– Ванакт! – глухо произнесла она, но тут же пришла в себя. – Радуйся, Клеотер Микенский! Ты прав – я не узнала тебя, но ясновидение тут ни при чем.
Тея улыбнулась и быстро провела рукой по моей щетине. Я засмеялся в ответ:
– Ничего, через месяц моя борода будет не хуже, чем у Ашурбалита Ассурского! Ну, как твои дриады?
Между делом я разглядывал ее покои. Они ничуть не походили на жалкую хижину, которую я видел когда-то. Дорогие пурпурные покрывала, сидонские кресла, ларцы из Та-Кемт...
– Дриады... – девушка покачала головой. – Здесь им нечего делать, ванакт. Здесь царит Рея – ты сам хотел этого. Теперь я редко бываю в лесу. Ты говорил о ясновидении? Мое ясновидение вещает, что ты очень голоден и хочешь спать.
– В цель! Благородная Тея, твое место в Дельфах! Насчет сна – можно обождать, а вот завтрак...
Стол накрыли тут же. Случайно – или вовсе не случайно – на блюде оказался заяц, и я тут же вспомнил пещеру Киклопа. Не удержавшись, я поинтересовался, как поживает наш клыкастый друг.
– Рох? – Тея улыбнулась. – Он как-то приходил сюда. Знаешь, он совсем не страшный...
– Еще бы! Такой парень! Слушай, о богоравная, как ты управляешься со всем этим?
– С чем? – удивилась она.
– Ну, с храмом, жрецами, с плясками у алтаря...
– Плясками? – поразилась Тея.
– Ну да. Я как-то был в храме Ма – Великой Матери богов возле Хаттусили, и там плясали такие гм-м... ну, в общем, девицы.
– Мать богов чтят по-разному, ванакт. Обряды – это несложно. Труднее, чтобы тебе поверила Рея...
Она не шутила. Я почесал затылок.
– Ну... Надеюсь, вы нашли общий язык?
– Да. Она приняла меня, – серьезно кивнула девушка. – Теперь я могу искать у нее заступничества – и для себя, и для других.
– Это хорошо, о богоравная... – разговор свернул туда, куда мне и хотелось. – Понимаешь, я бы хотел попросить твою госпожу...
– Мать богов? – удивилась Тея. – Ты?
– Ну, не только ее, – замялся я. – Скорее тебя...
...Трудно говорить о делах царства с молоденькими девушками, особенно когда и сам не очень в этих делах разбираешься. Но порою приходится.
– Понимаешь, Тея, в Микасе... в Микенах, некоторым образом, переворот. Как бы тебе объяснить...
– Не надо, – девушка покачала головой. – Ванакт Клеотер, я уже не знахарка из Козьих Выпасов. Я – жрица Реи. Время идет...
– О, богоравная жрица! – подхватил я. – О ты, чьи слова доходят до золотых чертогов Матери богов! Будь милостива к поверженному ванакту и помоги низринуть этих, как бишь их там... богомерзких покусителей, посягнувших э-э-э...
Она смеялась долго. Странно, но у нее появилось чувство юмора. Близость к богам пошла Тее явно на пользу.
– Я помогу тебе, о богоравный, – наконец, ответила она. – Но не зови меня, недостойную, так, ибо лишь верховная жрица равна богам .
– Да ну? – я быстро припомнил уроки Дейотары и Эрифа. – Кажется, ты права. Но знай, о тщетно сомневающаяся в словах богоравного ванакта, что Клеотер Микенский, повелитель царства Ахейского, не тратит их впустую! Ибо с сего часа волею моей, да славлюсь я вечно, вековечно, ты – верховная жрица Реи!
– Ванакт! – в ее глазах мелькнул испуг. – Я? Верховная жрица?
– Ее место не занято уже два года, – пожал я плечами, переходя на человеческий язык. – Я дурак, что не догадался сделать этого раньше. Тея, ты в самом деле можешь мне помочь. Понимаешь, я не то чтобы очень хочу быть ванактом...
– Ты – ванакт! – серьезно проговорила девушка. – Тебя признали боги, Клеотер!
Я невольно вздохнул.
– Знаешь, Тея, мне тоже так казалось. Но боги Микен промолчали, когда моя сестричка захватила престол. Копья и мечи – сильный аргумент в разговоре с богами. Во всяком случае, с их слугами.
Девушка кивнула.
– Я не сержусь на них, но и не жду помощи. Однако я узнал... Ты-то знаешь это наверняка!.. Дий и Поседайон – боги горожан. В деревнях не очень почитают их, часто просто не знают. Там поклоняются этим твоим дриадам, наядам, сатирам, киклопам...
