Несколько историй об этой ужасной руке встречается в «Фольклоре северных графств Англии» Хендерсона. Я приведу здесь только одну; ее мне рассказал рабочий из Вест-Райдинга в Йоркшире. Эту же историю приводит Мартин Энтони Делрио в своих «Магических изысканиях» 1593 года, она дается в качестве приложения в книге Хендерсона.

В некоей довольно глухой местности, посреди вересковой пустоши, находился постоялый двор. Как-то раз темной ночью, когда все его обитатели уже приготовились ко сну, раздался стук в дверь. На пороге стоял дрожащий от холода нищий, чьи лохмотья были насквозь промокшими от дождя, а руки совсем посинели. Он попросил ночлега, который и был ему милосердно предоставлен. В доме не было ни одной свободной кровати, но нищему сказали, что он может устроиться на полу перед огнем, где потеплее.

Вскоре все в доме уснули, кроме одной девушки-служанки. Через маленькое оконце в двери кухни она могла видеть, что происходило в большой комнате. Когда все разошлись и нищий остался один, он поднялся с пола, сел за стол, вынул из кармана коричневую сморщенную человеческую руку и вставил ее в подсвечник. Затем он чем-то смазал ее пальцы и, поднеся к ним спичку, поджег их. Охваченная ужасом, девушка метнулась к черной лестнице, взбежала наверх, чтобы разбудить своего хозяина и других мужчин; но напрасно – все они крепко спали, погрузившись в заколдованный сон. Видя, что ее усилия бесплодны, она вновь кинулась вниз. Заглянув в оконце, она увидела, что пальцы на руке по-прежнему горят, не горел только большой палец – это был знак, что в доме кто-то не спит. Нищий стал собирать все ценное в доме в большой мешок; ни один замок не мог устоять перед горящей рукой. Поставив ее на землю, вор зашел в соседнюю комнату. Как только он скрылся из вида, служанка бросилась к руке и попыталась потушить пляшущие на кончиках пальцев желтые огоньки. Она дула на них, потом вылила на руку немного остававшегося в кувшине пива – но огоньки только ярче разгорелись, затем попробовала воду – но опять безуспешно. Тогда, в качестве последнего средства, она схватила кувшин с молоком и выплеснула его на горящую руку – и четыре огонька немедленно погасли.

Пронзительно крича, девушка подбежала к двери в комнату, в которую вошел вор, и заперла ее. Весь дом был поднят на ноги, и вор оказался схвачен и повешен.

Похожую легенду рассказывает Томас Инголдсби. Но мы не будем пересказывать ее сюжет, а лучше попытаемся поднести мифологического шамира к самому мифу и посмотрим, не спадут ли замки со всех дверей, не откроются ли перед нами врата в пещеру чудес, не сумеем ли мы проникнуть в самую суть этой легенды и понять, откуда произошла эта вера в волшебного червя, принадлежащего Князю Моря, камень мудрости, сезам, незабудку или Руку Славы.

Какими свойствами обладает этот магический предмет?

Он взламывает замки, дробит камни, открывает недра горы, где лежат сокровища, скрытые доселе от человеческих глаз, парализует, погружает в волшебный сон или, наоборот, возвращает к жизни.

Я думаю, во всех этих разнообразных сказках говорится об одной и той же вещи, а именно о молнии.

