— А вам не кажется, товарищ полковник, — замечает Глебов, — что Джеймса может интересовать не столько Миша Ясенев и Володя Иванов, сколько доктор физико-математических наук Петр Петрович Иванов?

— Кажется, — соглашается с ним полковник. — Не случайно же этим Джеймсом занялся теперь Комитет госбезопасности. Но Тарзан-Дерябин — типичный уголовник и поймать его- дело нашей чести.

Жене Петра Петровича Иванова капитан Черкесов представляется как дядя школьного приятеля их сына.

— Не спросив разрешения, племянник мой уехал, оказывается, на дачу к вашему Володе, — говорит он.

— Но я просто никакого понятия об этом не имею, — делает удивленные глаза Иванова. — Меня целый день дома не было. Вот, может быть, Вика в курсе этого вопроса… — поворачивается она к дочери.

— Да, мама, я в курсе, — солидно отзывается Вика. — Ваш Миша был тут. Ты его тоже знаешь, мама, он заходил к нам как-то. Мы еще думали, что он из той компании… Но он вообще у вас со странностями, — обращается она к Черкесову. — Рассказала я ему, как на нашу дачу ехать, до метро даже проводила (мне как раз к подруге нужно было). Идем с ним, разговариваем, а он все озирается по сторонам. Показалось ему, что наш разговор кто-то подслушивает…

— А может быть, и в самом деле подслушивали? — улыбаясь, спрашивает Черкесов.

— Вообще-то действительно шел за нами какой-то парень…

— Может быть, вы о чем-нибудь интересном говорили? — снова любопытствует Черкесов.

— А о чем таком могли мы с ним говорить, если я всего второй раз в жизни Мишу вашего видела? Попросила его только передать привет Володе да сказать, чтобы он не скучал там без нас с мамой. А вы что, очень рассердились на Мишу, что он без спросу в Ландышевку уехал? Если хотите, мы телефон нашей дачи можем вам дать.

— Что уж теперь с ним поделаешь! — вздыхает Черкесов. — А телефон на всякий случай дайте. Позвоню ему завтра, если не приедет.

И Вика, не задумываясь, выпаливает номер дачного телефона. Поблагодарив Ивановых за любезность, Черкесов уходит.

Уставшие, переволновавшиеся за день, Владимир и Михаил ложатся спать в двенадцатом часу, так и не дождавшись Петра Петровича. Тетя Поля стелет им на веранде — одному на диване, другому на раскладушке. Они долго молча лежат рядом и никак не могут заснуть.

— Ты не спишь, Володя? — шепчет Михаил.

— Да нет, не спится что-то…

— А сам ты так и не решился, значит, отцу обо всем рассказать?

— Обо всем не решился… Да и как решиться? Он ведь думал, что я с обыкновенными уличными босяками связался. Потому и переехали мы на другую квартиру, чтобы подальше от них, — представилась тогда папе такая возможность. Ему давно уже предлагали более удобное для его работы жилье, а он все тянул. Занят был очень… Ну, а когда такое случилось со мной, решил срочно переехать. А что толку? Все равно эти бандиты меня выследили…

— Вот тогда, после первого моего прихода к тебе, и рассказать бы все отцу.

— Побоялся я… Очень бы это его расстроило. Да и не думал я, что все так серьезно…

Они лежат некоторое время молча. Потом Михаил снова шепчет:

— А мне в голову разные страшные мысли лезут… Их, по-моему, отец твой очень интересует. Рассчитывали, наверно, с твоей помощью какие-нибудь чертежи его выкрасть…

— А он и не держит их дома. Они у него в институте.

— Ну, тогда у них другое что-нибудь на уме…

— Да что же другое?

— Они на все могут решиться…

— На что “на все”?

— Ну, на убийство даже… Тарзану это ничего не стоит…

— Ты думаешь, что он и папу сможет?..

— Думаю, что сможет. И, пожалуй, когда он сюда… к даче будет подъезжать.

— А они знают разве, где наша дача?

— Следил сегодня за мною один тип… А когда я с сестрицей твоей по улице шел, она так громко разговаривала, что ему не трудно было сообразить, куда я направляюсь. Выследил он меня, конечно…

— Что же делать-то теперь?.. — растерянно спрашивает Володя.

