Как и в Доме, я выхожу только после того, как съедаю записку.
Перед уроком борьбы меня вызывают на «контрольный медосмотр». Я снова в конторе Цезарей. Обстановка не столь напряженная, как накануне, и мне даже разрешают сесть.
— От имени Юпитера благодарим тебя за эффективность и пунктуальность. Задание выполнено идеально. Ты делаешь успехи, Мето. Мне известно, что ты с интересом читаешь Свод законов. Тебе знаком закон № 9?
— Никогда не говори с другими членами группы о своих заданиях.
Он одобрительно кивает, а я широко улыбаюсь. Мне становится не по себе от похвал Юпитера, которого я хладнокровно отравил два дня назад.
После обеда я снова получаю разрешение на урок плавания. Упражнения на животе. Меня учат двигаться вперед при помощи рук и ног. Я привыкаю к холодной воде и приятно провожу время.
Во время занятий в мастерской я полирую рукоятку своей зубной щетки и одновременно ищу лезвие, которое легко украсть и спрятать. Случайно обнаруживаю под верстаком запасное лезвие для большого резака. Режущая кромка почти не затупилась. Я засовываю его в носок. Этот кусочек металла постоянно напоминает о себе, мало-помалу сползая к подошве.
Вечером меня ждет приятный сюрприз. В своей папке я нахожу ту самую фотографию со стариками, которую приметил в тюремном кабинете. Прямо на ней написаны имена. Слева направо: Марк-Аврелий Р., Артюр Ф. и Луи Г. Мое внимание привлекает лицо первого. Я знаю только одного человека такого же возраста — Юпитера, но уверен, что встречал этого Марка-Аврелия раньше. Возможно, в предыдущей жизни. Я беру карточку, лежащую сверху:
Согласно рекомендациям АНСЗ, во всех Зонах приняты равноценные демократические законы. В качестве руководства избрана коллегия мудрецов, управляющая каждой Зоной справедливо и жестко. Срок их полномочий соответствует исключительному положению, в котором находится человечество, и ограничен девятнадцатью годами. Они избираются среди наиболее уважаемых, порядочных, а главное, богатых людей во избежание всякого рода коррупции и расхищения бюджетных средств.
Гражданам предоставляется возможность предлагать поправки к существующим законам в форме петиций. Петиция принимается при условии, если под ней подписывается не менее трети населения.
Внимание! На настоящий момент не было подано ни одной петиции, поскольку благая воля властей признается всем населением.
В Зоне № 17 тремя нашими мудрецами являются:
Марк-Аврелий Р. — Семьдесят лет, промышленник, специализирующийся на химическом оружии и его дезактивации, обладатель патента на ЭРВ4.
Артюр Ф. — Семьдесят шесть лет, изготовитель фармацевтической продукции (медикаментов, вакцин и т. п.).
Луи Г. — Шестьдесят лет, дистрибьютор пищевой продукции.
Меня удивляет, что в этой карточке говорится о «благой воле властей», хотя Юпитер заставляет нас выполнять секретные и, вероятно, нелегальные задания, из-за которых мои «товарищи» попали в тюрьму. Но я не думаю, что вечером смогу задать вопрос на эту тему.
Поскольку вчера Мэтра не было, темой обсуждения становятся он и его подвиги. Я узнаю, что Юпитер — ученый и гениальный врач, искусный хирург, который, несмотря на свой возраст, не пропускает ни одной операции. Они пытаются убедить самих себя или просто не знают, что мозг некоторых детей был поврежден из-за неумелых действий Юпитера? Они сожалеют о том, что научное сообщество не признает в нем первооткрывателя. Похоже, Юпитер нашел радикальный способ ограничить и даже свести на нет потребление детьми сахара, вызывающего такие напасти, как кариес и ожирение. Новый продукт стимулирует рост волос в горле, и застревающий в них сахар вызывает очень неприятное удушье. Я чуть не прыснул со смеху. Юпитера восхваляют как образцового отца, который пожертвовал всем ради двух своих детей. Цезарь 3 называет его политическим провидцем за то, что он очень рано осознал необходимость сохранения редких природных ресурсов, например, пресной воды. Юпитер предписал сбор дождевой воды, ограничение пользования душем и много другого…
Вскоре я слышу лишь обрывки разговора, словно мой мозг отказывается слушать дальше. Из раздумий меня выводит весьма бурное выступление Стефана:
— A сколько он сделал для нашего интеллектуального, физического и нравственного воспитания! Как подумаешь об участи подкидышей в других колониях…
— Простите, — говорю я, внезапно заинтересовавшись, — не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
— Нет, — отрезает Цезарь, — тебе это неинтересно, да уже и поздно. До свидания, ребята.
