— Друзья! — поднял вверх стакан Татищев, — вам предстоит главный бой этого года…а может главный бой вашей жизни. Никому не надо объяснять, насколько важен этот турнир. Да я думаю ваши родители вам все объяснили. Престиж и авторитет легко потерять, но сложно заработать. Но я хочу еще раз напомнить вам, что все мы — команда! И пусть вам придётся сражаться друг против друга, помните — мы все из одной академии! И мы защищаем ее честь! Честь единственной российской академии, участвующей в этом турнире!

Он выдержал паузу и внимательно оглядел всех.

— За нас! За академию!

Все конечно стукнулись бокалами и выпили. Но лица у членов команды явно не светились радостью. Даже Муравьев как-то странно посмотрел на своего напарника-тренера. Понятно, заводные речи — явно не конек Татищева. Кто ж так речи говорит? Сколько пафоса! У меня аж скулы свело от него. Но спорить с тренером, понятно, никто не стал. И с другой стороны, он вроде правильно все сказал. Надо же что-то говорить.

После тоста народ расслабился и, воспользовавшись этим, Татищев и Муравьев отправились курить… Вот никогда бы не сказал, что они курят. Не видел Татищева с сигаретой никогда. Я тоже хотел к ним присоединиться, пообщаться, так сказать, в сугубо мужском коллективе за сигаретой, но тут к нашей скромной тройке из меня, Романова и Гагарина вдруг присоединилась женская часть команды в полном составе. То ли фифы приняли на грудь и расслабились, то ли еще чего, но фифами они сейчас не выглядели. Вроде нормальные девчонки… Судя по слегка ошеломленным лицам Романова и Гагарина, происходило что-то необычное.

— Мы так и не познакомились с тобой, Веромир, — начала Меньшикова, черноволосая девушка, в крови которой явно имелись латиноамериканские корни, — думаю, это неправильно. Все-таки, мы одна команда…

— Именно так, — добавила Булатова, самая высокая девушка из этой компашки с обалденной фигурой и длинной русой косой. — пусть тренер все это пафосно сказал, но нам надо держаться вместе!

Третья девушка, статная грузинская красавица с фамилией Багратион, просто кивнула. После чего именно Меньшикова представила своих подруг. Я поймал ехидный взгляд Потемкиной. Вот кто, похоже, все это организовал.

— Давайте выпьем, — первым в себя пришел Романов, — кому что налить?

Девушки пили вино. Я решил не менять напиток. И на этот раз пили за знакомство. Странно да? Уже две недели вместе занимаемся, а только сейчас за знакомство пьем.

— Кстати, я смотрела блог Трубецкой, — заметила Меньшикова, — и про тебя тоже. У тебя весьма талантливая подруга.

— Да у меня все подруги талантливые, — сообщил ей я.

— О, и много их у тебя? — Девушки переглянулись, а у Потемкиной в глазах явно появилось любопытство.

— Ну…- протянул я, — много. Мне хватает.

— Как интересно, — хмыкнула Меньшикова, — наверно они в группе поддержки будут?

— В какой группе поддержки? — удивленно посмотрела на нее Булатова, — разве у первого курса есть группа поддержки? От них же никогда никто не ездил?

— Ты не в курсе, -рассмеялась Меньшикова, — на этот раз правила изменили. Там аж пятеро едет. И, похоже, все твои подруги? — она весело посмотрела на меня.

— Ты угадала, — пожал я плечами.

— А чего мы сидим — то? Вон музыка заиграла. Мы не на приеме, да и музыка танцевальная. — Пойдем? — Меньшикова почему-то смотрела на меня.

Музыка действительно играла что ни на есть танцевальная. Ну и мы пошли танцевать. Я уже выпил достаточно для того, чтобы отрываться под современную музыку.

Что мы и сделали. И, надо сказать, девушки разошлись. Начались жаркие танцы в основном в одиночном исполнении. Это конечно смотрелось весьма сексуально, по крайней мере, Гагарин и Романов явно пребывали в нирване, наблюдая, как отжигает женская часть команды в полном составе.

А я? Ну было конечно на что посмотреть, но, видимо я уже был немного пресыщен красивыми девушками, которых вокруг меня хватало, и новые знакомые, на мой взгляд, за исключением Потемкиной, немного уступали тем же самым Трубецким или Пожарской. Так что я подхватил стакан и отправился к тренерам, которые что-то обсуждали между собой, но меня неожиданно перехватил Горчаков.

