Понятие нравственности также появилось впервые не в библейских текстах, как некоторым очень хочется, потому что в Египте уже в Старом Царстве господствовала идеология о том, что душа бессмертна, и после смерти будет судиться на посмертном суде неким высшим авторитетом, который и будет решать — в ад пойдет душа, или в рай. Если скончавшийся этот суд проиграет, то он исчезнет как личность, и будет обречен на вечное пребывание в качестве бледной тени в царстве мертвых. А если выиграет, то получит вечную жизнь в обители богов. Как видим даже обещания Иисуса каким-то образом были ведомы людям задолго до «Священного Писания», были пророки и пораньше. Но об этом мы уже говорили, и здесь мы о другом — что же нужно человеку, чтобы выиграть этот такой важный для него процесс? А немного надо — надо отчитаться за прошлую жизнь. И что же это за отчет? Вот его идеальная формула, которая если позволит по итогам прожитой жизни быть произнесенной, то дает право на вечную жизнь в раю:

Я не был алчным

Я не крал

Я никогда не убивал

Я не отнимал чужого и не ростовщичествовал

Я не лгал

ну, и еще кое-что… Как видим никаких геройств, кроме нравственных, на суде к рассмотрению не брали. И, опять же, кое-что нам здесь довольно-таки знакомо, не так ли? Моисей, воспитанный во дворе фараона (или даже при дворе), сказал много веков спустя то же самое темному народу, но несколько другими словами — не пожелай осла ближнего твоего, не укради, не убивай, не лжесвидетельствуй. Ну, и еще, кое-что, о чем немного попозже. Несомненно, если бы археология достала все это намного раньше, то первые церковные соборы не подставились бы с Ветхим Заветом так, как они подставились, признав, что его диктовал Бог своим пророкам. Тогда они ничем не рисковали — аналогичного этим текстам ничего не было. Теперь же все выглядит по-другому, а решения вселенских соборов все еще в силе… Положеньице!

Но мы сейчас о приоритете нравственности для древних источников. Приоритет нравственного содержания законов, который постоянно отдавался Ветхому Завету, то есть непосредственно богу Иегове, также не выглядит теперь обоснованным, поскольку в раскопанных таблицах упоминаемых нами уже законов Хаммурапи (который, кстати, сам и собрал ту самую библиотеку глиняных табличек, которую откопали ученые), прямо и недвусмысленно говорится о том, что сильный не должен обижать слабого, а с вдовами и сиротами требуется поступать по справедливости, причем безо всякого экономического обоснования, а просто так, из высоких побуждений этого пока первого в истории великого законодателя.

Можно, конечно, предположить, что и сам Хаммурапи был просто уникально справедливым человеком, и его справедливость была явлением, во-первых, чисто человеческим, а не идущим от Бога, и, во-вторых, была явлением совершенно уникальным для тех времен. То есть явлением на уровне исключения, подтверждающего то общее правило, что до Ветхого Завета государственные законы не имели чисто нравственных прожилок, а тем более освященных непосредственным откровением пророка, то есть не были «услышанными» от Бога. Это можно предположить. Но, тогда, что делать с надписями последнего правителя Лагаша Урукагины (конец 3 тысячелетия!), который еще не знал слова «пророк», и поэтому просто пишет, что прямо передает в этих надписях слова бога Нингирсу. И что же ему сказал Нингирсу? Хвалил царя и требовал покорности подданных своему избраннику Урукагине? Да нет, бог передал царю Лагаша требование не обижать вдов, бедняков, слабых, не убивать, не грабить, не заниматься ростовщичеством и обманом в торговле. В общем, все, что есть во Второзаконии и в десяти заповедях. Если это не первый образец пророчества, когда некие люди сообщают другим людям непосредственную волю Бога, то, что это? И здесь шумеры были первыми.

Ничего особенного не хочется сделать из шумеров, чтобы не создать новый объект поклонения, который сменил бы собой Ветхий Завет, но нельзя не проследить аналогий в том, что увидевшие именно на седьмом небе Бога пророки Библии жили позже тех времен, когда была построена Вавилонская башня, у которой было семь площадок, на самой верхней из которых находилось жилище бога Мардука. И что такое «скиния завета» Ветхого Завета (специально устроенный ларчик, в котором на Земле ютится Иегова), как не маленький храм бога Мардука на вершине Вавилонской башни, к которому также нельзя было прикасаться под угрозой немедленной смерти, и куда также раз в год мог войти посвященный?

