Даф крикнула это и осеклась, соображая, во сколько темных перьев обойдется ей этот «болван», если о нем узнают в Эдеме. Признают ли его «бранной лексикой» и «осуждением ближнего» (полтора темных пера сроком на 50 лет) или великодушно примут за «чересчур эмоциональное выражение» (0,25 пера сроком на месяц)?

Поняв, что камень ему не сдвинуть, Чимоданов утих и обернулся. В конце прохода брезжил голубоватый магический свет. На небольшой площадке стояло нечто четырехугольное, скрытое наброшенным покрывалом. Депресняк прыгнул, вцепился в покрывало когтями и, к крайнему своему изумлению, съехал с ним вместе. Показался темный деревянный бок с резными мелкими вставками, с узором из перламутра. Расположенная сбоку ручка дрогнула, и тихая заикающаяся музыка заполнила комнату.

– Шарманка, – сказал Мефодий.

Ната со своей патологической страстью к чистоте хотела машинально стереть пыль, но Даф удержала ее.

– Не надо!

– Почему? Что хочу, то делаю! А ну отпусти, светлая! – Ната рванула руку.

Пожав плечами, Дафна разжала пальцы.

– Да пожалуйста, раз жить надоело! Видишь мелкие фигуры сверху? Места еще навалом.

Схватив Депресняка, она без церемоний зажала его под мышкой. Зажала очень нелепо: мордой назад. Как же все-таки славно, что на шарманке оказалось покрывало! Коту очень повезло.

Ната покосилась на фигуры.

– Они же деревянные! – сказала она гораздо спокойнее.

– Деревянные, да… А теперь посмотри на лица!

Ната всмотрелась и поспешно шагнула назад.

– «Некоторые люди коллекционируют шарманки. А некоторые шарманки коллекционируют людей». Общее и сравнительное артефактоведение. Седьмой год обучения, тема: «Понятие исключительного баланса», – озвучила Даф.

Мефодий осторожно обошел шарманку вокруг.

– Да, невесело. Что-то в духе: рыбак копает червей, и ест рыбу, которая ест червей, которые рано или поздно съедят рыбака, – мрачно пошутил он.

– Но не его эйдос! – назидательно напомнила Дафна.

– Угу. Эйдос уволочет Тухломон, когда рыбаку будет важнее вытащить метровую щуку, чем сохранить душу… Ладно, тема закрыта. Так что, вообще нельзя трогать шарманку?

– Только ручку. Причем, если отнять ладонь, даже случайно, вторично браться за нее нельзя! Неплохое изобретение, особенно когда ловишь тех, кто сто раз отдергивает пальцы, прежде чем взять горячую кастрюлю.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Мошкин.

– Неважно. ОГС: Одна-Горгона-Сказала, – небрежно уронила Даф.

Ссылаться на курс элементарного предвидения она почему-то не стала. Возможно потому, что это был пятьсот третий год обучения.

– Работает это так! – продолжала Даф. – Вы беретесь за ручку и поворачиваете ее один раз, не касаясь корпуса шарманки. Вот и все. Предсказание, которое вы получите, и будет предсказанием вашей судьбы.

– Ерунда! Ничего она не предсказывает! – запротестовал Чимоданов.

Вернее, только собрался запротестовать, потому что шарманка вдруг пробудилась. Скрипучий голос в ней произнес:

«Ерунда! Ничего она не предсказывает! – пропищал Петруччо Чимоданов».

– Кто пропищал? – растерялся Чимоданов.

«Кто пропищал?» – скажет жалкий и ничтожный Чимоданов», – наябедничала шарманка.

– Ты что, оборзела? – взбешенный Петруччо шагнул вперед, занося ногу.

«Мизерный в своем убожестве Чимоданов пинает шарманку и погибает в страшных судорогах», – подсказал скрипучий голос.

Петруччо трусливо попятился.

«Смылся», – кратко прокомментировал вещий голос. Деревянные фигурки на крышке шарманки закружились в однообразном танце. В их механических движениях, раздробленных на замирающие такты, было что-то гаденькое. Нечто похожее на растянутый во времени смех.

Даф озабоченно подняла голову. На полированной крышке шарманки встретились две звезды. Тонкий голубой луч, в котором как ведьмы на шабаше, носилась пыль, упал на зеркало в центре шарманки, раскололся на отдельные лучи и из суетливого хоровода деревянных фигурок выхватил пять лиц.

Даф почти не удивило, когда в одном из деревянных лиц она узнала себя. Разве что сердце забилось сильнее. Шарманка действительно знает. И ее предсказание действительно сбудется! Вот только имеет ли право страж света прибегать к знанию, полученному от артефакта мрака? Не будет ли это знание, пусть даже и абсолютное по форме – ложным по сути и смыслу?

Но отступать было поздно. Шарманка уже пылала жаром, как раскаленная полоса металла. Казалось, она вырезана агрессивным резцом прямо на покорном воздухе. Потолок дал трещину. Струйка песка со зловещей избирательностью сбежала Мефодию за ворот.

– Пора! Если хотите – я первая! – сказала Даф и, подавая пример, взялась за ручку. И хотя сама шарманка пылала, ручка была холоднее льда.

Дафна повернула ее и торопливо отступила, чтобы случайно не коснуться еще раз. Деревянная фигурка, похожая на нее, разомкнула губы и произнесла:

Даф побледнела и задумалась. Один из пяти лучей погас. Следом за Даф к шарманке хотел подойти Чимоданов, но его опередил Мошкин. Евгеша, видно, решил, что раз все равно придется это сделать, то чем скорее отмучился, тем лучше. С опаской глядя на раскаленную шарманку, он торопливо схватился за ручку, сделал оборот и застыл, ожидая пророчества.

– Эй, ты уснул? Отпусти ручку! Теперь иди ко мне! – подсказывая, прошептала Даф.

Лишь со второй попытки Евгеша услышал и отошел от шарманки. Деревянная фигура, такая же нелепая как он сам, со скрипом повернулась:

На лице Мошкина облегчение смешалось с крайним удивлением. Он явно ожидал услышать что-то более внятное и менее запутанное.

– Теперь я! – сказал Чимоданов. – Все брысь отсюда!

Он решительно повернул ручку. Юркая фигурка, очень похожая на него самого, трижды провернулась вокруг своей оси и, выплыв в пятно света, отчетливо проскрипела:

– Кто серый-то? Кто серый? Сама-то хоть поняла, что сказала? Понимаешь, говорю, что несешь? – сердито забормотал Чимоданов.

Шарманка погасала. Ее красные контуры не казались больше пылающими. Звезды почти разомкнули призрачные объятия. Лишь две фигурки стояли теперь в пятнах голубоватого света. Рука Наты дрогнула, когда она коснулась ручки. К счастью, у нее хватило ума не отпустить ее, а, напротив, пугливо вцепиться сильнее. Поняв это, Ната растерялась и провернула ручку шарманки ни один раз, а два.

Шарманка задумалась, заскрежетала, но, видимо, нарушение было не очень серьезным, и она ограничилась тем, что вместо одного пророческого четверостишья выдала два:

– сообщили ей деревянные губы. Ната скривилась, совсем не довольная тем, что услышала.

Теперь лишь одна фигура осталась в пятне света – уверенная мальчишеская фигура с длинными деревянными волосами.

– Чего ты тянешь? Если звезды разомкнутся, тебе придется остаться в каменном мешке на год! – поторопила его Дафна.