— Понимаю.
Когда я вышел из кабинета, Дилфина сидела на своём месте, чуть бледная, и, увидев меня, окинула равнодушным взглядом, а после, обратив своё внимания на компьютер, продолжила работу. И все, больше никаких взглядов в мою сторону. Почувствовал себя самым паршивым человеком на земле. Хотя учитывая то, как я поступил с ней, это мягко сказано. Вот теперь получи по заслугам, Максимов, и хватит ныть, как баба.
— А что это с твоей секретаршей? — кивнув головой в её сторону, спросил Костя, когда мы ждали лифта.
— А что с ней? — будто я ничего не знаю, спросил. Хотя я ведь отлично знаю, что с ней.
— Бледная, будто приболела. Недавно увидел, как она наорала на новенького из отдела Сергеевны. Впервые вижу её такой разозлённой, — пожал плечами друг, и нажал на свой этаж. Я скрыл руки в карманах брюк, и бросил мимолётный взгляд в сторону Дилфины, пока створки лифта не закрылись и мы с ней теперь отделялись этажом.
В кабинке лифта повисло напряжённое молчание. Я был напряжён, когда вспомнил, как лицо Дилфины искажалось от боли, и она схватилась за живот, явно надеясь, что я не замечу. Я, как последний сукин сын, теперь вспомнил, что вчера мы занимались сексом, а у неё это первый раз, поэтому это законно, что у неё сейчас болит живот. А она ещё не отдохнула, ещё и утренняя ситуация с Ольгой, и неприятный разговор, который не закончился ничем хорошим. То есть недопониманием между нами. А ведь я долго подбирался к ней, хотел, чтобы она мне доверилась, но в конце сам все разрушил.
— Ты идёшь?
Я завис, смотрел под ноги, и думал, что теперь делать, пока Константин не окликнул меня. Поднял голову, и решительно заявил, пока не уверен, что с этого выйдет. Она может сопротивляться, отказаться от моей помощи, но тогда я просто закину её к себе на плечо и отшлёпаю.
— Ты иди, у меня дела.
— Но…
Слова друга растворилась, когда коробка закрылась, и через минуты две я был на своём этаже.
Первое, что увидел я, это была Дилфина, которая опустив голову на свою руку, тихо плакала. Не на шутку, испугавшись, не понял, как подлетел к ней, оказался перед ней на коленях, опустив руку на её голову. Дилфина вздрогнула, очевидно, не ожидала увидеть меня здесь, и через секунд тридцать, подняла голову.
— С тобой все хорошо? — взволнованно спросил, стирая большим пальцем слезы на девичьем лице.
— Да.
Дилфина шмыгнула носом, стёрла слезы тыльной стороной ладони и встала с места, сбросив мою руку. Я тоже встал, подхватил с вешалки её плащ, а со стола сумку.
— Что вы делаете? — в изумлении спросила она, когда я стал надвигаться к ней, а она начала пятиться назад.
— Тебе нужно отдохнуть. Сегодня я даю тебе отгул, — сказал стальным голосом.
— Не нужен мне ни какой отгул. Со мной все хорошо, — сказала эта упрямица. — И потом, вам не обязательно таскаться за мной лишь, потому, что… — она замялась, скрывая свои очи, и покраснела.
— Потому что, что? — подразнил я, делая вид, что явно не понимаю, к чему она клонит.
— Вы сами знаете, что.
— Я не понимаю, — сказал, остановившись в несколько жалких сантиметрах от неё, и в нос сразу ударил запах её тела вперемешку с парфюмом. — Вещи нужно называть своим именем, Дилфина.
— Я так понимаю, вы не отступите, пока я не уйду сегодня пораньше? — явно хочет сменить тему. Ну что ж, хорошо, пусть будет так, чем ничего.
— Правильно понимаешь. Умница, — поставил сумку на её стул, собираясь помочь ей надеть плащ.
— Я сама могу! — горячо возразила она.
— Сможешь, — согласился. — Но так мне будет спокойно. Дилфина, давай, ты же знаешь, я сделаю, как хочу.
— Господи.
— Спасибо за сравнения, но я не Господь, а просто Максим. Давай, девочка моя.
Дилфина закатила глаза, но я видел, что ей плохо, наверно, поэтому не стала препираться со мной.
Довольный собой, я взял её руку в свою ладонь, крепко держал, боясь, что она сбежит. Её ладонь была горячей, будто она вся горит. А ведь утром она вся горела, хотела выпить лекарство, но я отвлёк, и так забыли про это. Получается, она все ещё болеет.
