Женщин его страны с колыбели учили кротости, и, хотя некоторые из них обладали сильным характером, мало кто отваживался на протест, на собственное мнение. Те же, кто на это решался, делали это или ради своих сыновей, или ради мужей, которые были либо слишком молоды, либо слабы, либо и то и другое. Индийские женщины не вели с мужчинами умных разговоров, считая такое поведение нахальным и грубым. В уединении спальни женщина говорила о любви, или о своих детях, или беспокоилась о здоровье своего повелителя.

Эта молодая женщина, однако, совсем другая. Он понял это с первого момента, когда ее, визжащую, втащили в его покои. Индийская женщина безропотно подчинилась бы насилию, но не эта английская роза. Она достаточно хорошо образованна, как он успел заметить, ее французский даже лучше, чем у того иезуита, который учил его.

Акбар, хотя и не умевший ни читать, ни писать, был весьма образованным человеком. В молодости он сбегал от своих наставников, предпочитая учебе охоту и лошадей, но, по природе любознательный, он, повзрослев, окружил себя учеными, которые ему читали, спорили с ним, рассказывали много интересного. Он многому научился, но все равно стремился узнать еще больше.

Эта девушка, разметавшаяся в своем невинном тревожном сне, могла бы стать для него чем-то большим, чем просто красивым телом для наслаждения, для удовлетворения страсти. Она могла стать его товарищем и другом. Эта мысль была ему внове, и он так и сяк обдумывал новую идею, выходя из ее покоев, чтобы вернуться в свои. Этой мыслью он никогда не поделится ни с кем, так как его друзья будут поражены и удивлены, а его женщины повержены в ужас.

Англичанка собиралась попросить его, это было очевидно, отправить ее назад, на родину. Этого он не мог сделать по многим причинам, но прежде всего потому, что не хотел раздражать португальцев. Он собирался приложить все усилия к тому, чтобы сделать Велвет счастливой, она должна сама захотеть остаться с ним. Забыть родину. Он находил эту задачу весьма увлекательной.

Утром, когда Велвет сидела на своей постели, завернувшись в шелковое покрывало, и ела что-то холодное, терпкое и приятное, что Адали называл йогуртом, и потягивала острый горячий напиток, про который он сказал, что это чай, в дверь раздался стук. Открыв ее, Адали легонько вскрикнул от восторга и сделал шаг назад, позволив войти в комнату веренице рабов, несших самые разнообразные предметы.

— Что это? — Глаза у Велвет широко распахнулись.

— Только начало, моя принцесса, — сказал евнух. — Властитель Акбар делает вам честь своими подарками. Не говорил ли я, что вы ему понравились?

Она смотрела, как двое мужчин внесли на веранду, а потом затащили на ее крышу какой-то огромный, мягкий, обитый шелком предмет. Он имел полукруглую форму, невысокую спинку и витые ручки. На сиденья накидали множество подушек. Следом за ним туда же отправился маленький столик, инкрустированный перламутром.

— Господи, для чего это? — спросила она у Адали.

— Для отдохновения, — ответил он.

— Но это нечто, напоминающее диван, однако слишком большое, — не поняла она.

— Потому что предназначено для двоих, — широко улыбнулся он.

— О!

— Ай! Поглядите, принцесса! Поглядите! — Адали чуть ли не приплясывал от восторга, пока в комнату втаскивали два одинаковых сундука — каждый был расписан изящными розовыми, голубыми и красными цветами с желтыми сердцевинами и зелеными листьями, разбросанными по блестящему черно-лаковому фону. Углы скрепляли полированные бронзовые уголки. Не дожидаясь, пока сундуки откроют, он нетерпеливо откинул крышку ближайшего, обнаружив, что он доверху набит одеждой: калейдоскопом разноцветных юбок и элегантных блузок, которые он вытаскивал из сундука одну за одной, тихонько вскрикивая каждый раз от восторга. Все они были из прекрасного, мягчайшего шелка, отделанные золотым и серебряным шитьем, драгоценными камнями. Цвета были яркими, но только тех оттенков, которые шли ей: голубого, зеленого, розового, лилового, пурпурного, темно-желтого и кремового.

