– Значит, ты мне помочь не хочешь?

– Это я тебе не помогал? – обиделся Хуги. – Да не счесть, сколько раз я нарочно к вам затылком сидел или в лес уходил, чтобы одних вас оставить.

– М-да… Помощник. Ладно.

Хольгер раскурил трубку и уныло уселся у костра. Он никогда не был донжуаном. И все никак не мог взять в толк, почему в этом мире женщины бросаются в его объятия одна за другой. Меривен и Моргана преследовали самые низменные цели, но почему обязательно с ним? Алианора же самым банальным образом влюбилась в него. Странно. Он не питал иллюзий относительно своей внешности.

По всей вероятности, в этом был виноват его двойник из этого мира. Он был здесь кем-то очень значительным. И хотя, наверное, неспроста из всех людей Земли был выбран именно Хольгер, тем более очень хотелось знать, кем был тот, кто носил на своем гербе три сердца и трех львов.

Поразмышляем. На основании всего, чему он явился свидетелем, попробуем реконструировать эту личность. Прежде всего он могучий воин, что здесь особенно ценилось. Импульсивный и рассудительный одновременно. Искатель приключений. Не бабник, но и не святоша. Наверное, немного идеалист. Моргана проговорилась, что он защищал Порядок бескорыстно и мог бы получить больше от Хаоса. Он, должно быть, умел управляться с женщинами, иначе такая сильная и умная особа, как она, не затащила бы его на Авалон… Кстати, Авалон… Хольгер поднес к глазам правую руку. Эта самая рука покоилась на малахитовых перилах, выложенных серебром и рубинами. Солнце золотило волоски на пальцах… Серебро было теплее камня, а рубины пылали, как капли крови… Перила шли по краю обрыва над отвесной стеклянной скалой… Свет дробился в гротах на миллионы осколков, и его брызги – красные, желтые, фиолетовые – осыпались в море. А море было темным, с пурпурным отливом и поразительно-белыми барашками волн… Авалон – плавучий остров, скрытый волшебным туманом…

Он посидел еще немного, глядя на огонь, и отправился спать.

Дней через семь они выехали на обширную равнину. На склонах холмов колосились пшеница и рожь, на сочных пастбищах паслись лохматые лошаденки, коровы и овцы. В качестве строительного материала жители употребляли глину: все чаще путешественники натыкались на домики с глиняными стенами. Домики то и дело сбивались в крохотные деревеньки. Время от времени у дороги вырастали деревянные замки с дубовыми заборами. Горы, через которые они перевалили, вместе с темной пеленой Фейери давно скрылись из виду. Однако на севере Хольгер заметил зубчатую линию более мощной горной цепи. Она была едва различима. Три высокие снежные вершины как бы парили в воздухе, отделенные от своих оснований. Хуги сообщил, что за этими горами также лежит область Срединного Мира. Поэтому то, что мужчины здесь, даже работая в поле, не снимали оружия, не было странным. Не удивило Хольгера и то, что изощренная иерархическая система империи была здесь упрощена и избавлена от лишних формальностей. Рыцари, в домах которых они ночевали в две последующие ночи, были неграмотны и не велеречивы, зато полны доброжелательности и интереса к новым людям.

На третий день пути по равнине, перед заходом солнца, они въехали в Тарнберг. По словам Алианоры, в восточной части герцогства местечко более всего походило на город.

Но в городе было невесело. Барон и все его сыновья пали в битвах с северными варварами, баронесса уехала к родственникам на запад, а наследники не спешили вступать во владение наследством. Упадок семьи был только фрагментом бедствий, которые постигли эти края за последние годы. Тарнбергом управлял неопытный совет горожан, который только и мог, что следить за сменой караулов на городских стенах.

Въехав в ворота, Хольгер увидел перед собой прямую мощеную улицу, по которой бегали дети, собаки и свиньи.

Разнокалиберные деревянные и каменные дома стояли вплотную друг к другу. Улица утыкалась в церковь.

Папиллон продвигался сквозь толпу ремесленников и женщин, которые пялили глаза на Хольгера и отвешивали ему неуклюжие поклоны.