Я возвращаюсь в свою комнату в сильном раздражении. Хочется выть от злости и отвращения. Я закрываю глаза и вспоминаю друзей, минуты, когда мы были вместе, например, когда мы, обмениваясь шутками, чинили броню перед матчем на пляже. Вспоминаю, как я смотрел на спящую Еву.
Характерный скрежет ключа в замке возвещает о приходе Ромула. Я не свожу глаз с двери несколько долгих минут. Он входит с радостным видом:
— Привет, дружище. В последнее время ты проявил себя смельчаком и честно заслужил награду. Завтра в это же время — на целых десять минут — меня заменит твой друг Клавдий. Как видишь, я тоже умею держать слово. Спокойной ночи.
Утром Октавия на дороге нет. Возможно, так даже лучше. Меня беспокоит, что он сделал бы этим лезвием? День растягивается до бесконечности. Просто не терпится встретиться вечером с Клавдием! Во второй половине дня появляются Бернар и Фредерик. По их лицам видно, что после возвращения и провала задания они подверглись серьезным испытаниям.
На уроке мне не дают никаких новых документов — лишь простую памятку:
Выучить наизусть все подчеркнутые отрывки.
Уметь пояснять детали на фотографиях.
Знать даты и уметь заполнять немые карты.
Экзамен через два дня.
Я принимаюсь заново перебирать карточки. Там наверняка есть сведения, которые я смогу лучше понять при повторном прочтении. Все так ново, так необычно.
Юпитер снова засиживается с нами допоздна. Когда я остаюсь один, он подходит, трогает меня за плечо, как брата или сына, и добродушно улыбается.
Я спрашиваю, что сталось с беженцами, высланными из пригодных для жизни Зон на кораблях. Ученики переглядываются, но никто не отваживается ответить. Эту обязанность берет на себя Цезарь 2:
— У нас нет точных сведений на этот счет. Мы знаем, что многие отправились просить убежища у правителей наименее населенных белых Зон. Некоторые добились аудиенции путем подкупа или благодаря высокому уровню компетентности. Пассажиры с других кораблей предпочли окончательно бросить якорь в паре кабельтовых от берега. Они занимаются рыбной ловлей и гидропоникой — выращивают в основном сою. Иногда с ними контактируют коммерсанты из белых Зон. У нас нет никаких известий о многих суднах: междоусобные столкновения, пиратство, непроизвольная или умышленная посадка на мель… Очевидно, некоторые экипажи бесследно исчезли.
Я топчусь на месте в своей комнате. Я готов. Эти десять минут покажутся мне очень короткими, поэтому я пытаюсь привести мысли в порядок. Он здесь. Выглядит не лучшим образом. Мы пожимаем друг другу руки. Он отступает первым и начинает:
— Я объясню тебе положение дел в двух словах, ты сделаешь то же самое, а затем мы поговорим об Октавии, который меня очень беспокоит.
Он говорит быстро, зная, что времени у нас в обрез:
— В первые дни я был с ним. Нам то и дело устраивали побои, а потом посадили в холодильник. Затем нас разлучили. Несколько дней меня показывали малышам в цезарской форме, а потом заставили подписать кровью — да-да, своей кровью — клятву верности. Теперь меня сопровождает «сторожевой пес» по имени Секст, и мы выполняем задания по надзору, в основном ночью. Мы контролируем слуг как снаружи, так и внутри и высматриваем, за что бы их наказать. Из-за этой работы все меня ненавидят — такова их цель, но это позволяет мне встречаться и общаться с кучей народу. Я с радостью узнал, что многие дети, пропавшие без вести в бою, на самом деле живы и работают практически по всему острову. Думаю, на сегодняшний день подтверждена лишь смерть Тиберия. Теперь твоя очередь.
