Ожидание ответа затянулось, а потом Бернардт и вовсе закрыл дверь.

  Разочарованной девушке не осталось ничего более, как продолжить экскурсию. На первом этаже имелась ванная, уборная, большая кухня, совмещенная со столовой. А так же огромный холл, в который они вошли со двора, и кладовая с дверью в подвал. Наверху было еще пять комнат.

  Бекка как раз осматривала кухню, когда задняя дверь скрипнула, и вошел незнакомец. Он прижал палец к губам, призывая к молчанию. Потом поставил корзину с продуктами на стол, посмотрел на девушку, которая сразу догадалась, кто перед ней.

  Он выглядел почти нормально: легкая небритость, волосы, стянутые в хвост. Какие-то брюки, что были ему коротковаты, рубашка, жилетка с цепочкой карманных часов, длинный плащ, перчатки без пальцев. От психа пахло пылью, машинным маслом и потом.

  - Готовить умеешь? - недовольно спросила Ребекка.

  Парень кивнул. Вытащил из корзины яблоко, вытер его об тряпицу и подал девушке. Он рассматривал Бекку, но не облик, скорее ее реакцию, движения, выражение лица, пытаясь угадать, как она поступит или что думает. Сам он был достаточно высок и при этом горбился, скрывая свой рост, длинные руки при этом казались особенно подвижными.

  - Салли Монтгомери Ферчайлд, мисс Бекка. Можно просто Сэл, - он улыбнулся. Безумия на первый взгляд в нем не замечалось, оставалось полагаться только на слова доктора.

  Бекка взяла яблоко, но есть не стала, да и не стоило пока, если впереди операция по извлечению драгоценной детали.

  - Меня уже просветили, что полезнее для здоровья быть с тобой в дружественных отношениях. Хочу посоветовать применить этот принцип и ко мне, - Ребекка дружелюбно расплылась в осторожной и обольстительной улыбке. Пока Бернардт не слышал, она могла позволить себе такие предостережения.

  - Яблоко не повредит, мисс Бекка. Операционную надо сначала убрать, - проницательность психа поражала, он уловил ее сомнения мгновенно. Решив занять себя делом, Сэл начал стаскивать покрывала с мебели, кидая их в найденный короб для картошки. Только пол все еще оставался пыльным.

  - Я хороший человек для тебя, мисс Бекка, - лицо Сэла отличалось живейшей мимикой. Из задумчивого оно становилось озадаченным, потом огорченным, потом снова на него выплыла улыбка. Он вспомнил, что хотел сказать:

  - Патрика били, но он жив. Очень огорчен вашей с доком пропажей. Передавал 'привет'.

  - Я знаю, - коротко ответила Бекка. Хорошо, что никто, даже этот Cэл, не мог знать о том, что было между ней и главным механиком. - Если ты не против, я выйду в сад. Мне не очень хорошо.

  Ребекка оставила яблоко на столе. Из-за чертового увеличенного короба внутри нее - весь организм сходил с ума. Ее угнетала предстоящая операция. Конечно, Бекка хотела избавиться от лишнего железа внутри, но было и страшно: какое осложнение будет на этот раз? Сколько придется отходить после операции? Что сталось с эфиром в покинутой на два года операционной? Как же ее замучили эти вскрытия и зашивания!

  Еще не нравилось, что это делал Бернардт. Не потому, что она не доверяла его мастерству или имела какие-то глупые причины стесняться своих послеоперационных состояний, ей просто не хотелось и для него становиться девушкой-шкатулкой, механизмом, который можно открывать и закрывать, когда вздумается.

  Ребекка прикрыла глаза, вдыхая свежий воздух в саду. Его вкус был прекраснее 'Вдовы Клико'.

  ***

  Доктор закончил говорить по переносной станции и, зайдя на кухню, застал удивительную картину - убийцу в фартуке, моющего посуду. Печь тот тоже как-то раскочегарил, и на ней стоял чайник и дополнительная кастрюля с бинтами.

  - Бекка? - Бернардт почти не беспокоился, но все же нащупал рукоятку револьвера в кармане плаща.

  Сэл принялся скоблить тряпкой с песком нож, неторопливо и тщательно.

