— Ищешь своих девчонок? Они в зимнем саду, играют в прятки, — сообщил Илюмжинов.

— Сколько же я спал? Проклятье, уже одиннадцать часов! Я собирался вздремнуть максимум до семи…

— Ничего, — Кирсан поднял с пола оброненный человеком Свиридова пистолет и, поставив его на предохранитель, засунул себе за пояс. — Ты отдохнул, собрался с силами, и, как я погляжу, завел себе новых друзей.

— Вот что теперь прикажешь с ним делать? — Андрею захотелось пнуть лежащего на полу ногой в бок, но он сдержался, — Вернуть обратно Поздняку? Выкинуть за борт?

— Давай по крайней мере обезопасим себя, — сказал калмык, наклоняясь и защелкивая наручники на запястьях чекиста.

— Предлагаю уйти отсюда и обсудить создавшуюся ситуацию где-нибудь в укромном месте.

— Нужно найти Марго. Я решил последовать твоему совету и править Марусю и Марго на Большую Землю. Вызову с ледокола вертолет и…

— Постой, — перебил его Илюмжинов. — Не спеши, Андрей. Во-первых, вертолет по твоему вызову теперь может и не прилететь…

— Это еще почему?

— Как ты думаешь, осмелился бы Поздняк по собственной инициативе отдать приказ о твоем аресте? Да он десять раз в штаны наложил бы со страху! А это значит, твой арест санкционирован где-то там! — Кирсан поднял палец к потолку. — Вот и думай теперь, прилетят за тобой спасатели или нет.

— Ерунда, — уверенно сказал Гумилев. — Никто там — он повторил жест Илюмжинова — не станет меня сдавать. В крайнем случае, спасателей можешь вызвать ты. Мне главное, чтобы улетели Маруся и Марго.

Кирсан опустил глаза.

— А вот теперь, Андрей, возражение номер два. Мне удалось соединить силу Единорога и Спрута…

— Ты узнал, у кого Конек?

— Не торопись. Я по-прежнему не могу понять, что за предметы находятся у тех или иных людей. Я вижу только тех, кому они принадлежат. Таких на станции трое — не считая, разумеется, меня.

— Ну не томи же! Кого ты увидел?

— Во-первых, Свиридова, — ответил Илюмжинов. — У генерала какой-то очень мощный предмет, он сияет, словно маленькое солнце. Когда я пытаюсь разглядеть его, мне кажется, что я слепну.

— Кто остальные?

— Ты удивишься, — Кирсан будто специально тянул время. — Второй предмет, мало уступающий по мощи артефакту генерала находится у охранника Михаила Беленина.

— У охранника?

— Да. Такой высокий татарин, его, кажется, зовут Рашид.

— Странно, он не производит впечатления человека, способного пользоваться такими вещами.

— Я же говорил, ты удивишься. И, наконец, третий владелец предмета…

Илюмжинов замялся. Андрей почувствовал, как учащенно забилось сердце.

— Андрей, это Марго. Гумилев заскрипел зубами.

— Этого не может быть, Кирсан! У Марго нет никакого предмета!

— Тогда его нет и у Рашида, и у Свиридова, и все, что показывает мне Спрут — пустышка и обман.

— Может, и так! Кто поручится, что ты научился различать послания Спрута?

Илюмжинов усмехнулся.

— Есть тут один человек. Если хочешь, можем провести очную ставку…

Техническое помещение, в котором был заперт Бунин, никто не охранял. У Свиридова на станции, видимо, было не так уж много людей.

Андрей приложил к сенсорной панели замка свой электронный ключ. Дверь отворилась.

Профессор лежал на импровизированном ложе из разорванных картонных коробок, повернувшись лицом к стене. Голова его была повязана какой-то тряпкой, на которой были явственно видны следы засохшей крови.

— Степан, — позвал Гумилев. — Просыпайся, надо поговорить

— Опять о Еве? — спросил Бунин, садясь на своей картонной кровати. — И снова нужно будет выйти в коридор, где твои друзья-чекисты еще раз разобьют мне голову рукояткой пистолета? Нет, благодарю покорно, я в эти игры больше не играю.

Андрей прошел в комнату и, не дожидаясь приглашения, сел на одну из уцелевших коробок. Илюмжинов вошел следом, аккуратно прикрыв за собой дверь, и остался стоять, прислонившись к косяку.

