— Хотела немного ополоснуться, и ложиться спать… а что? — проговорила я, обеими руками прижимая к себе одежду. К этому моменту я уже успела подняться, и, стоя на полу босыми ногами, под хищным взглядом мужчины чувствовала себя всё более и более неуверенно. Тот вместо ответа присел на край кровати и жестом поманил меня к себе.

Рассудив, что если он захочет, то всё равно поймает, и бегать просто бессмысленно, да и навряд ли Одержимый собирается сделать что-то ужасное, я подошла. Аккуратно перехватив меня за запястье одной рукой, второй он забрал из моих почему-то вмиг ослабевших пальцев пижаму, не глядя отшвырнул в сторону, притянул меня ближе, опять усадил верхом к себе на колени. Я, вновь чувствуя себя смущённой, неуверенно уцепилась за его плечи, а мужчина медленно повёл ладонями по моим ногам, с очень пристальным и жадным любопытством следя за собственными движениями. От коленей вверх, по бёдрам, на ягодицы, дальше, на мгновение задержал руки на талии, обхватив её, будто измеряя. Зазор, на который пальцы не могли сомкнуться, получился небольшой. Ветров неопределённо хмыкнул, поднимая глаза на меня. Понять выражение лица мужчины я не смогла, но почему-то под его взглядом внизу живота шевельнулось тёплое тянущее ощущение возбуждения.

— Против душа я ничего не имею. Но, во-первых, любая одежда для сна задержится на тебе очень недолго, а, во-вторых, ты действительно думаешь, что теперь я позволю тебе лечь спать? — он одной рукой обхватил моё лицо, а второй крепко прижал меня к себе за бёдра.

— Но уже поздно, — растерянно пробормотала я, понимая, на что он намекает, но не представляя, как на это реагировать.

— А ещё ты сегодня устала, — мягким вкрадчивым тоном проговорил он, заставляя меня запрокинуть голову, чтобы добраться губами до шеи. — И устанешь ещё больше. Вот только я тоже устал от твоей холодности, недоступности, невозможности прикоснуться, и теперь тебе придётся за всё это платить. Такая вот жизненная несправедливость, — хмыкнул он.

— Игорь, зачем ты так торопишься? Мы ведь никуда не денемся, и… — начала я, но мужчина тут же меня перебил.

— Вот чего я точно не буду делать, так это торопиться, — возразил он. — Ночь долгая, и это хорошо. Ты оказалась ещё лучше, чем я себе представлял. Мне слишком понравилось смотреть, как ты теряешь в моих руках всю свою холодность, слушать твои стоны и срывающийся шёпот, чувствовать твои прикосновения, обладать тобой. Я слишком хочу тебя, чтобы позволить тебе сейчас уснуть.

— Игорь, прекрати, — сгорая от смущения, прерывающимся шёпотом проговорила я. — Ты говоришь ужасно непристойные вещи!

— Это? — тихо усмехнулся он, меняя позу. Вновь я оказалась, как тогда, вжатой в постель его телом, с заведёнными за голову руками; только теперь это не пугало, а возбуждало. — Это, моя ледяная красавица, скромная правда. А непристойные вещи я буду с тобой делать. Обещаю, тебе понравится, — он улыбнулся, обжигая меня многообещающим взглядом. Я вздрогнула от этих слов или, скорее, интонации, совершенно заливаясь краской. Но к стыду своему почувствовала предвкушение и желание непременно узнать, что он имеет в виду.

О том, что ротмистр держит свои обещания, я уже знала. Не изменил своему слову он и сейчас. Ночь действительно получилась очень, очень долгой, и он действительно совсем никуда не спешил. Был безжалостно нетороплив, раз за разом доводил до умопомрачения.

До этой ночи я не подозревала, что наслаждение может быть до слёз острым, а желание — настолько всепоглощающим, что не оставалось места ни гордости, ни правилам, ни морали.

Сжалился надо мной и позволил уснуть мужчина только под утро. Впрочем, я даже не была уверена, что уснула; это было чем-то похоже на потерю сознания, настолько мгновенно я отключилась. А будить он меня начал, по ощущениям, сразу же.