  - Вышла на воздух. Тут пыльно. И печально, - ответил псих.

  Сэл дождался, пока доктор успокоится, и сполоснул две чашки, отпустив, наконец, злополучный нож. Очень кстати пришлась корзина, найденная на станции, уже собранная чтобы отправить кому-то и позаимствованная. Мужчина разыскал там чай и заварил его.

  - Нужно время прийти в себя. Мир меняется, - задумчиво протянул Сэл.

  Он давно ни с кем не говорил, но сейчас приходилось. И фразы выходили медленными, заторможенными, нелепыми рублеными предложениями, потому что он не мог вспомнить слова сразу.

  - Понимаю. Не говори ей про завод. И про твои дела там, - Бернардт отхлебнул из чашки, успокаиваясь. Сердце стучало как бешеное, надо же было так испугаться.

  - Да. Она... больно, - убийца отвернулся, вернувшись к посуде. Обдумывая сказанное и не сказанное, оба мужчины породили на кухне тишину особого рода.

  Когда Бекка вернулась, док дотирал полы на кухне, а Сэл раскладывал продукты на полки в шкаф. Удивительно, но за несколько минут они стали вести себя как сообщники. Бернардт совсем не обращался с Сэлом, как с психом, который неизвестно что может сделать, а говорил, как с приятелем.

  - Когда операция? - спросила девушка, когда Сэл вышел, и она снова осталась с доктором наедине.

  Бернардт улыбнулся ей, кивнул на стакан воды и две таблетки:

  - Будут проблемы с наркозом. Не думаю, что баллоны с эфиром все еще годны, - пока что его это волновало больше всего. Лучше бы Патрик дал ему на прощание не револьвер, а медицинский саквояж.

  Ждать пришлось еще довольно долго - пока подготовишь стол, пока прокипятишь инструменты и сам сполоснешься под ужасно холодной водой - и это в начале весны... Не сказать, чтобы на свободе было все, как в сказке. Сэл растворился где-то на верхних этажах, а Бекка, закрыв во время ожидания глаза, так и проспала до конца операции. Деталь была извлечена, и не верилось, что набор железок размером с кулак может стоить, как путь в светлое будущее.

  Пришлось вытащить коробку, эта задача была одной из самых сложных. Бернардт сотни раз благодарил бога, что не положился на действие таблеток - наркотика и сильного снотворного - и все же испробовал анестезию хлороформом, а не эфиром: уже не практикуемую, но все еще не менее действенную.

  ***

  Бекка проснулась уже наверху, лежа в постели под грудой теплых одеял. День клонился к вечеру, так что Бернардт и Сэл много чего успели сделать. Например, все отмыть и распаковать мебель, не тревожа Бекку.

  Просыпаться после наркоза было самым неприятным для девушки, оно всегда начиналось с некоторой паники и возбуждения. Она сжала руки в кулаки, чего-то не хватало в этот раз.

  Каждый раз она просыпалась от голосов, от мягкого давления и тепла на своей ладони. Это был чуть заикающийся поспешный треп Джепетто и полумеханическая-полуживая рука Патрика, держащая ее. Правая ладонь главного механика как раз была живой плотью, мягкая и теплая, только тыльную ее сторону прокрывали трубки и пластины, левая же его рука была полностью механической.

  Сначала среди следящих за ее пробуждением не стало Джепетто, веселого старика, мясника - как назвал его Бернардт. Джепетто умел вызвать улыбку у пациента даже тогда, когда тому хотелось лезть на стену. После предпоследней операции, лишившей ее совсем крохотного существа, которое могло быть ее ребенком, не было ни Джепетто, ни Бернардта, который был в заточении.

  Рядом оказалась только ладонь Патрика.

  - Что у тебя с головой, Патрик? - голос ее был сиплый, горло пересохшим от эфира, а на маске главного механика красовалась какая-то нелепая повязка, подоткнутая под детали и пропитанная кровью.

  - Неважно. Как ты? Давай-ка пока на твоем здоровье сосредоточимся.

  - У меня плохое предчувствие. Что пошло не так, Патрик?

  - Боюсь, ты лишилась ребенка... Бекка, это слишком далеко зашло. Хотя бы для тебя это должно прекратиться...