Не слишком ли много совпадений? Откуда они? С Египтом понятно — евреи жили в Египте, Моисей исходил из культуры Египта, тут и гадать не надо. А вот как могла протянуться цепь шумерского мировоззрения аж до самого возникновения еврейского царства, миновав, например, Египет, откуда евреи не могли бы почерпнуть шумерскую философию, религию, мифологию и персонажей, потому что в Египте хоть и была письменность, но письменность Египта не сохранила сведений о цивилизации шумеров? Мистика? Тайна? Загадка? Ничего мистического и ничего загадочного. Просто в состав шумерской цивилизации входили не только такие самостоятельные образования, как Лагаш, Элам, Вавилон, ассирийские царства и т. д., но и кочевые семитские племена. А семитские племена — это предки тех самых древних евреев, которые тоже были семитами. А кочевники — это мастера составления не только устных родословных, которые передаются из рода в род, и у какого-либо нынешнего бедуина вполне можно узнать имена всех мужчин его рода до времен фараонов, но и мастера по созданию устных преданий и легенд, которые также передаются от старших к младшим, постоянно дополняясь и совершенствуясь. Вот так и донесли евреи свои кочевые предания до тех времен, когда создали письменность и вписали их туда, как некие священные знания. Отсюда и выпирает шумер из каждой складки этих одежд, миновав Египет, который был оседлым и все привык записывать, а не запоминать.

Что можно в итоге сказать о Ветхом Завете? Теряет ли он для нас при этом интерес? Наверное, скорее, наоборот. То, что в нем живая весточка из самой древней цивилизации на Земле, история возникновения которой до сих пор загадочна, наоборот притягивает к Книге Бытия. А в том, что кто-то хочет приписать ее авторство Моисею, то есть автоматически Самому Богу, наверное большого греха нет, если при этом информация о том, о чем мы говорили выше, не делается закрытой или богохульной. Если кому-то удобнее считать, что Книгу Бытия Моисею продиктовал Бог, то в этом ведь нет покушения на нашу личную свободу ознакомиться с фактами самостоятельно? Поэтому здесь не должно быть места спорам, ибо тут уже даже и спорить не о чем. Тем более что задача этой книги — не публицистика. У нее вообще нет никакой задачи. Это просто разговор с единомышлиннами.

Но вернемся к Библии. А Ветхий Завет библии не весь состоит из Книги Бытия, на каком-то этапе сама эта книга переходит в историю еврейского народа, и далее все остальные книги занимаются во внешней своей канве именно этим. Следовательно, у нас есть повод и сам Ветхий Завет разделить на две самостоятельные книги, одна из которых относится к доисторическим временам человечества вообще, а другая к периоду формирования именно еврейского народа, его царства и его религии. Поэтому резонно было бы разделить рассмотрение Библии на эти две части относительно Ветхого Завета. В дальнейшем мы так и сделаем, а пока закончим знакомство с самим характером этой части Библии.

Следующее, что бросается в глаза при прочтении Библии — это постоянная аллегоричность повествования. Это не вызывает никаких возражений к методу изложения событий, но, занимаясь поисками некоего знания, которое мы ищем, приходится признать, что нельзя все аллегоризировать бесконечно, надо или признавать факт библейского события, или искать за ним действительный факт, переделанный затем в библейском изложении. Как нам поступить? Пожалуй, следует поступить вторым, нетрадиционным образом, поскольку признать, что Бог может, например, напрямую беседовать с людьми, приходить к ним в дом гости, бороться с ними по ночам, пыхтя и вываливаясь в пыли и делая их хромыми, или даже подвергаться опасности быть изнасилованным толпой чрезмерно возбужденных извращенцев, не вполне серьезно. Также не совсем доброго слова заслуживает и та позиция, которая требует верить тому, что моря расступаются перед одними и накрывают водами других, а также и другим невероятным несуразицам, которым, кстати, исследователи Библии уже нашли объяснения чисто естественного характера. Следовательно, читая Библию, мы должны в самом ее тексте увидеть то, что могло своими событиями привести к сотворению фантазий, и это впоследствии откроет нам глаза на многое. А иначе мы попадем в неприятный тупик непременного толкования прямого значения слов, из которого выхода нет. Даже САМ ЛЮТЕР, не выдержал, и когда его в очередной раз спросили, что же делал Бог в седьмой день, ответил: «Пошел в лес!». На обескураженный вопрос: «Зачем?», ВЕЛИКИЙ РЕФОРМАТОР ответил: «Чтобы нарезать розог для тех, кто задает этот вопрос!». Лютер не решил вопроса об аллегоричности. Мы его только что решили. Не во вселенско-реформаторском аспекте, правда, а лично для себя. С этим и пойдем дальше.