Велвет искренне удивилась этой неожиданной щедрости и, взглянув на Адали, спросила:

— Почему?

— Глупая женщина, — ответил он ей ворчливым тоном. — Я же говорю, что вы пользуетесь расположением Властителя Акбара.

— Но я же ничего не сделала, — сказала она, сбитая с толку.

— Он же ухаживает за вами, добивается вашего расположения, моя принцесса. За вами что, никогда не ухаживали?

Она покачала головой, вспомнив, как она и Алекс только и делали, что ссорились и ругались все время. Никогда он не ухаживал за ней в полном смысле этого слова. Он любил ее, но ухаживать за ней даже и не пытался. Женская душа Велвет была тронута.

— Открой другой сундук, — приказала она евнуху и, когда он открыл его, замерла от удивления. В нем хранилось множество лосьонов и духов в резных зеленоватых флаконах. От сундука исходил аромат, который Адали сразу определил, — жасмин!

— Это то, что растет у меня перед верандой? — спросила она.

Он кивнул:

— Жасмин — цветок любви, моя принцесса. Велвет продолжала исследовать содержимое второго сундука. Она нашла там прелестную, усыпанную жемчугом золотую щетку для волос, уменьшенную копию большого сундука, наполненную различными украшениями для причесок, выполненными из драгоценных металлов и камней. Была там и еще одна шкатулка, вырезанная из целого куска бледно-лилового жадеита с серебряными петлями и филигранной работы серебряным замочком. Она открыла ее, и в глаза брызнуло разноцветье драгоценных камней. Велвет поняла, что все камни — очень ценные, так как у ее матери была одна из лучших коллекций драгоценностей во всей Европе. Маленькой она любила играть со сверкающими камешками, а Скай рассказывала, как называется тот или иной камень, где добывают лучшие из них. В жадеитовой шкатулке она нашла цейлонские сапфиры, бирманские рубины, жемчуг, добытый в Индийском океане, потрясающие желтые алмазы, прекрасные темно-пурпурные аметисты, светло-голубые аквамарины, изумруды, медовые цирконы. Они были вправлены в ожерелья, цепочки, серьги и кольца; и среди них не было ни одного камня с дефектом.

Адали был вне себя от радости. Он знал, что его Повелитель просто подержал за руку эту англичанку, а уже осыпает ее дождем драгоценностей. Пока Велвет, ошеломленная, сидела, разглядывая содержимое бледно-лиловой жадеитовой шкатулки, евнух распоряжался нескончаемым потоком рабов, продолжавших входить в комнату со все новыми подарками. По полу расстелили великолепные красно-голубые шерстяные ковры; по периметру комнаты расставили высокие бронзовые вазы с цветами; в разных местах появились маленькие столики, на которые водрузили серебряные лампы, украшенные самоцветами. Под конец вошли две девочки приблизительно десятилетнего возраста, с прямыми длинными черными волосами, выразительными темными глазами и золотистой кожей. Они распростерлись ниц перед Велвет. За ними шел Рамеш, который, быстро переговорив с евнухом, передал ему маленькую закрытую тростниковую корзиночку и вышел.

Глаза Адали стали совсем круглыми от важности происходящего, — Главный управляющий нашего Повелителя передает вам наилучшие пожелания от нашего хозяина. Властителя Акбара. Девочки будут вашими прислужницами. Они близнецы и похожи как две капли воды, за исключением одной вещи. У Торамалли родинка в уголке правого глаза, а у Роханы — в уголке левого.

Он буквально раздулся от важности, заметила Велвет с усмешкой.

Шепотом выгнав из комнаты всех, за исключением прислужниц, он передал Велвет плетеную корзиночку.

— Это нечто, что, как надеется Властитель Акбар, доставит вам особую радость, — сказал Адали.

Велвет подняла крышку корзинки, и тут же ее ротик от восторга стал похож на маленькую букву «о».

— Котенок! — сказала она, счастливо улыбаясь. Она осторожно вытащила из корзинки крохотного пушистого черного котенка с единственным белым пятнышком на самом кончике хвоста. — Это мальчик или девочка? — спросила она евнуха.