— Нужно немедленно предупредить твоего отца. Ты же говорил, что он может заехать сюда сегодня.

— Да, он обещал. Но как же нам предупредить его?..

— Нужно встретить где-нибудь. Он по какой дороге в Ландышевку ездит? По той, что мы шли, или есть еще и другая?

— Есть и другая, но, скорее всего, по этой.

— Вот и давай туда… К мостику, через который мы переходили. Машина там обязательно должна сбавить ход.

— А если он по другой?..

— Давай тогда разделимся.

— Нет, уж лучше вместе. Я боюсь один… А как же мы выйдем отсюда? Он уже ходит, наверно, вокруг дачи… подкарауливает…

— Ну знаешь!.. — начинает злиться Михаил. — Просто противно слушать! У меня у самого душа в пятках… но ведь нам твоего отца нужно спасать. Простишь ты себе когда-нибудь, если его убьют?.. Я бы себе никогда этого не простил.

— Ну что ты городишь такое?! Я обязательно пойду. Только давай не через ворота. Он, наверно, притаился там… А в заборе с другой стороны дачи две доски отходят. Давай через эту дыру…

— Ладно! Нужно только, чтобы тетя Поля нам не помешала. Она, видно, не спит еще. Свет в ее комнате горит.

— Забыла, наверно, потушить. Слышишь, похрапывает?

Выбравшись из дома, они осторожно идут через сад к забору. Потому ли, что темно, или, может быть, от страха, Владимир долго не может найти оторванных досок. А когда они уже собираются перелезть через забор, их обнаруживает Михаил.

Хорошо знакомой Владимиру тропинкой они выходят к речке и по ее берегу благополучно добираются до мостика. Путь этот значительно короче того, который ведет через дачный поселок.

— Давай спрячемся в кусты, — с трудом переводя дыхание от быстрой ходьбы, предлагает Владимир.

Михаил не успевает ответить. Он замечает свет фар от машины, идущей к мостику.

— Надо ее остановить, — слегка дрогнувшим голосом говорит он Владимиру.

— А может, это не папина…

— У него какая? “Волга”?.. Похоже, что и это “Волга”.

А машина уже совсем близко. Как Михаил и предполагал, у моста она заметно сбавляет ход. Надо бы, наверно, Владимиру выйти на середину моста и поднять руки — если в машине его отец, он сразу бы узнал его, — но Михаил не хочет лишний раз испытывать храбрость своего приятеля и выходит на мое г. сам.

Не очень-то приятно находиться в потоке лучей света неизвестной машины, но Михаил твердо стоит на ее пути. Гулко бьющееся сердце на какое-то мгновение заглушает все иные звуки. Он не слышал бы, пожалуй, даже сигнала машины. Но шофер не сигналит, а останавливается, и из нее поспешно выходит какой-то человек, кажущийся Михаилу очень знакомым.

— Миша! — слышит он взволнованный голос и сразу же узнает капитана Черкесова. — Что ты тут делаешь, Миша?

Теперь они стоят рядом и к ним спешит лейтенант Егошин.

— Я все вам сейчас расскажу, Олег Владимирович, — шепотом произносит наконец Михаил, — только потушите, пожалуйста, фары вашей машины.

И он торопливо и не очень связно рассказывает капитану Черкесову все, что они пережили с Володей Ивановым и о чем передумали за этот вечер…

Тарзан зол не только на весь мир, но и на самого себя. Напала, значит, на его след милиция… И, наверно, не но какому-то там “составному портрету”, как уверяет Джеймс, а просто предала какая-то сволочь. Молокососов этих, Мишку с Володькой, давно нужно было прикончить. Нашел Джеймс с кем связываться!

А Васька Оголец — толковый парень. Выследил их не хуже того заморского шпика, под которого работает Джеймс… А как же настоящее-то его имя? Небось Жоржик какой-нибудь?..

Чем больше думает Тарзан о Джеймсе, тем злее становится.

Все у него тайны да секреты, но для него, Тарзана, не секрет ведь, на каких “боссов” он работает. А чьими руками он жар загребает? Его, Тарзана, руками. Ну, так ты и расскажи тогда, каковы у тебя или у твоих “боссов” цели. Так нет же, не доверяет, видишь ли… А тому, будто главная его задача — развращать мальчишек, забивать им головы этим дурацким суперменством, Тарзан просто не верит.