Таким образом Дух очищается от зла в Чистилище и усиливается в добре на Первом Небе. В одном слое итог страданий превращается в совесть, чтобы удерживать нас от скверных поступков, в другом квинтэссенция добра трансмутируется в милосердие и альтруизм, которые являются основой любого истинного прогресса. Более того, Чистилище — далеко не место наказания. Возможно, оно является наиболее благотворной областью природы, потому что благодаря очищению мы рождаемся невинными жизнь за жизнью. Склонность совершать то же зло, за которое мы страдали, остается в нас, и соблазн совершать те же проступки встречается на нашем пути до тех пор, пока мы сознательно не преодолеем зло здесь. Однако искушение не грех, грех поддаваться ему.
Среди жителей невидимого мира существует один класс, который живет особенно тягостной жизнью иногда в течение многих-многих лет, а именно самоубийцы, которые попытались прогулять уроки школы жизни. Все же наказание накладывает не гневный Бог и не злобный дьявол, а неизменный закон, отмеряющий страдания каждому индивидуальному самоубийце.
Ранее, рассматривая Мир Мысли, мы узнали, что каждая форма нашего видимого мира имеет в нем свой архетип — вибрирующую пустую форму, издающую определенный гармонический звук. Этот звук притягивает физическую материю и придает ей видимые нами очертания, так же как происходит, когда мы кладем горсть песка на стекло и трем о края стекла скрипичным смычком; песчинки выстраиваются в различные геометрические фигуры, которые меняются с изменением звука.
Маленький атом в сердце является образцом и центром, вокруг которого собираются атомы нашего тела. Когда он во время смерти удаляется, центра больше нет и, хотя архетип продолжает вибрировать до тех пор, пока не достигнут предел жизни, — что также было объяснено — материя больше не притягивается в пустые очертания архетипа. Поэтому самоубийца ощущает ужасную, грызущую боль, как-будто он выпотрошен, — каковая пытка может быть уподоблена только мукам голода. В его случае сильное страдание продолжается ровно столько лет, сколько он должен был бы прожить в теле. По прошествии данного времени архетип разрушается так же, как и во время естественной смерти. После чего боли самоубийцы настает конец и он вступает в период очищения, как делают умершие естественной смертью. Но память о страданиях, перенесенных в результате акта самоубийства, остается у него и в будущих жизнях, удерживая от подобной ошибки.
На Первом Небе есть класс, не прошедший какого-либо очистительного существования и ведущий особенно радостную жизнь: дети. Наши дома могут поникнуть от невыразимой печали, когда маленький цветок сломан и свет, который он излучал, погас. Но если бы мы только увидели прекрасное существование, которое ведут здесь малые сии, если бы поняли величайшее благо, выпадающее здесь на долю ребенка, наша печаль по крайней мере уменьшилась бы и рана нашего сердца исцелилась бы быстрее. Кроме того, поскольку в мире ничего не случается без причины, то имеется намного более глубокая причина смерти маленького, чем та, о которой мы обычно осведомлены, и, усваивая конкретные факты, мы сможем избежать в будущем печалей, связанных с потерей малых сих.
Чтобы разобрать этот случай должным образом, нам надо вернуться к переживаниям умирающего в его смертный час. Мы помним, что панорама прошлой жизни отпечатывается на теле желаний в течение периода от нескольких часов до трех с половиной дней сразу после смерти. Мы также помним, что от глубины отпечатка зависит ясность картины и что чем ярче панорама жизни, тем сильнее страдания Духа в Чистилище и чувство радости на небесах, а чем сильнее страдания в Чистилище, тем чище совесть в следующей жизни.
Было объяснено, каким образом ужасы смерти на поле битвы, при несчастном случае или при других неблагоприятных обстоятельствах мешают Духу уделять все свое внимание панораме жизни, в результате чего отпечаток в теле желаний получается слабым, а последующее существование в Чистилище и на Первом Небе бывает неопределенным, незапоминающимся. Было также заявлено, что истерические вопли в комнате умирающего приводят к тому же результату.