— Я понимаю тебя, Степан, — Гумилеву было неприятно смотреть на тряпку с бурыми пятнами, которой профессор кое-как обмотал свою голову, — но ты сам спровоцировал эту ситуацию. Если бы ты сразу рассказал мне все, что знаешь о предметах…

— То ты оставил бы меня на льду на съедение медведям, — ехидно продолжил Бунин. — Неужели ты считаешь меня глупцом, не понимающим элементарных вещей? Я нужен тебе лишь до тех пор, пока знаю что-то, чего не знаешь ты! Потому и жив еще, хотя твои друзья со мной не особенно церемонились.

— Прекрати болтать чушь, — рявкнул Андрей. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не причинил бы тебе вреда! Но твоя идиотская скрытность заставила Свиридова поверить, что ты и есть убийца!

— Как трогательно, — скривился профессор. — «Заставила поверить»! Ты теперь не только мальчик на побегушках у генерала, но и его адвокат?

— Ночью Свиридова пытались убить, — не обращая внимания на его сарказм, сказал Гумилев. — Он до сих пор без сознания. Ты понимаешь, что это значит?

— Конечно, — пожал плечами Бунин. — Это значит, что убийца — не я. Ведь я сижу под арестом, и предмет у меня отобрали…

— Вот этот? — любезно поинтересовался Илюмжинов. На ладони его лежал Спрут.

— Откуда он у вас?

Профессор неожиданно резво вскочил на ноги и сделал несколько шагов по направлению к Илюмжинову. Калмык быстро убрал руку за спину.

— Неважно. Важно, что я могу вернуть его вам… в обмен на некоторую услугу.

— Что вам от меня нужно?

— Ты должен посмотреть, у кого еще на станции есть предметы, — ответил Гумилев. — И рассказать нам все, что ты видишь. Если ты скажешь правду, Спрут останется у тебя. Солжешь — никогда больше его не получишь. Все очень просто.

Бунин немного подумал, облизал сухие губы.

— Идет. Дайте мне Спрута.

Илюмжинов усмехнулся и протянул ему фигурку. Профессор схватил ее так жадно, будто от Спрута зависела его жизнь.

— Мне надо настроиться, — предупредил он. — Это может занять какое-то время…

Он уселся на кучу картона, скрестил ноги по-турецки и закрыл глаза. В комнате воцарилось напряженное молчание.

— Один предмет у вас, — произнес Бунин, не открывая глаз. — Это Единорог.

— Тоже мне, бином Ньютона, — сказал Илюмжинов. — Вы это и раньше знали.

— Вы могли снова отдать его Марусе, — возразил профессор. — Второй предмет принадлежит генералу Свиридова. Это самый мощный артефакт из тех, которые я знаю…

— Морской Конек?

— Нет, Орел. Владеющий Орлом, может убедить кого угодно в чем угодно… Впрочем, если Свиридов без сознания, Орел сейчас вне игры.

— Кто третий?

Бунин заколебался. Он открыл глаза и быстро, оценивающе взглянул на Андрея и Кирсана.

— Третий предмет находится у телохранителя Беленина. Именно его вы и ищете, господа. Это Морской Конек.

Гумилев и Илюмжинов переглянулись.

— Получается, что убийца — охранник?

Профессор пожал плечами.

— Я не следователь. Вы попросили узнать, у кого находятся предметы — я вам сказал. Делать выводы — ваша задача.

— Андрей, — сказал Илюмжинов, — необходимо срочно отыскать Рашида и отнять у него предмет.

— Учтите, — заметил Бунин, — полученный таким образом артефакт действовать не будет!

— Это неважно. Мы не собираемся никого убивать.

— Ну что, я отработал своего Спрута? — с иронией осведомился профессор.

— Почти, — Андрей поднялся и, подойдя к Бунину, навис над ним. — Скажи, Степан, на станции есть еще люди, владеющие предметами?

Бунин поднял голову и усмехнулся.

— Конечно, есть, Андрей.

— Кто?

Профессор покачал головой.

— Каким же надо быть идиотом, чтобы столько времени не замечать очевидного!

Гумилев схватил его за плечо, резко тряхнул.

— Отвечай на вопрос!

— Ты хочешь получить ответ? Что ж, ты его получишь. Но это довольно долгая история, так что тебе лучше присесть.

Андрей отошел от профессора, снова присел на краешек коробки.

— Есть такой замечательный предмет — кролик, — начал Бунин. — Немножко похожий на эмблему журнала «Плейбой» — маленький, длинноухий, смешной. В отличие от многих других предметов, он ничего не разрушает, не убивает и не подавляет чужую волю. Он всего лишь делает своего хозяина объектом любви и вожделения. Не всеобщего, разумеется. Только тех, кого выберет сам хозяин кролика.