Опубликуйте эти фотографии на первых страницах газет. Мы объявляем розыск по всей стране. Мы просим каждого, кто видел кого-нибудь из этих людей, немедленно позвонить мне по телефону.

— Они вооружены?

Мегрэ секунду поколебался, как ответить, а потом решил честно признаться:

— Они не только носят оружие, они пускают его в ход.

И он употребил слово, которое и его самого начало уже раздражать.

— Это — убийцы. Во всяком случае — один из них.

Фотографии гангстеров были переданы также на все вокзалы, пограничные заставы и жандармским патрулям на шоссейных дорогах.

Все это, как сказал бы бедняга Лоньон, организовать было нетрудно. Люка еще дежурил перед входом в ресторан на улице Акаций. Жанвье и Лапуэнт продолжали звонить по телефону. Как только какой-нибудь номер казался им подозрительным, туда немедленно отправляли инспектора, чтобы все проверить на месте.

В пять часов дня Мегрэ сказали, что его вызывает Вашингтон, и минуту спустя он услышал в трубке голос Макдональда:

— Послушайте, Жюль, я здесь долго думал по поводу вашего звонка, а потом мне случайно представился случай поговорить с одним очень важным начальником.

Быть может, Мегрэ все это выдумал, но ему почему-то показалось, что Макдональд говорит с ним очень дружески, но менее откровенно, чем накануне.

Воцарилась недолгая пауза.

— Да, да, я вас слушаю.

— Вы уверены, что Чинаглиа и Чичсро в Париже?

— Да. Уверен. Только что это подтвердилось — нашелся человек, который их видел вблизи и опознал по фотографиям.

Это было правдой. Он послал инспектора к госпоже Лоньон, и она, поглядев на фотографии, действительно подтвердила, что это те самые люди, что проникли к ней в квартиру…

— Алло!

— Да, да, я вас слушаю.

— Их только двое?

— Они действуют заодно с Биллом Ларнером…

— Этот тип не имеет никакого значения, я вам уже это говорил. А ни с кем другим они здесь не встречались?

— Именно это я и пытаюсь выяснить. Казалось, Макдональд все ходит вокруг да около, как человек, который боится сказать лишнее.

— А вы ничего не слышали еще об одном сицилийце?

— Как его зовут?

Снова раздумье, прежде чем ответить:

— Маскарели.

— Он приехал одновременно с ними?

— Наверняка нет. На несколько недель раньше.

— Я прикажу искать это имя в регистрационных книгах гостиниц.

— Маскарели скорей всего остановился не под своим именем.

— В таком случае…

— И все же проверьте. Если вам что-либо удастся узнать о Маскарели, по кличке Sloven Джо, сейчас же сообщите об этом, желательно по телефону. Даю вам его приметы: маленького роста, худощав, на вид ему можно дать не меньше пятидесяти, тогда как на самом деле ему сорок один, вид болезненный, на шее — рубцы от фурункулов. Вы понимаете, что значит английское слово «sloven»?

Мегрэ знал это слово, но затруднился бы перевести его точно. Так говорят про неряху, про опустившегося человека.

— Так вот, его прозвали Неряха Джо вполне заслуженно.

— Зачем он приехал во Францию?

Снова пауза.

— А зачем приехали Чинаглиа и Чичеро?

Макдональд наконец ответил, но тихо, словно спрашивал совета у кого-то, кто стоял рядом с ним:

— Если Чарли Чинаглиа и Чичеро встретили Неряху Джо в Париже, то есть некоторые основания полагать, что человек, которого выкинули из машины на глазах у вашего инспектора, и есть Неряха Джо.

— Вы на редкость ясно выражаетесь! — усмехнулся Мегрэ.

— Простите меня, Жюль, но это примерно все, что я сам знаю.

Комиссар вызвал по телефону Гавр, потом Шербур и поговорил с теми портовыми чиновниками, которые занимаются документами прибывающих пассажиров. Проверили все регистрационные списки, но фамилии Маскарели не обнаружили. Мегрэ передал им приметы этого типа, и они обещали расспросить своих инспекторов.

В кабинет заглянул Жанвье.

— Шеф, Торанс просит вас подойти к телефону.

— Где он находится?

— Где-то возле авеню Гранд Армэ, проверяет адреса. В самом деле, ему не было никакого смысла всякий раз возвращаться на Набережную Орфевр. Он звонил из ближайшего бара о результатах, и ему сообщали новый адрес.