– Знаю, знаю! – я рывком распахнул дверцу шкафа и принялся сбрасывать вещи с полок.

За двумя баллончиками пены для бритья я обнаружил, наконец, связку свечей для праздничного пирога – из тех, что никак не задуешь все – и пятифунтовый мешок соли.

– О'кей! – крикнул я. – Иду!

Майкл с Лидией лежали на полу – ногами он обвивал ее, а руками удерживал ее руки за спиной в импровизированной борцовской хватке.

– Держите ее там! – рявкнул я и ринулся по кругу, отшвыривая в сторону кресло, стулья, сдвигая ковры – последний пришлось выдернуть из-под Майкла. Лидия барахталась и извивалась угрем, не переставая истошно визжать.

Я разорвал мешок с солью и еще раз обежал их, насыпав на пол белый круг соли. В следующий круг я расставил свечи, подсыпав под них соли, чтобы они не опрокинулись. Лидия увидела, что я делаю, и завизжала еще громче, удвоив свои усилия.

– Flickum bicus! – выкрикнул я, вложив в это нехитрое заклинание почти все свои силы. Я едва устоял на ногах, зато свечи загорелись, и весь круг начал наливаться энергией.

Я выпрямился и вытянул вперед правую руку, посылая в круг еще немного энергии, превращая его в воронку вокруг трех существ: Лидии, Майкла и Кошмара. Вихрь вращался все быстрее, вгрызаясь в землю. Я почти видел, как цепляется Кошмар за Лидию в попытках удержаться. Все, что от меня требовалось теперь – это выждать момент, удобный для того, чтобы оглушить Кошмара, удержать его хоть на секунду, чтобы экзорцизм отогнал его прочь.

– Азорфрагал! – выкрикнул я имя демона. – Азорфрагал! Азорфрагал! – я снова вытянул правую руку, сконцентрировав в ней остаток сил. – Изыди!

Энергия вырвалась из моей руки, устремилась к Кошмару и Лидии подобно волне, смывающей со скалы спящего тюленя…

…и пронеслась мимо, не коснувшись Кошмара.

Лидия дико расхохоталась, извернувшись, схватила Майкла за руку и резко вывернула ее. Зловеще хрустнула кость. Майкл вскрикнул от боли, и рванулся от нее, расшвыряв ногой соль из круга. Лидия оторвалась от него, встала и повернулась лицом ко мне.

– Ну и болван же ты, чародей, – произнесла она. Я не стал ввязываться с ней в разговор. Если честно, я едва стоял на ногах, так поразило меня то, как позорно я облажался со своим заклинанием. Опомнившись, я замахнулся и изо всех сил ударил, целясь ей в висок – я надеялся оглушить тело, в котором находился демон, чтобы хоть временно лишить его способности к передвижению.

Лидия без труда уклонилась от удара, перехватила меня за запястье и опрокинула на спину. Я сделал попытку вырваться, но она бросилась на меня сверху и дважды двинула затылком о пол. В глазах у меня вспыхнули звезды.

Лидия улеглась на меня и со сладострастным урчанием потерлась о меня бедрами. Я попытался вывернуться из-под нее, но руки и ноги отказывались слушаться. Она почти нежно взялась обеими руками за мое горло.

– Надо же, как стыдно, – прошептала она. – Все это время ты даже не догадывался, кто за тобой охотится. Кто еще жаждет поквитаться с тобой.

– Насколько я понимаю, иногда это знание дается дорого, – прохрипел я.

– Иногда и так, – с улыбкой согласилась Лидия. А потом ее руки сомкнулись на моем горле, лишив меня воздуха.

Порой, когда ты смотришь в лицо смерти, тебе кажется, что все вокруг тебя замедляется. Ты видишь и ощущаешь все с необычайной резкостью, словно твой мозг из чистой вредности решил запечатлеть последние мгновения твоей жизни во всех мельчайших подробностях, чтобы ты до самого своего конца любовался ими.

Примерно так поступил и мой мозг, только вместо того, чтобы показать мне мою погромленную квартиру, и как мне нужно купить новое пальто взамен залатанного, и что давно уже пора перекрасить потолок, он начал лихорадочно складывать воедино разрозненные куски мозаики. Лидию. Темного демона. Мавру. Заклятия-пытки. Бьянку.

