Сирил остановил экипаж у самых ворот, под сенью зеленого дуба. Загородный дом Лайтвудов в Чизике, в предместье Лондона, был огромным строением в палладианском стиле, с высоченными колоннами и многочисленными лестницами. В лунном свете дом и сад отливали перламутром и серебром, а ограда казалась черной, как мазут. Ни одно окно не горело, до самой излучины Темзы было пустынно и тихо, как на кладбище. Тесса даже усомнилась, не зря ли они приехали сюда.

Уилл вылез из экипажа и помог Тессе, потом резко обернулся, поджав губы:

– Чуешь вонь? Черная магия, все здесь ею пропахло.

Тесса скорчила рожицу – воздух как воздух, гораздо чище, чем в центре Лондона. Пахнет мокрой листвой и землей. Глядя на Уилла, озаренного лунным светом, Тесса гадала, что же за оружие могло уместиться под плотно подогнанным по фигуре фраком. Белые перчатки, безупречно накрахмаленная рубашка, черная полумаска – вылитый бандит с большой дороги в бульварном романчике. Тесса закусила губу.

– Ты уверен? Дом будто вымер. Может, мы зря приехали?

Уилл покачал головой:

– Здесь наложены сильные чары, не простенькое заклятие для отвода глаз. Кто-то очень не хочет, чтобы нам стало известно, что тут сегодня творится.

Он бросил взгляд на приглашение в ее руке, пожал плечами, подошел к воротам и позвонил. Казалось, пронзительный звон колокольчика пронесся прямо по натянутым нервам.

Тесса вздрогнула, а юноша усмехнулся:

– Caelum dentque[30], мой ангел.

Уилл шагнул в сторону и скрылся за миг до того, как ворота перед девушкой распахнулись. Сперва Тесса подумала, что перед ней один из Безмолвных братьев, но их одежды – цвета пергамента, привратник же был одет в черный, как дым, плащ. Низко надвинутый капюшон полностью закрывал лицо. Она молча протянула приглашение.

Рука в перчатке взяла карточку и поднесла к укрытому лицу. Тесса отчаянно нервничала, ведь идти на бал без спутника – просто верх неприличия. Впрочем, бывают же исключения из правил! Наконец привратник изрек:

– Добро пожаловать, мисс Ловлесс.

Голос проскрежетал, как наждачная бумага. Тесса облилась холодным потом и порадовалась, что лицо привратника скрывает капюшон. Он вернул ей приглашение и отступил назад, жестом позвав девушку внутрь. Она старалась не оглядываться по сторонам в поисках Уилла.

По узкой дорожке они направились к дому. Огромный сад так и светился серебром в ярком лунном свете. Возле декоративного пруда с черной водой девушка заметила мраморную скамью и низенькие аккуратно подстриженные кусты. Они вышли к боковому входу, на двери которого было начертана какая-то эмблема. Тессе показалось, что она мерцает и движется, даже глазам стало больно. Она отвернулась. Человек в капюшоне распахнул дверь и жестом велел войти.

Она обернулась и успела заметить блеск красных глаз на темном лице. Как у огромного паука, подумала она. Наверно, показалось. Дверь захлопнулась, и Тесса очутилась в полной темноте, затаив дыхание.

Она потянулась к дверной ручке, и тут же везде вспыхнул свет – девушка стояла у подножья узкой длинной лестницы, ведущей наверх. По обе ее стороны зеленоватым светом горели фонари, но это были не колдовские огни.

Наверху оказалась дверь с таким же изображением, как и на входе. У Тессы пересохло во рту – это же уроборос, причем две сплетенные змеи. Эмблема «Клуба Преисподняя».

Она застыла на месте, вспомнив страшные события последних месяцев: Темный дом и ведьмы-мучительницы, заставлявшие ее изменяться, предательство Ната. Интересно, что же такое сказал на прощание Уилл, наверно, то была латынь. «Мужайся» или что-нибудь в этом роде. Она вспомнила отважную Джен Эйр, не спасовавшую перед гневом мистера Рочестера, потом Кэтрин Эрншо из «Грозового перевала», которую схватила за ногу собака, а она «не закричала, нет! Она скорее умерла бы». И наконец, Тесса вспомнила Боадицию, про которую Уилл сказал, что она «храбрее любого мужчины».

«Тесса, это всего лишь бал, – сказала она себе. – Просто вечеринка».

