- Водыыыы, - простонал пленник и Курд вскинул на него тяжелый взгляд темно-карих глаз.

- Начнем с самого начала. Где прячется Король и его семейство?

- У меня пересохло в горле… я не могу говорить.

- А если я вскрою его и вытяну голосовые связки щипцами ты сможешь говорить со мной мысленно. Точнее я вдерусь в твой мозг и заставлю это делать.

Пленный дернулся от ужаса, а Курд начал раздражаться. Ему хотелось побыстрее все узнать и начать действовать. Он чувствовал, что время его сильно поджимает.

- Они все находятся в пещере у скалы. Сразу за Асфентусом по дороге на Арказар есть лабиринт Мертвых Камней.

Курд знал о каком месте говорит ублюдок – это лабиринт жертвоприношений Высшим. Когда-то туда приводили смертных и оставляли. Чтобы потом найти обескровленные иссушенные тела. Лабиринт как раз находился за Белым Храмом воздвигнутым для поклонения этим существам, которых когда-то называли богами.

- И что? За лабиринтом начинается приграничная зона. Там нет никакой пещеры!

- Дддда…верно. – пленник быстро закивал и его светлые волосы упали ему на лоб. А голубые глаза заблестели все той же надеждой, - Приграничная зона и скала так и называется Невидимый Пик. – Курд знал и это. Но пленного не перебивал, - Если пройти через лабиринт Мертвых Камней, то вы выйдете к берегу ядовитой реки. Текущей из Мендемая. Только так можно увидеть пещеру.

- И что? Король прячется именно там? Почему я должен тебе верить? Ты знаешь, что меня волнует сундук. Он взял его с собой?

- Не знаю…насчет сундука не знаю. Он прятал его несколько дней назад в самом лабиринте. Они охраняют его по очереди. Думаю, что его. Больше там нечего охранять. Отпустите меня…мне обещали…

Курд отвел взгляд от пленника и медленно выдохнул. Значит Король сумел сбежать за пределы Асфентуса и даже пройти через лабиринт. Не иначе как его сука чанкр провела отряд.

- Сколько их там? Мне нужно знать точное количество.

Вскоре он знал все и сколько вампиров охраняют лабиринт и кто, и когда выезжает за едой и даже как долго они там будут пребывать и куда двинутся через неделю. Когда Курд выходил из камеры пленник дергался на цепях и орал:

- Вы обещали меня пощадить. Внести в писки помилованных. Обещалииии. Я работал на вас столько лет. Внесите меня в списки…Артура Игорского. Вы обещалиии.

Курд ухмыльнулся – да, он обещал не убивать ублюдка и дать ему еды, и воды. И он свое обещание выполнит. А убьет его сам Морт, когда поймет, что эта трусливая мразь сдала его родственников Главе и этим подписала им всем смертный приговор.

***

Ему и самому не помешал бы чанкр в дороге, который провел бы его через лабиринт Мертвых Камней. Показал бы дорогу. И Курд знал где его взять. Но не знал получится ли его завербовать. Но он готов был все же попробовать.

Когда он спустился ярусом ниже к камерам где содержались особо опасные преступники, стража так же молчаливо впустила его в камеру Самуила Мокану.

Мокану…Курда раздражала даже эта фамилия. Намного больше, чем фамилия Воронов в свое время. И пацан этот, так похожий на своего отца, тоже раздражал. Как можно было усомниться в собственном отцовстве если сукин сын похож как две капли воды и внешне, и внутренне. Но дикая ревность и патологическая ненависть к себе сыграли злую шутку с Мортом. Потому что себя надо любить, только тогда все это не имеет никакого значения: чье-то предательство, измена и так далее. Потому что сам себе ты никогда не изменишь, а на остальных просто плевать.

Обвел пленника взглядом - висит на цепях рядом с разложившимися трупами его друзей и смотрит так, будто Курд вошел в его роскошные хоромы и помешал отдыху. Наглый. Спесивый ублюдок, которого не коснулись ни плети инквизиции, ни щипцы, ни ментальные пытки. Морт не смог. Слабак. Жалкий слабак, каким бы сильным не казался… Но в чем-то Курд ему завидовал и именно за это и ненавидел – проклятому Вершителю никогда не будут снится по ночам отрезанные им самим же головы его детей. А Курду снились, иногда даже виделись наяву. Но он не должен об этом думать – в этом его сила. Он не привязан ни к кому.