У Духа, который таким путем избежал страданий, соразмерных его неправильным делам, и который не испытал удовольствия, соразмерного сделанному добру, в следующей жизни не бывает той чуткой совести, которую он должен иметь, да и не бывает она такой милосердной, какой должна быть, отчего жизнь, прерывающаяся при обстоятельствах, которые Дух не может контролировать, отчасти проходит впустую. Поэтому Великие Лидеры человечества предпринимают шаги для того, чтобы противодействовать такой несообразности и предотвратить несправедливость. Дух рождается, вынуждается умереть в детстве, возвращается в Мир Желаний и на Первом Небе обучается урокам, которых прежде был лишен.
Так как Первое Небо находится в Мире Желаний (которое является областью света и цвета), в котором материя быстрее всего оформляется мыслью, малые сии получают прекрасные игрушки, которых здесь создать невозможно. Их обучают играть цветами, воздействующими на их моральные установки точно так, как нужно каждому ребенку. На любого, наделенного хоть какой-то чувствительностью, воздействует цвет его одежды и окружения. Некоторые цвета оказывают подавляющее действие, в то время как другие вдохновляют нас энергией, а третьи успокаивают и утешают нас. В Мире Желаний действие цветов гораздо сильнее; они являются намного более могучими факторами добра и зла, чем здесь. Играя цветами, ребенок бессознательно усваивает качества, которых не освоил из-за несчастного случая или плача родственников. Часто родственникам выпадает на долю заботиться о ребенке в невидимом мире, а то и дать ему рождение, чтобы потом видеть, как он умирает. Так они получают справедливое воздаяние за совершенную ошибку. По мере того как войны прекращаются и человек учится более заботливо относиться к жизни, а также как обращаться с умирающими, детская смертность, которая сейчас столь ужасна, будет уменьшаться.
После того как и добро, и зло жизни извлечены, Дух сбрасывает свое тело желаний и восходит на Второе Небо. После чего тело желаний начинает распадаться, как это сделали физическое и жизненное тела, однако своеобразие вещества желания в том, что, будучи сформировано и вдохновлено жизнью, оно существует продолжительное время. Даже после того как жизнь улетучилась, оно живет полубессознательной, независимой жизнью. Иногда оно притягивается магнетическим притяжением к родственникам Духа, чьим одеянием оно было, а на спиритуалистических сеансах такие оболочки обычно выдают себя за отбывшего Духа, обманывая его родственников. Так как панорама прошедшей жизни отпечатывается в оболочках, у них остается память о событиях, связанных с родственниками, что облегчает обман. Но так как разума нет, они конечно не могут дать верного совета, чем и объясняется бессмысленная, благообразная чушь, которую они несут.
При переходе с Первого Неба на Второе Дух испытывает состояние, известное и описанное ранее как Великое Безмолвие, когда Дух остается совершенно один, сознавая только свою божественность. Когда молчание нарушается, на Духа изливаются небесные гармонии мира тона, где расположено Второе Небо. Кажется, его омывает океан звуков, и он испытывает радость, не передаваемую словами, поскольку приближается к своему небесному дому — ибо это первая из истинно духовных сфер, откуда Дух был изгнан во время своей земной жизни и последующего посмертного существования. В Мире Желаний его работа была исправительной, в Мире же Мысли человеческий Дух становится единым с природными силами и начинается его творческая деятельность.
По Закону Причинности мы пожинаем в точности то, что посеяли, и неправильным было бы поместить один Дух в среду, где нехватает предметов первой жизненной необходимости, где палящее солнце сжигает урожай и миллионы умирают от голода или где бушующий поток смывает прочь примитивные жилища, не предназначенные ему противостоять, и в то же время заставить другой Дух родиться в стране изобилия, с плодородной почвой, дающей максимум урожая при минимуме труда, где земля богата полезными ископаемыми, могущими использоваться в промышленности, чтобы облегчить перевозку продуктов почвы из одного пункта в другой.