Но что же это за птица, приносящая в клюве шамир, червя или камень, разрушающий горы? Это грозовая туча, которая в древних мифах разных народов часто принимала вид могучей птицы. В греческой иконографии Зевс, согласно определению Еврипида, «небо, держащее землю в своих влажных объятиях», обычно изображается с молнией в руках, рядом с ним показан орел, символизирующий тучу. «Блистающие небеса над нами, что все называют Юпитером», как говорит Цицерон, не могут обойтись без облака и молнии, а когда небо принимает человеческое воплощение, его неизменным спутником становится птица. Это та самая грозовая туча, что, приняв форму орла, ежедневно терзает печень Прометея. Те же грозные яростные тучи представляют гарпии. В древнеиндийской мифологии легкое пушистое белое облако, плывущее в небе, было белым лебедем, равно как и в скандинавской, в то время как черные тучи отождествлялись с воронами, кружащимися над землей, чтобы потом вернуться к Одину и рассказать ему все, что происходит в мире. Клубящийся туман – это птица Рух из сказок «1001 ночь», высиживающая свое огромное сияющее яйцо, солнце, и живущая в сверкающей самоцветами долине, звездном небе. Сравнение облака с птицей достаточно легко приходит на ум как современному поэту, так и библейскому Давиду – недаром он говорил о «крыльях ветра». Итак, если облако, или туча, – это огромная птица, то молнии – это не что иное, как извивающиеся черви или змеи, которых она несет в клюве. Канадские индейцы по сей день считают молнии огненными змеями и верят, что гром – это их шипение. Согласно преданиям друидов, именно эти небесные пресмыкающиеся породили солнце. Молния, разрушающая все, во что она попадает, рассматривалась как камень, брошенный птицей-тучей. Сходство молнии с небесным цветком, голубым, желтым или красным, является более отдаленным; тем не менее существуют свидетельства, которые я не могу здесь привести, что именно так молния в ряде случаев и рассматривалась.

Облако, озаренное всполохами молнии, также символизировало пылающую руку. Греки помещали изогнутое копье в руку Зевса, а у мексиканских индейцев кроваво-красная рука, изображенная на стене храма, символизировала жертвенный костер. Возможно, та же мысль присутствовала в уме отрока Илии, когда он увидел с вершины горы Кармил облако и сказал об этом своему хозяину. «Вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую… Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь»[92]. В финской и эстонской мифологии облако – это маленький человечек с медной рукой, который, поднимаясь из воды, вырастает и превращается в гиганта.

Черная пламенеющая туча – вот из чего родился образ магической Руки Славы.

Производимые молнией эффекты выражаются различно. Шамир, дробящий скалы, – образ достаточно ясный. Менее понятна другая его ипостась – ключ к сокровищам, заключенным в недрах горы. У древних ариев и облако, и гора назывались одним словом. Груды облаков на горизонте настолько напоминали им Альпы, что для обозначения их не нашлось более подходящего слова. И эти громадные небесные горы раскалывала молния. На доли секунды перед человеком открывалось ослепительное золото за облаками, но тут же с грохотом скалы смыкались опять. Вера в то, что за громадами облаков таятся несметные богатства, которые на мгновение открывались простым смертным, привела к быстрому формированию легенд о людях, сумевших проникнуть в эти сокровищницы. Корень жизни, который приносит ласка или змея, возвращает жизнь мертвым. Этот миф родился на Востоке, где порой от продолжительной засухи земля будто умирает. Затем приходит облако. Молния ударяет в бесплодную, потрескавшуюся, мертвую землю, и вслед за ней с небес обрушиваются потоки воды, возвращая к жизни иссохшие растения, восстанавливая их соки. Главк символизирует именно мертвую, высохшую растительность, а мертвая женщина в «Поэме об Элидуке» – безжизненную, лишенную сил землю. Эту возрождающую силу в мифологии приписывают также дождю. В славянских мифах мертвую землю оживляет живая вода, которую приносит птица из глубины мрачной пещеры. Убитый принц означает умершую землю; затем прилетает орел с пузырьком живой воды – облако, несущее дождь, он окропляет драгоценной влагой труп – и жизнь возвращается.

У Руки Славы есть еще одно весьма специфическое свойство. Она обездвиживает. В этом отношении она напоминает голову Медузы горгоны или василиска. Голова Медузы с развевающимися волосами-змеями – это, вне всяческих сомнений, дождевое облако, точно так же, как и василиск, от взгляда которого умирает все живое. Парализующий ужас, который внушали людям раскаты грома, отразился в легендах об обездвиживающем взгляде василиска, голове Медузы и помахивании Руки Славы.

Возможно, некоторые из этих объяснений могут показаться натянутыми, однако все они являются истинными. Мы, с нашим знанием причин, вызывающих различные метеорологические явления, едва ли можем представить себе, какие невероятные объяснения предлагали им невежественные люди.