Мысль о том, чтобы направиться в сторону Ижевска, появилась у меня, как только пришло понимание, что сидеть на месте — это билет в один конец. Конечно, перспективы туманны, но держаться в стороне от крупных населенных пунктов и остаться совсем без оружия — идея так себе. Система может меняться, условия будут становиться только жестче, а значит, и возможности защиты нужно подтянуть. В конце концов, в Ижевске оружейный завод, один из крупнейших на всю страну, и если вдруг хоть что-то из складов сохранилось, это был бы шанс сделать наше положение хоть немного комфортнее. По крайней мере, там могли остаться ружья, патроны или что-то посерьезнее, чем ножи.

Я свернул карту, а потом повернулся к Ване.

— Пойдём в сторону Ижевска, — сказал я, стараясь скрыть немного неуверенный тон. — Там завод, может, добудем какое-то оружие.

Он кивнул, глянув на меня. И тут я понял, что меня гложило — вот это его «дядь» уже конкретно в печенках сидит. Я может и постарше, но уж точно не дядька из «глубокого прошлого».

— И вообще, зови на «ты». А то это твое «дядь» уже поперёк горла. Не настолько я старый, — добавил я, пытаясь сгладить неловкость фразой.

Ваня рассмеялся, почесал затылок, но потом кивнул. Он, кажется, тоже был рад переходу на более нормальный формат общения. Местами в Ване проскакивала какая-то детская наивность, и от этого его «дядь» мне становилось как-то не по себе. С ним я чувствовал себя не то старше, не то ответственнее, а это не то ощущение, которое мне хотелось бы тащить на себе в новой реальности.

С таким негласным договором о «тыканье» и простом общении мы выдвинулись в сторону Ижевска. Система, как мне казалось, играла с нами в кошки-мышки: иногда становилось совсем тихо и подозрительно спокойно, а потом тишину вдруг прорывали странные, словно неестественные звуки. Я смотрел вокруг, по привычке вслушивался в каждое шорох, каждый треск. Похоже, вторая волна уже пошла, но пока не вступила в полную силу.

Прошло часа три, как мы шли вдоль опустевшей трассы, и я думал, что если будем так тащиться, то до Ижевска дойдём недели за две-три. Дорога пустая, и только вдалеке виднеются брошенные машины. Зрелище было такое же зловещее, как и всё вокруг. Эти автомобили — словно следы старого мира, покинутые, запылённые, будто с них навсегда стерли человеческий след. Казалось, люди бросили их в спешке, как будто что-то неожиданное заставило их уйти — ну или, скорее, бежать.

— Слушай, а давай попробуем завести, — предложил я, ткнув пальцем в более-менее целую машину у обочины. Ваня посмотрел на меня с сомнением, но с энтузиазмом.

Мы подошли поближе, обошли машину кругом, заглянули внутрь. С виду она выглядела нормально, хотя и запылилась. Я залез в салон, повернул ключ, пытаясь услышать привычный звук зажигания, но тишина была оглушающей. Стартер даже не щелкнул, аккумулятор был будто мертвый, хотя явных следов того, что машина долго стояла без движения, не было.

— Видимо, не судьба, — пробормотал Ваня. — Давай попробуем что-то другое, может, фары или хотя бы радио? Если вдруг аккумулятор живой, может, хоть музыка заиграет.

Но ничего — ни фар, ни радио. Будто кто-то отключил вообще все электрические цепи, как если бы машина никогда не видела ни батарей, ни проводов. Это была не просто поломка, это было вмешательство Системы, на уровне, который обычным логическим объяснением не описать. Ваня начал перебирать в рюкзаке, потом достал маленький фонарик и щелкнул его выключателем. Лампочка даже не пыталась зажечься.

— Похоже, электричества просто нет, — задумчиво пробормотал я, подбирая слова, чтобы описать нечто настолько странное. — Как будто его вообще не существует. Система убрала весь электрический ток, как факт, из нашего мира. Или, может, ввела какой-то блок на электронику.

Я откинулся на сиденье, пытаясь осознать масштабы того, что передо мной разворачивалось. Электричество. Мы привыкли воспринимать его как нечто само собой разумеющееся, как солнце или воду. Мы включаем свет, заводим машину, ставим чайник, и всё просто работает. Но сейчас — ничего. У меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Система, казалось, решила поиграть в бога и убрала одно из главных преимуществ человеческой цивилизации — электроэнергию.

