– Тебя приглашает на бал дочь советника Шейлия, – добавляет он с нотками сарказма. – Отправляйся прямо сейчас.

– Но я... не в том виде, – конец фразы уже договорил стоя у сияющего дворца.

Розовый свет пронизывающий шатер, теплый воздух, перестуки молотков и гулы двигателей, словно лист книги в одно мгновение перекинулся и сменился – вечером, отдаленной музыкой скрипки и порывом холодного ветра. Резиденция Шейлии рядом с полюсом, где почти никогда не бывает солнца. Меня ударил озноб, на миг показалось, что я голый. Смотрю на свой новый золотой мундир. Да, Сириус переодел меня по изысканному вкусу, ничего не скажешь. А еще ко мне вернулось легкое опьянение. Или даже не очень легкое?

Мраморный дворец у подножия усыпан каретами с лежащими прямо на гранитной плитке рабами. Судя по всему, народу внутри тьма. И Шейлии наверняка весело и без меня. Но с другой стороны, я удостоен чести самим Сириусом быть перенесенным сюда, а значит, она лично попросила его это сделать.

Двинулся вперед, размышляя о предстоящем. Задач уж итак море: Дорсен в Оросе, где нашли следы твари, Бруно в Мериане с любовной историей, Главная крепость на Великой стене в Гариаме с неизвестным магом.

Этой–то что нужно, и куда она зашлет?

Двери передо мной распахивают рыцари в белых мундирах. Невзрачный холл, а дальше зал. Вхожу, и я очарован этим светом, этими красками, огромным куполом, что будто подсвечен тьмой и усыпан звездами. Космос над нами и краски вокруг. В первое мгновение мне показалось, что вышел из пещеры на цветочную поляну. Мой взгляд опускается ниже, до уровня людей. По кругу множество столов и столиков, на них сидят разноцветные, блестящие люди. Посередине огромная танцевальная площадка, где под мелодичную музыку кружатся пары.

Это всего лишь гостиная Шейлии. Слева и справа арки, что обрамляют переходы в другие не менее интересные залы. Делаю несколько шагов и теряюсь. Среди красочных мундиров и шикарных бальных платьев просачиваются служанки и официанты. Эта вечеринка явно без императорских особ, только дочь советника может позволить себе не пригласить на свой бал Юлиану. А ее тут точно нет. Ибо никто на Шенни не может позволить себе одеться лучше старшей дочери императора, отправляясь на бал, где будет и она. А сейчас тут шикарнейшие наряды!

Что о старшей дочери... Каждый ее выход будоражит всех дам общества, только после того, как осведомители доложат о том, что же надела, ее величество Юлиана, благородные леди приступают к подбору более скромной одежды. И не дай Великие, кто–то оденется ярче и величественнее нее. Случаи уже были, когда надменная сука шпагой, отобранной у белого рыцаря, кромсала платье девушки и стригла ее шикарные кудри.

Вышагиваю по краю площадки, выискивая глазами Шейлию. Она должна быть где–то тут. По дороге киваю всем подряд, здороваюсь. Это правила хорошего тона. Некоторые отвечают, некоторые просто улыбаются, некоторые брезгливо смотрят. Есть морды мне знакомые с тронного зала. Они–то и кривятся, знают кто я, а я догадываюсь кто они. Тут меня воспринимают как щегла, что мотается на помойку под названием Рэя, могу и заразу какую притащить. Незнание и пренебрежение. Уверен, тут есть и осведомители Юлианы.

На миг мне показалось, что вижу в профиль вылитую Камиллу. Даже обхожу, чтобы убедиться, это не она. На меня с опаской посмотрел расфуфыренный смазливый парень, что обнимает «Камиллу» за талию. Я артистично поклонился ему и постучал сапогами дальше.

Дефилировать кругами не стал, вышел в следующий зал поменьше. Тут фруктовые пирамиды, торты, десерты на любой каприз. Запах, как на рынке сладостей на востоке Рэи. Тут народу поменьше, в основном толстенькие, ширококостные леди. Стараюсь скорее проскочить этот зал, чтобы не нарваться на какую–нибудь настойчивую дамочку, дальнюю родственницу императора, таким не откажешь.