— Игорь, это бесчеловечно, — тихо пробормотала я, пытаясь прийти в чувства, когда мужчина, отчаявшись меня дозваться, подхватил на руки и куда-то понёс. Впрочем, вариантов было немного, но верить в справедливость собственных подозрений не хотелось.

— Не спорю, но проснуться надо, — со смешком ответил он. Утверждение было справедливым, так что я приготовилась мужественно терпеть макание в ледяную воду.

Однако, я опять подумала об Одержимом хуже, чем он был на самом деле. Хоть место назначения я и определила правильно, но Игорь оказался гуманней. Во-первых, никто никуда меня не макал, поставил на ноги и аккуратно завёл под «душ», придерживая за плечи, а, во-вторых, вода была тёплая. Прохладней, чем я обычно имела привычку мыться, но находиться в ней было вполне комфортно.

Несмотря на отсутствие резкого потрясения, какое могла дать ледяная вода, глаза всё-таки открылись, постепенно начала возвращаться ясность мышления. Правда, вместе с ней нахлынули воспоминания ночи, и я вдвое против обычного смутилась собственной наготы и близости обнажённого мужчины. Вот только сбегать от него в свете последних событий посчитала бессмысленным и очень глупым, и вместо этого спрятала пылающее лицо у него на груди.

— Так, кажется, проснулась, — с обычной своей насмешливостью заключил он, крепко меня обнимая. Странно, но от этого мне стало гораздо спокойней, и смущение схлынуло. — Как ты себя чувствуешь?

— Вчера я была вымотана морально, а теперь ещё и физически. Вот зачем было… так? — пробормотала раздражённо. Тело было ватное, совершенно не хотелось шевелиться. Несильно, но неприятно ныла каждая мышца, причём о существовании некоторых из них я до сих пор даже не подозревала.

— Странно, обычно физические нагрузки и хороший секс, наоборот, помогают от моральной усталости, — ехидно сообщил он.

— То есть, это тоже был способ лечения? — вздохнула я. Проверить его слова пока не получалось: я всё никак не могла проснуться в достаточной для оценки собственного психологического состояния степени.

— В том числе, — Ветров пожал плечами, потом немного отстранился, отступая из-под струй воды и вытаскивая из-под них меня. Приподнял моё лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Извини, — чуть кривовато усмехаясь, проговорил он. — Я просто не мог остановиться. До сих пор не могу поверить, что всё это — на самом деле, что ты моя. Не гордая и невозмутимая, безукоризненно воспитанная и сдержанная княгиня, а тёплая, сонная, недовольно ворчащая земная женщина, которую можно обнимать, целовать и не выпускать из рук.

От его слов в душе поднялась волна очень противоречивых эмоций. С одной стороны, от скорости развития событий, от этого упрямого беспрекословного «моя» стало здорово не по себе, даже почти страшно. Слишком стремительно ворвался в мою спокойную жизнь этот человек и слишком уверенно и быстро начал кроить её под себя. Ещё вчера мы были просто знакомыми, даже не приятелями, а сегодня он называет меня своей. Прежде отношения с мужчинами строились по привычному сценарию, который я считала единственно верным: знакомство, размеренное общение, симпатия, постепенное узнавание, нахождение общих интересов, зарождение влюблённости, привыкание. А сейчас с Ветровым… Господи, да я его до сих пор не понимаю, иногда боюсь, иногда почти ненавижу и не знаю, хочу ли я быть рядом с ним! Но при этом уже провела с ним ночь, с удовольствием нежусь в его объятьях, а воспоминания о близости с ним опаляют жаром и желанием даже несмотря на усталость, измотанность и множество неприятных ощущений по всему телу.

И вот это как раз была другая сторона. Обжигающая страсть мужчины была чем-то совершенно новым, странным и нестерпимо влекущим. Никто и никогда прежде не относился ко мне вот так, не говорил таких слов, от которых становилось безумно стыдно и очень жарко. Я никогда толком не верила в существование чувств подобного накала, или, вернее, в то, что именно я могу быть их объектом. Разрушительно-отчаянное желание Одержимого невероятно льстило, и за это мне было стыдно уже перед ним самим. Было ощущение, что я обманываю его, хотя, казалось бы, я совсем ничего не обещала и, более того, вроде бы ясно дала понять, что слишком мало его знаю для каких-то ответных чувств.