В сознании моем засел один кусок – кусок мозаики, упорно не вписывавшийся в цельную картину. Сьюзен исчезала на день или два – как раз тогда, когда мне было совершенно некогда даже поговорить с ней. Она говорила, что работает над чем-то. Что-то там происходило. Странное дело, но теперь этот кусок, похоже, оказался едва ли не главным звеном…

Перед глазами моими поплыли круги, а в легких разгорался пожар. Я пытался оторвать ее руки от горла – пустой номер. Одержимая демоном, она была просто-напросто мне не по силам.

И ведь Сьюзен спрашивала тогда у меня что-то по телефону – в промежуток между сексуальным воркованием. Что же это было?..

Я услышал свой собственный голос, произносящий что-то вроде «Гаххк… Агххк…». Я пытался сбросить Лидию с себя, но она только перекатывалась вместе со мной, и каждый раз ухитрялась оказаться сверху, прижимая меня к полу. В глазах начало темнеть, хотя я открыл их широко-широко. Я словно смотрел в темный туннель, с другого конца которого глядели на меня налитые кровью глаза Лидии.

Краем глаза я видел, как Майкл с побелевшим как снег лицом поднимается на колени. Он двинулся к Лидии, но та, лишь чуть повернув голову, лягнула его. Я услышал, как у него хрустнуло что-то еще, и он отлетел назад.

И Мёрфи тоже беспокоило что-то. Что-то такое, о чем она ужасно не хотела говорить, переводя беседу на другую тему. Я ведь еще тогда интуитивно ощущал какую-то связь между этим…

И тут я увидел его со всей отчетливостью: последний кусок мозаики. Я понял, что случилось, откуда взялся Кошмар, и почему он гонялся именно за мной. Я знал, как остановить это, знал, как завербовала его Бьянка, и почему мои заклятия срабатывали через силу или не срабатывали вообще.

Одно обидно: я сообразил все это за мгновение до смерти.

В глазах померкло окончательно.

А еще через секунду боль в горле стихла.

Правда, вместо того, чтобы плавно скользнуть в небытие, я сделал большой глоток воздуха. Взгляд на мгновение заволокло красной пеленой – это кровь снова вернулась в голову, а потом зрение начало проясняться.

Лидия все еще склонилась надо мной, стоя на коленях, но горло мое отпустила. Вместо этого она завела руки назад и вверх и гладила ими обнаженные плечи Томаса.

Вампир прижимался к спине Лидии. Рот его приник к ее шее, и с каждым касанием его языка по телу ее пробегала дрожь. Руки его скользили по полупрозрачной лайкре. Лидия негромко ахнула, и налитые кровью глаза ее закатились в экстазе.

Томас смотрел мимо нее, сквозь пелену ее темных волос – на меня. Глаза его больше не были серо-голубыми. Они сделались пустыми, белыми, точнее, бесцветными. Я кожей ощущал исходящий из них холод – жуткий, соблазнительный. Он продолжал покрывать поцелуями шею Лидии, ее ухо. Она всхлипнула и содрогнулась.

Я сделал еще глоток воздуха, охнул и на локтях отполз назад, из-под этой сладкой парочки.

– Дрезден, – пробормотал Томас так тихо, что я даже не был уверен, правда ли я его слышу. – Я не знаю, как долго мне удастся отвлекать ее так. Да не глазейте же на меня, сделайте что-нибудь. Если вам нравится смотреть на такую гадость, я устрою вам представление, только попозже, – тут рот его приник к губам девушки, и она застыла, широко раскрыв глаза, а потом и вовсе закрыв их в ответ на его поцелуй.

Эти слова Томаса заставили меня покраснеть, от чего в голове воцарился неприятный звон. Я пошарил по полу и быстро обнаружил все еще горящие свечи и мешок с солью. Я снова заключил Лидию с Томасом в соляной круг – та как раз стащила с себя трусики и охватила Томаса за талию, притягивая к себе.

Томас издал стон неподдельной муки и повернул лицо ко мне.

– Да быстрее же, Дрезден!

Я расставил свечи по местам и потратил те крохи энергии, что у меня еще оставались, на то, чтобы замкнуть круг и снова закрутить воронку. Если я не ошибался, на этот раз я должен был освободить Лидию – возможно, окончательно. Если я ошибался, это означало, что я останусь без энергии, пустив ее псу под хвост. В таком случае Кошмар наверняка убил бы всех троих – сомневаюсь, чтобы кто-либо из нас мог помешать этому.