Курд обошел парня со всех сторон, рассматривая сильное смуглое тело, обнаженное до пояса. Неплохой бы получился солдат для нейтралитета и для войска самого Думитру.

- Я вижу у некоторых есть привилегии даже в инквизиции Нейтралитета.

Остановился напротив Мокану-младшего и сложил руки на груди, сверкая перстнями.

- Ну если это привилегии, то я не хотел бы знать, что значит прямая протекция.

Дерзит. Интересно знает кто перед ним или нет? Конечно же знает. Курд снова обошел вокруг пленника прекрасно осознавая, что это нервирует, особенно когда он стоит сзади.

- Привилегии могут быть разными, мальчик. Полезными и бесполезными. Например, болтаться здесь на балке, вбитой в потолок, закованным в цепи весьма сомнительное удовольствие, верно?

- А вы хотите предложить мне болтаться в другом месте с менее сомнительным удовольствием, верно?

Курд рассмеялся, и парень вместе с ним, только глаза синие остались холодными, как ледяные пики на той самой невидимой скале.

- Я пока что ничего тебе не предлагал…но ты прав, я пришел сюда именно за этим.

Снова стал напротив парня и даже подошел поближе. Увидел, как тот вздрогнул, глядя вниз и опустил взгляд на окровавленные лохмотья кожи – ублюдок Мокану явно тяжело переживал смерть своих друзей убитых собственным отцом. Курд преодолел желание пройтись по останкам, демонстративно продолжая их рассматривать.

- С тобой он поступит точно так же. Не сейчас. Чуть позже. Я знаю. Я видел распоряжение Вершителя.

Резко взглянул на парня и увидел, как тот сжал челюсти.

- Наверное, это больно осознавать, что тебя убьет твой родной отец?

Взгляд юнца стал непроницаемым. Смотрит исподлобья и широкие брови сошлись на переносице. Не топиться стать разговорчивей. Нужно найти болевую точку и надавить на нее. И отец – это не самое больное место мальчишки. Но обязательно оно есть. Такое место…оно имеется у всех.

- Что он считает твою мать шлюхой и сомневается в своем отцовстве ты, наверняка, тоже знаешь?

Если бы в руках Главы была плеть то, наверное, точно так же пленник взвивался бы от ее ударов. Вначале несильных…но достаточно ощутимых. Как проверка на болевой порог. Это был тот самый удар, от которого Самуил вздрогнул.

- Я думаю ты так же знаешь, что он держит её в своей келье на цепи, как животное?

Шаг в сторону для нового обхода вокруг, с наслаждением впитывая страдания пленника, который не сдержал стон и стиснул руки в кулаки, дергая цепями.

- А то что он ее лишил голоса? – еще шаг под вздрагивание, которое похоже на реакцию от ударов по голому мясу, - Что он бьет ее и зверски насилует каждый день?

Рык и судорожный вдох без выдоха. Не шевелится. Обошел парня и стал напротив с трудом удержавшись чтобы не закатить глаза от удовольствия при взгляде на дикую муку, исказившую лицо Самуила..

- Она теперь немая и даже не может закричать, когда подонок рвет ее на части.

От напряжения на лице сученыша выступили вены и когда он открыл глаза они светились ярко-красным фосфором.

- Убью-ю-ю-ю тварь! Я его…убью!

У каждого есть свои слабости…а у обоих Мокану – это одна и та же женщина. Так все просто. Проще и не придумать. И ни слова лжи на этот раз. У Морта появился личный палач. Ведь это было бы очень забавно убить отца руками сына, а немая сучка чтобы за всем этим наблюдала. Интересно она наложит на себя руки до последнего акта представления или после?

- Ты можешь прекратить ее страдания, - вкрадчиво сказал Курд и теперь приблизился к самому пленнику, которого продолжало трясти как в лихорадке, и Глава слышал хруст сжатых в кулаки пальцев. – ты можешь отомстить ему, а я тебе в этом помогу…если ты поможешь мне.

Теперь он подошел к чанкру вплотную и смотрел прямо в красные глаза, сверкающие такой яростью и ненавистью, что у Курда по венам растеклось острейшее удовольствие сродни оргазму. Ненавистью к врагу самого Думитру и это непередаваемо вкусно осознавать, что теперь у них один и тот же враг. Игра обещала быть забавной. Давно Главе не выпадало счастье двигать по шахматной доске столь родственные фигуры, наслаждаясь тем, как они сами убивают друг друга.