– Киклопам не поклоняются, ванакт, – прервала меня Тея. – Но ты прав. Великий Дий и его старший брат далеко. Но Мать богов знают везде.
– Вот! И если ты поддержишь меня, да еще шепнешь своим друзьям – колдунам, ведьмам...
– Ванакт! – вздохнула девушка. – Я же говорила...
– Ну, знахарям, – поправился я. – В свое время я спас их от серьезных неприятностей. Намекни им, что сестричка Ктимена вряд ли остановит излишне рьяных жрецов Дия. Запылают костры...
Тею передернуло.
– Да. Я уже думала об этом. Мы говорили с кентаврами, с жрицами Гекаты, с теми, кто служит Пану... Тебе верят. Во всяком случае, Клеотера Микенского боятся меньше, чем Ктимену Блудницу.
– Эк ты ее! – хмыкнул я. – Моя э-э-э... сестричка и вправду несколько...
– Ее ребенок родился больным, – бесстрастно проговорила Тея, и я невольно вздрогнул. – Наверное, она и лавагет прогневали богов. Ты не знал?
Странно, Дейотара почему-то промолчала об этом. Или Ктимена умело скрывала болезнь того, кого провозгласила микенским ванактом?
– Его назвали Главком, а это плохое имя. Твой отец, говорят, поссорился с Дием. Ребенок никогда не станет взрослым...
Я помотал головой, пытаясь понять. Покойный Главк и вправду повздорил со жрецами – благородный Рексенор, чей скелет давно растащили по косточкам вороны, поведал мне целую историю. Зря Ктимена поспешила дать сыну царское имя!..
– Об этом скоро узнают все, – продолжала девушка, – и увидят в этом знак, посланный богами. Узурпаторы неугодны небу.
«Ты рассуждаешь, как моя женушка.» – чуть не ляпнул я.
Да, Тея изменилась – главная жрица мало походила на простодушную знахарку.
– Ты знаешь, какой ответ дала пифия Ктимене?
– А? – очнулся я. – Понятия не имею. Наверное, Ктимена не пожалела золота...
Тея улыбнулась:
– Ты уверен, что волю богов так легко купить, ванакт?
– Трудно! Золота требуется очень много.
Она вновь засмеялась:
– Ты не изменился, Клеотер Микенский! Ищешь помощи богов, и не веришь в них... Твоя сестра спросила Гею, кто ты, и кто будет править в Микенах.
Она открыла белый, украшенный позолотой ларь и достала небольшую табличку:
– Вот. Извини, читать я еще не научилась...
Я повертел табличку в руках и принялся разбирать непривычные значки. Да подскажет Адад моим землякам ввести понятную и такую удобную клинопись! Наконец что-то стало проясняться:
– «Имя его – Клеотер, – медленно прочитал я, – и он будет ванактом микенским.»
– Гея не солгала, – усмехнулась девушка.
– Дейотара не поскупилась, – невозмутимо парировал я. Впрочем, пифия сказала чистую правду – я, как ни крути, Клеотер, и возможно вновь стану править в этой крысиной норе.
– Об этом тоже узнают все, – продолжала Тея, – Я передам от твоего имени, что ванакт Клеотер не станет запрещать деревенские святилища, тайные обряды лесным богам...
– Ни за что! Да раздерут мой зад подземные демоны, да проглотит меня Иштар!..
– Ванакт! – укоризненно вздохнула девушка.
– Ой! – спохватился я. – Простите меня наяды, дриады и киклоп Рох. Последний – особенно.
– И ты пообещаешь также, что не станешь передавать храмы других богов жрецам Дия... Знаешь, почему меня так быстро признали? Меня, деревенскую девушку?
– Потому что ты рыжая! – догадался я. – У хеттийцев есть песенка. Если перевести, будет где-то так: «Рыжий – очень опасный человек, его волосы как пламя, он поджег великий дворец.»
Тея развела руками:
– Ванакт! Я пытаюсь заниматься государственными делами! Наверное, получается очень смешно, правда? Но ты сам просил...
Я обругал себя последними словами. Девочка пытается мне помочь, а я веду себя, как наемник в харчевне. Хорошо еще не начал пороть жеребятину!
– Извини, великая жрица. Дриады обиделись и напустили на меня этого, как его... Мамасу...
– Мома, – поправила Тея. – Мое ясновидение говорит другое: ты просто давно не смеялся, Клеотер... Ладно, попытаюсь и я стать серьезной. Меня признали, потому, что ты вернул этот храм Рее. Ее и раньше почитали здесь, но Ифимедей передал святилище жрецам Дия.
