А, это вы, мсье Терэ? — буркнул первый помощник. — Недолго же вы проспали. В вашем-то возрасте, да после таких трудов…

Я очень беспокоюсь за брата, лейтенант, — ответил Мишель.

Поверьте, я тоже за него тревожусь, и за беднягу Тревье тоже, и за капитана… Но пока…

Я пришел именно по этому поводу, — не отступал Мишель.

Так… И что же вы хотите мне сказать?

Мне кажется, если мы будем слишком долго ждать, пираты от нас улизнут.

Если они уже этого не сделали! Но, к сожалению, сейчас мы бессильны.

У Мишеля потемнело в глазах. Решительно, этот человек, прячущийся за букву закона, чтобы оправдать свое бездействие — а может быть, чтобы защитить сообщников, — обладал удивительным даром выводить его из себя.

Но ведь мы можем сами отправиться на остров Майадеро! Хотя бы чтобы посмотреть, что там происходит!

Бледное лицо офицера вспыхнуло, глаза гневно сверкнули.

Господин Терэ, до возвращения капитана я, как старший по званию и первый помощник по должности, принял на себя командование судном. Я служу на флоте уже тридцать три года и не нуждаюсь ни в чьих советах и рекомендациях, особенно если они исходят от несовершеннолетних юнцов. Я принял меры, которые считаю в данной ситуации единственно правильными. Нравится вам это или нет, но подчиниться придется. И больше я с вами ничего обсуждать не собираюсь. До свидания, господин Терэ!

Мишель еле выдавил из себя "до свидания" и выскочил из рубки; на глазах у него выступили злые слезы. Мальчик до боли сжал кулаки.

На лестнице он чуть не сшиб загорелого матроса лет тридцати, занимавшегося уборкой.

Привет! — произнес тот. — Что это вы там рассказывали про то, что ночью-то случилось? Они, говорят, про вас забыли? Я просто поверить во все это не могу! На Рождество десять лет будет, как я шатаюсь по морям, но такого сроду не слышал, ей-богу!

Охотно верю, — ответил Мишель. Из-за сильного акцента моряка мальчик с трудом разбирал его живописную речь.

Я уж не говорю о капитане — вот кому не повезло! Первый рейс, и надо же… Теперь уж точно твердить начнут, что на нем морское проклятье! Он уже не первый раз прокалывается!

Мишелю приходилось слышать о суеверности моряков, многие из которых считали, что корабли, как и людей, может преследовать рок.

— Неужели вы верите в проклятья? — спросил он.

Матрос немного смутился, постоял, опершись на свою швабру, потер лоб.

Верю, не верю… так сразу не скажешь! Но, откровенно говоря, я бы соврал, если бы заявил, что ни во что такое не верю.

Матрос замолчал, покачивая головой. Мишель попрощался с ним и снова спустился на палубу. Разглагольствования моряка несколько отвлекли его от мыслей о Даниеле.

"Наверное, они забрали его как заложника, — думал мальчик. — Но как он попался?"

Мишель вспомнил жизнерадостное, добродушное лицо лейтенанта Тревье.

"Почему еще вчера лейтенант Порьон намекал, что не доверяет ему?"

Мишель вынужден был признать, что если уж искать сообщника пиратов среди команды корабля, то радист на эту роль отлично подходит. Конечно, не исключено, что пилот самолета просто очень хорошо знал курс "Бура", его скорость и время отплытия, а потому легко нашел судно в морских просторах. Но еще проще представить, что время от времени с корабля посылались сигналы, по которым и ориентировался пилот. Правда, потерпевшие крушение заявили, что у них на самолете рации не было, но они могли сказать это специально, чтобы отвести подозрения от сообщника.

Мишель завернул за угол мостика и, повинуясь безотчетному порыву, шагнул в каюту радиста.

"А вдруг удастся обнаружить какую-нибудь улику?" — думал он, открывая дверь.

На разбитую рацию неприятно было смотреть. По ней колотили так яростно, что серебристые осколки разлетелись по всей каюте, попав даже на койку. Мишель машинально приподнял подушку, потряс ее, смахивая сверкающие крошки на пол… и онемел.

На простыне лежала красная пластмассовая коробочка, прямоугольная и плоская. На вид сантиметров десять в длину, пять в ширину. Мишель прикинул на руке, сколько она может весить.