— Максим Афанасьевич, что вы делаете? Отпустите руку!
— Почему?
— Не хочу, чтобы сотрудники увидели нас вместе и все неправильно поняли. Не хочу, чтобы о нас судачили. Отпустите руку!
Быстро положил палец ей на губы, призывая её молчать. Мне было насрать на все, что она сейчас говорила. Это моя компания, и я буду делать все, что хочу сам. Однако не хочу, чтобы Дилфина чувствовала себя плохо из-за этого или о ней говорили, что то плохое. Поэтому отпустил её руку, когда мы оказались на первом этаже, среди сотрудников. Быстро спустившись на стоянку, открыл ей дверь авто, а после сел сам. Завёл машину, и мы выехали со стоянки. До её дома доехали в молчании.
— Спасибо, Максим Афанасьевич.
— Максим, — поправил я, а Дилфина ничего не ответила, хлопнула дверью моей машины, и ни разу не обернувшись в мою сторону, скрылась в подъезде.
Подожди немного, я в скором времени улажу все вопросы с Ольгой, и обещаю тебе, что сделаю все, чтобы ты простила меня и дала шанс. Я хочу начать все сначала и только с тобой.
— Ты только жди меня, прошу! — сказал вслух в пустоту, смотря вслед за ней, и мне было плевать, что она не услышала меня и не услышит.
Дилфина
Захлопнув за собой дверь подъезда, не замечаю, как лечу к себе. Впервые меня не раздражает, что лифт в очередной раз сломался, не нервирует плачь с третьего этажа, не закатываю глаза на ворчания старушки из соседнего дома. За спиной будто выросли крылья и словно я лечу. Не чувствую под ногами ничего, сердце колотится, ударяется о ребро, и мне пришлось немного отдышаться, чтобы окончательно не сойти с ума. Быстро вытащив из сумки ключи, открываю дверь и вбегаю в прихожую, хлопнув входной дверью так, что наверняка разбудила Вику и соседей. Скинула с себя плащ, и юркнула к себе в комнату, закрывшись внутри. Не хотела, чтобы Вика увидела меня такой. Сняв на ходу платье, схватила нижнее белье, чтобы переодеться, и остановилась, краем глаза заметив своё отражение в зеркале.
Повернулась к нему всем корпусом, и не узнала себя. Щеки пылают, в глазах огонёк, на губах дурацкая улыбка. Что это со мной? Это точно я? Что со мной сделал Максим, что я чувствую себя так?
Лишь мысли о Максиме загоняют меня в краску, то, что будет, когда встречусь с ним на работе? Как буду работать вместе с ним и не растекаться лужицей?
Одевшись в юбку-карандаш с разрезом с боку и блузкой, я остановилась, не зная какой макияж сделать. Но в конце остановилась на лёгком, обычном макияже, чтобы не вызывать у коллег подозрения, а то вон, как горят глаза. И уже через минут десять я была готова, такси ждало меня внизу уже как пять минут. Не смогла найти в себе силы сесть в машину и завести её. Так сильно дрожали руки, что было непривычно для меня.
Слава Богу, мы обошли пробки, и через двадцать минут спустя я была на работе. И с каждым шагом сердце глухо отбивало в грудной клетке, руки вспотели, и мне казалось, что все сотрудники смотрят в мою сторону. Первая мысль, они все узнали. Но быстро отогнала эти мысли, когда лифт остановился на нужном мне этаже. Скинув плащ, повесив на вешалке, поправила волосы, и тут к боссу пришёл его брат, Тимур Афанасьевич.
— Здравствуйте, Тимур Афанасьевич, вы пришли к боссу?
— Здравствуйте, эм… — парень замялся, не зная как ко мне обращаться.
— Дилфина Владимировна.
— Приятно познакомиться. Тимур, ты уже знаешь, — подмигнул мне. Брат у себя?
— Да, я только предупрежу, — улыбнулась парню, и в ответ мне была послана обворожительная улыбка.
Они с Максимом были похожи. Те же синие глаза, черные волосы, улыбка, но тембр другой, и ростом он немного отстаёт от своего брата.
Не ожидая никакого подвоха, с улыбкой на лице, я направилась к боссу, постучала, и, не дожидаясь ответа, открыла дверь. И это было моей роковой ошибкой.
Первое, что увидела, это голая задница девицы, что оседала Максима. Застыла на месте, запинаясь, и таращилась на то, как Максим вытаскивает руку из трусиков этой девушки. Ноги подкосились, и я крепко схватилась за ручку двери, чтобы не упасть. Перед глазами потемнело, а после на глазах навернулись слезы.