Ваня тоже выглядел растерянным. Кажется, для него это открытие было даже большим шоком. Мы оба задумались, и тут у меня начали мелькать мысли о возможных последствиях. Без электричества полностью меняется вся структура выживания. Ладно фонари и машины, но что насчет вообще всех приборов? Нет холодильников, нет освещения, нет связи. Оказалось, что мы, по сути, лишены одного из основных ресурсов. Оружие, свет, любые попытки создать электрический ток — всё это оказалось просто уничтожено одним решением системы.

— Как думаешь, а почему Система это сделала? — спросил Ваня, тихо, словно боясь спугнуть мои мысли.

Я выдохнул и глянул в сторону горизонта, где тускло мерцало солнце.

— Знаешь, если подумать, электричество ведь тоже своего рода костыль. Мы привыкли, что у нас есть свет, есть техника. Мы считали себя на вершине цивилизации, — я задумался на секунду, подбирая слова. — Но Система словно решила отбросить нас назад, к более «чистым» условиям. Теперь мы живём в мире, где всё зависит от физической силы, от навыков. И, видимо, Система хочет проверить, кто тут способен выжить на этих новых, более грубых условиях. Как в какой-то старой выживалке.

Ваня кивнул, и я почувствовал, что его тоже зацепила эта мысль. Система словно поднимала ставки, заставляя нас выживать с минимальными удобствами. Мы лишились не только электричества, но и, по сути, привычного комфорта. Я начал задумываться, какие ещё вещи, ставшие привычными, может убрать Система еще.

Мы долго молчали, погрузившись в собственные мысли, когда Ваня вдруг нарушил тишину.

— То есть, по сути, Система не хочет, чтобы мы оставались людьми «старой школы»? Она, выходит, пытается нас «прокачать», как персонажей в игре?

— Похоже на то, — усмехнулся я, слегка хмыкнув от мысли, как всё просто и страшно одновременно. — Она хочет, чтобы мы приспосабливались, учились выживать в мире без привычных «костылей». Это новый вызов. А что, если электричество никогда больше не вернется? Что, если вся наша электроника навсегда останется бесполезной? Это заставляет задуматься: а что дальше? Какие ресурсы нам придётся осваивать с нуля? Какие навыки придётся развивать?

Откидываясь обратно на сиденье, я ощутил себя как в каменном веке. Оставаться человеком, полагающимся на логику и изобретательность, стало намного сложнее. Мы были словно в мире, где нужно было заново учиться ремеслам, добыче ресурсов, ведь даже простая вещь, вроде фонарика, стала бесполезной. Всё, что мы знали о современной цивилизации, оказалось пустышкой.

Так и сидели в машине, глядя в пустую, непроглядную тишину за окном, чувствуя, как мир изменился безвозвратно.

Пока отдыхали, я наткнулся в интерфейсе на возможность создать группу, что и сделал. Видать, со второй волной добавилась. Теперь с распределением опыта должно пойти попроще и прокачка Вани пойдет веселее.

После нескольких часов пути к Ижевску нам все-таки удалось наткнуться на новые цели для тренировки. С наступлением второй волны мир словно начал выталкивать на поверхность новых монстров, один неприятнее другого. Ваня, хоть и парень крепкий, сначала растерянно косился на каждого, но потом втянулся — с одной стороны, его глаза горели азартом, с другой, на лице появлялись тени напряжения. Все-таки бить зомби — это одно, но новые твари, появившиеся с началом второй волны, поражали воображение даже у меня. Я был уверен, что Ване это только на пользу — прокачивается, боится меньше, да и навыки растут. К тому моменту он уже добрался до седьмого уровня.

Дойдя до какого-то кемпинга, мы ощутили лёгкий привкус надежды на передышку, но, как это часто бывает, все пошло не по плану. Вокруг царила странная тишина, которая стала первым звоночком. Листья на деревьях недвижимо застыли, а воздух казался каким-то густым, как перед бурей. Я шел первым, а Ваня следовал за мной, осторожно оглядываясь. В такие моменты уже замираешь в ожидании, чувствуешь, что что-то вот-вот произойдет.