"Для такой маленькой штучки довольно тяжелая".

Открыв коробочку, мальчик не поверил своим глазам. Внутри лежали в ряд три металлических цилиндра; еще три гнезда пустовали. С внутренней стороны коробочки была приклеена инструкция на английском языке.

Мишель прочитал ее, и ему стало совершенно ясно, каким образом усыпили весь экипаж на корабле. Способ употребления оказался проще простого.

— Снимите предохранительный чехол, — переводил Мишель. — Затем, резко нажав на белую кнопку, выпустите газ. Действие мгновенное.

Мальчик задумался.

"Вот вам и еще одна улика!"

Затем его мысли приняли другое направление.

"Но как же коробочка оказалась под подушкой у Тревье? Неужели это он использовал газ? А почему тогда нас пожалел?.."

— Ах, да! — осенило Мишеля. — Таблетки! "Он специально дал нам не лекарство от морской

болезни, а снотворное… и был уверен, что мы спим! И газ расходовать незачем…"

Мишель выдвинул ящик аптечки и быстро отыскал пустую трубочку из-под снотворного. А рядом лежала еще одна, почти такая же, с таблетками от морской болезни.

Вот как обманчива бывает внешность! Балагур Тревье, всегда улыбающийся, готовый подшутить, воспользовался их недомоганием и подсунул снотворное!

"Но зачем оставлять коробку с газовыми баллончиками под подушкой? Неужели он считал, что, раз "Бур" пойдет на дно, это уже никакого значения иметь не будет?.. А если все не так, если это лейтенант Порьон специально подложил коробку Тревье, чтобы отвести от себя подозрения?"

На всякий случай Мишель решил не рисковать.

"Это очень серьезная улика. Чем мы сможем подтвердить свои слова, если вдруг баллончики с газом исчезнут? Спрячу-ка я хоть одну штуку, все надежней будет…"

Мишель сунул один цилиндрик в карман, а коробку положил обратно под подушку. Выходя из каюты, он огляделся — никого.

"Вот и хорошо", — подумал мальчик.

Он спустился вниз и разыскал лейтенанта Рансье. Тот как раз заканчивал снаряжать крохотную яхту.

— Ты очень вовремя! — весело воскликнул он. — Поможешь отдать швартовы. А когда я прижмусь к причалу, спрыгнешь ко мне.

Мишель помог механику, и Рансье спустился в лодку. Маленький синий парус лежал свернутый у подножья мачты. Моряк принялся грести веслом, подводя лодку поближе к причалу.

— Прыгай ко мне! — крикнул он. Мишель спустился в яхту.

— Боюсь, под полным парусом, как на регате, поплавать не удастся, — ухмыльнулся главный механик, — но кое-какой ветерок все же есть. Ну а если наступит штиль, мы и сами поднатужимся и раздуем нарус, правда ведь?

Мишель вежливо улыбнулся. Он не мог радоваться, физически ощущая, как уходит драгоценное время. Время, которое пираты попусту не тратят… Положение Даниеля становилось все более опасным.

"А я тут развлекаюсь, совершаю морские прогулки…"— с горечью думал мальчик.

В какой-то момент он даже решил предложить механику немедленно отправиться спасать пленников — вдвоем или еще с несколькими матросами.

"Нет, он ни за что не согласится, и я его понимаю! — вздохнул Мишель. — Он обязан подчиняться капитану. Лейтенант Порьон дал команду ждать, и Рансье будет выполнять его приказ".

Раскурив короткую трубку, офицер направил парусник вдоль побережья. В другой ситуации такая прогулка доставила бы Мишелю бездну удовольствия: берег был суров и прекрасен, огромные багровые скалы высились над крохотными бухточками, а дальше все утопало в темной зелени сосновых крон.

Южная сторона Черепашьего острова, вдоль которой они плыли, оканчивалась мысом.

Правда, этот мыс похож на голову черепахи? — спросил Рансье. — Думаю, и остров поэтому так назвали.

Мишель не ответил. Взглянув на узкую темную ленту среди морских просторов — таким казался отсюда остров Майадеро, — он снова вспомнил об упрямстве лейтенанта Порьона, и в мальчике опять проснулось желание действовать, положить конец этому абсурдному ожиданию.