Хольгер натянул на щит чехол – реклама ему была ни к чему. Здесь, оказывается, знали Алианору. Люди окликали ее:

– Эй, дева-лебедь, какие новости ты принесла?

– Что это за рыцарь с тобой?

– Что слышно в лесах, дева?

– А что с Шармеманом?

– Не видала моего кузена Эрсена?

– Что, Фейери продолжает копить силы? – взволнованно спросил кто-то.

Многие перекрестились.

– Может быть, ты привела нового господина, который защитит нас?

Девушка отвечала натянутой улыбкой. Среди людей и каменных стен она чувствовала себя не в своей тарелке.

Наконец они очутились перед домом, который был, пожалуй, в городе самым ветхим. Над дверью висела вывеска. Хольгер прочитал:

– Ого! – Хольгер поднял брови. – Смахивает на визитную карточку коммивояжера.

– О да! – поддакнула Алианора. – Он также городской аптекарь, дантист, писарь и ветеринар.

Она ловко соскользнула на землю. Хольгер тоже спешился и привязал Папиллона к столбу у крыльца. Тотчас, как из-под земли, на противоположной стороне улицы выросло несколько подозрительных личностей.

– Присмотришь за конем, Хуги? – спросил Хольгер у карлика.

– Зачем? – удивился тот. – Дураку, который вздумает украсть Папиллона, можно хоть сейчас спеть за упокой.

– Именно этого я и опасаюсь, – хмыкнул Хольгер. Он взялся за ручку двери и остановился. Стоит ли рассказывать волшебнику все до конца? Алианора его хвалит, а больше, кажется, обращаться не к кому. Он распахнул дверь и вошел. Мелодично звякнул колокольчик. Темное и пыльное помещение было завалено самым диковинным хламом: склянки, колбы, ступы, перегонные кубы и реторты, огромные фолианты в кожаных переплетах, человеческие черепа, чучела животных и еще бог весть что – все это в чудовищном беспорядке громоздилось на шкафах, столах, полках и просто на полу. Из угла зыркнула сова. Через комнату прошествовал белый кот.

– Иду, иду, благородные господа, – послышался тонкий голос. – Минуточку!

Откуда-то из глубин хлама появился, потирая руки, магистр Мартинус – маленький лысый человечек в застиранной черной хламиде, украшенной знаками зодиака. Редкая бороденка казалась приклеенной, близорукие глазки непрерывно моргали, а на губах играла неуверенная улыбка.

– Рад, рад приветствовать вас, господа! Надеюсь, вы в добром здравии? – Он прищурился. – О, никак это прелестная дева-лебедь? Входи, входи, моя дорогая. Или ты уже вошла?.. Ну да, разумеется, раз ты уже здесь, ты, конечно, уже вошла.

– У нас просьба, Мартинус, – сразу взяла быка за рога Алианора. – Она может оказаться обременительной, но нам не к кому, кроме тебя, обратиться.

– Прекрасно, прекрасно! Я сделаю все, что смогу, все, что смогу, для тебя, дорогая дева-птица, и для твоего благородного спутника. Уверяю вас. Извините. – Мартинус подбежал к стене и смахнул пыль с висящего на ней пергамента.

Пергамент уведомлял, что Мартинус, сын Холофи, достойно справился со всеми премудростями науки, выдержал экзаменационные испытания и удостоен титула магистра в области магических наук со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Я только боюсь, маэстро… – Хольгер хотел честно признаться, что у него нет ни гроша за душой, но острый локоток Алианоры не позволил ему обнародовать эту глупость.

– Страшные тайны связаны с нашим делом, – поспешно подхватила она. – Ни один рядовой волшебник не в силах справиться с ними, и потому я привела этого рыцаря сразу к тебе. – Она одарила мага обольстительнейшей улыбкой.

– Прошу вас, прошу, – пригласил их Мартинус и засеменил в соседнюю комнату, такую же захламленную, как и передняя. Он убрал со стульев книги, освободил угол стола, сдул с него пыль, бормоча извинения и проклятия в адрес слуг, потом хлопнул в ладоши и приказал: – Вина! Подай нам вина и три кубка! – Подождал, прислушиваясь, и повторил: – Эй ты, там! Проснись! Вина, говорю тебе! Вина и три кубка!