— Имей ввиду, Бельский, — он говорил шепотом и улыбался, но смысл его слов был далек от доброжелательного выражения на его лице, — Еще ничего не кончено. Тебе повезло. Годунов просил передать, что скоро ты умоешься кровью. И да, ничего личного. Просто ты обречен, Бельский.

— То есть, тебе Годунов платит? Сыну министра финансов?

— Не все меряется деньгами…

— Ты хочешь объявить войну роду Бельских? — прищурился я. — Мне вести переговоры с твоим отцом?

Что ж посмотрим от чьего имени говорит этот парень. Вряд ли от имени своего отца. Так и оказалось. Горчаков, видимо, не ожидал такого уровня конфронтации, который я озвучил, поэтому растерялся.

— Причем здесь война? Причем здесь отец, — сразу сдал он назад, — я тебе вообще ничего не говорил. Забудь, все рано тебе никто не поверит.

Он попытался пройти мимо меня, но я остановил его.

— Теперь послушай меня, князь, — настала моя очередь угрожать, — если у нас будет схватка на турнире, то очень сильно подумай, нарушать правила или нет. Там ты не сможешь так просто отмазаться. И опозоришь себя. А если будешь действовать так же, как и в прошлый раз, то я отвечу. Поверь, тебе мало не покажется!

Тот лишь надменно усмехнулся и на этот раз прошел все-таки мимо меня. Вот так любезностями обменялись. Но он трус. И вряд ли будет рисковать, уж не знаю, что ему там Годунов наобещал. Я посмотрел на тренеров. Они были увлечены разговором между собой. На танцполе девушки зажигали с присоединившимися к ним Гагариным и Романовым. А вот у меня, честно признаюсь, не было настроения. Особенно после разговора с Горчаковым. Я вдруг почувствовал себя лишним. К тому же, было достаточно поздно. Поэтому ушел по-английски, правда предупредив обоих тренеров.

— Уверен? — уточнил у меня Татищев, кивнув в сторону отжигающей части команды и Горчакова, который тянул очередной коктейль и равнодушно наблюдал за танцполом.

-Уверен, — кивнул я, — спать уже пора.

— Правильно человек мыслит, — хмыкнул Муравьев, — надо нам тоже сворачивать все это…

— Скоро свернем, а пока пусть повеселятся. В Санкт- Петербурге не до этого будет.

— Эх, мягкий ты человек Татищев, — хмыкнул Муравьев, — тогда до встречи в аэропорту? — посмотрел он на меня.

— Ага, подтвердил я и на этом мы, пожав друг другу руки, расстались. Я же, забрав Виль, которая сидела чуть в стороне от остальных телохранителей (кстати, она оказалась из них единственной девушкой), покинул ресторан, перед этим, как и обещал, предупредив Шемякина. Он с тремя ребятами встретил меня у входа, и вскоре наши флайеры поднялись в небо, взяв курс на мое поместье.

— Ну, как вечеринка, господин? — осведомился у меня Шемякин, когда я оторвался от любования раскинувшимся внизу, сверкающим огнями городом.

— Весьма познавательно, — улыбнулся я в ответ. — Особенно князь Горчаков. Надо бы выяснить об этом кадре все…

— А в чем дело? — повернулся ко мне Иван, включив автопилот. — Вы мне что-то не рассказали?

Точно…вот дырявая голова. Я же вообще никому из своих клановых соратников не рассказал о нападении Горчакова. Именно нападении, а не бое.

— Да произошел тут один неприятный инцидент, — я коротко поведал своему главе СБ о произошедшем сегодня на тренировке. — Похоже, на происки Годунова, — завершил я свой рассказ логичным предположением.

— Хм, — задумчиво посмотрел на меня Шемякин, — это первое, что приходит на ум.

— Ну и мне сказали, что Горчаков находится в весьма дружеских отношениях с Годуновым. Хоть он и извинился, сдается мне, что он будет пытаться мне навредить.

— Понятно, что извинения были чисто для публики, — кивнул Шемякин и покосился на Виль, которая внимательно слушала нас, — действительно, надо проследить за этим князем. Вам надо было сразу рассказать об этом, господин… — он почему — то укоризненно смотрел на сидевшую позади нас девушку.