Разумеется, она никогда раньше не бывала на балах. Все свои скудные познания о них Тесса почерпнула из книг. Героини Джейн Остин постоянно готовились к балу или просто предвкушали его. А вот в «Ярмарке тщеславия», наоборот, балы служили грандиозными декорациями, на фоне которых развивались события. Девушка знала, что где-то должна быть дамская комната, там следует снять свою накидку, а также комната для мужчин, там они оставляли шляпы, плащи и трости. Еще должна быть бальная карточка, на которой расписано, с кем ей танцевать, потому что нельзя провести весь вечер с одним партнером, это неприлично. Танцы обычно происходят в большом бальном зале, отдельно – буфет с прохладительными напитками и сэндвичами, печеньем и непременным «пьяным тортом».

Но все оказалось иначе. Войдя внутрь, Тесса обнаружила, что слуг нет и в помине, никто не спешил забрать у нее накидку и помочь с расстегнувшейся пуговкой. Шум голосов и звуки музыки накатили как приливная волна. Тесса очутилась на пороге огромного зала, который казался гораздо больше самого дома Лайтвудов. С потолка свисала громадная хрустальная люстра. Вглядевшись попристальнее, девушка поняла, что она сделана в форме гигантского паука с восемью ногами, к каждой из которых крепилось несколько массивных ламп. Стены вроде бы синие, задрапированные мерцающей тканью, она же на окнах вместо штор. И повсюду выткана отвратительная золотая эмблема, которую Тесса видела уже дважды в тот вечер. Вся стена дома, обращенная к реке, застеклена, и несколько окон распахнуты настежь, потому что, несмотря на прохладную погоду, в зале было довольно душно. За окнами виднелись балконы, с которых открывался прекрасный вид на город.

Вокруг было полно народу, но не все из них люди. Тесса заметила несколько мертвенно-бледных вампиров, фиолетовых и красных ифритов, разодетых по последней моде. Многие, хотя и не все, скрывали лица под изящными золотыми и черными покровами, или чумными масками с острыми клювами и малюсенькими очочками, или красными дьявольскими личинами с рожками. Некоторые гости пришли явно не в маскарадных костюмах и с открытыми лицами, в том числе несколько женщин с распущенными волосами цвета лаванды и зелени. Кажется, волосы были такими от природы, как у нимф со старинных картин. К тому же они не признавали никаких корсетов, только свободные развевающиеся одежды из тюля, атласа и бархата.

А между людьми сновали разные странные личности всех размеров и мастей. Чересчур высокий для человека мужчина во фраке склонился над наряженной в зеленый балахон рыжей девушкой, чьи волосы сияли, как медный пенни. Среди гостей непринужденно бродили огромные собаки с внимательными желтыми глазами. На спинах у них красовались ряды шипов, как на картинках, которые попадались Тессе в книгах сказок. Под ногами сновала дюжина гоблинов, визгливо покрикивая друг на друга и шумно болтая на непонятном языке. Они подрались из-за чего-то съедобного, при ближайшем рассмотрении оказавшегося куском лягушки. Тессу передернуло, она отвернулась и… И увидела их. Наверно, поначалу она приняла их за часть интерьера, вроде рыцарских доспехов вдоль стен. Там целыми рядами стояли автоматы, безмолвные и неподвижные. Они походили на людей, как тот кучер Темных сестер, и были обряжены в ливреи дома Лайтвудов, с эмблемой уробороса на левой стороне груди. Лица пустые и схематичные, как на незакрашенных детских раскрасках.

Кто-то подошел сзади и обнял Тессу за плечи. Сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди – ее разоблачили! Она напряглась всем телом, и услышала знакомый голос:

– Дорогая Джесси, я уж думал, ты никогда не придешь!

Она обернулась и посмотрела брату в глаза. В последний раз она видела Ната избитым и окровавленным – он набросился на нее с кинжалом в коридоре Института. Тогда он был одновременно страшен и жалок.

Сегодняшний Нат разительно отличался от тогдашнего. Он радостно улыбался, сияя голубыми глазами, и глядел на нее сверху вниз, ведь Джессамина намного ниже ростом, и теперь Тесса не доставала ему даже до подбородка. Светлые волосы чистые и аккуратно расчесаны, элегантный фрак и черная сорочка подчеркивают его красоту. На руках – безукоризненно белые перчатки.