Мне преграждает путь девочка, наряд которой совершенно не соответствует мероприятию. Короткая стрижка, волосы покрашены в розовый цвет, ясные детские светло–голубые глаза, мордашка чем–то напоминающая хомячка. Розовая кофта с рукавами, сверху обтягивающая грудь и подчеркивающая, что ее там вообще нет, тоненькое тельце перерастает в толстенькие бедра, что закрывает почти до колен рифленая черная юбочка, на ножках мягкие розовые сапожки. Она держит в одной руке пирожное, в другой уже изрядно потрепанный кусок торта. Ее щечки и губки перепачканы в желтом и синем креме.

– Ваше императорское величество! – восклицаю и сажусь на колено.

Эмма хихикает, разворачивается и уходит, поглядывая из–за плеча. Это она так зовет, придется идти за ней. Эмма младшая дочь Эммануила и его любимица. Ей двадцать лет, но мозги у нее едва доросли до десяти. Никогда в жизни не слышал ее голоса. По слухам, она вообще разговаривает только с отцом. Ее мало кто воспринимает как императорскую особу, она безвредна, если не обижать. А обидеть можно очень просто: не дать торт или не пойти за ней, когда она просит. Эмма знает меня давно и везде, где видит, старается вылавливать для кратковременных и непонятных мне порывов. Девочка не раз видела, как играю с ее сводным братом Даниэлем и оценила это по–своему.

Эмма ведет меня в какой–то коридор, это больше напоминает путь в подсобку. На повороте она останавливается и поворачивается ко мне. Я тоже останавливаюсь метрах в десяти от нее. Она смотрит на меня загадочно, потом вдруг делает два с половиной оборота вокруг своей оси. Юбка поднимается, демонстрируя отсутствие трусов. Теперь она стоит спиной и смотрит из–за плеча, ожидая моей реакции или оценки.

Несколько секунд перевариваю произошедшее, затем целую свою ладонь, шлю ей воздушный поцелуй, кладу руку на сердце и низко–низко кланяюсь. Этот жест придумал специально для Эммы на случай, когда она вытворяет подобное. Конечно, раньше девочка с трусами не баловалась, было все на много невиннее: ляжку покажет или животик, ну было однажды, что она продемонстрировала свою мальчишечью грудь…

Эмма восторженно хихикает и плавным движением перетекает за угол, не сводя с меня глаз до тех пор, пока голова не скрывается за поворот последней. Не знаю, что думает Эмма. Я и сам никогда не вкладывал особого смысла в свой жест, вернее наш жест, но ей он нравится. Пусть девочка фантазирует сама. Главное отвязалась.

Мчусь обратно, стряхивая невольно зафиксированные моим сознанием картинки с изображением небритой промежности, толстеньких бедер и круглой попы, которую так хочется отшлепать. Но Эмму трогать нельзя. Если она пожалуется папе, что кто–то ее домогался или хотя бы тронул, тому сразу отрежут причиндалы и посадят на кол. А хомячок Эмма будет смотреть и кружиться, кружиться...

– Эр Катэр–оун? – ко мне обращается рыцарь в белом мундире. Растеряно киваю, на миг поддаваясь опасениям, что пришла кара за интим «хомячка». – Пройдемте, госпожа ждет вас.

Иду за рыцарем, рассматривая гостей. Тут вообще многие живут своей жизнью, а что такое Рэя и откуда у них появляются рабы и еда, их мало волнует... кто его знает... маг сотворил. Улыбаюсь и ловлю ответные улыбки некоторых дамочек. Иногда встречаю строгие взгляды высоких лордов. У меня один сюзерен, так что пошли все в черный...

Меня ведут к лестнице. Один этаж, второй, третий. Рыцарь идет, как робот, а я уже подустал. Но стараюсь не отставать. Широкие ступеньки, по правое плечо навешаны картины. Ой, кажется, вот эту знаю. Девушка верхом на дафе, свесив ножки. Очень похожа на Шейлию, говоря о поведении. На седьмом этаже я сдался и отстал. Ступеньки слишком высокие. Поднявшись на восьмой, встретил ведущего меня рыцаря с претензиями во взгляде. Он может даже и граф какой–нибудь на службе у советника. На Шенни титулы раздаются только в путь. Главное, чтобы язык нырял поглубже.

Мы выходим в коридор, что перерастает во внутреннюю лоджию, даже не лоджию, а навес, он уходит волнами дальше и заканчивается аркой, а там уже балкон наружу. Прижимаюсь ближе к бортику, внизу играет и искрится цветочная поляна из платьев и мундиров. Если люди внизу посмотрят наверх, то вместо мостика увидят звездную ночь. Магия, все вокруг магия.