— Отлично. Спасибо, Стас. И ты понимаешь, что никто не должен знать?

— Ну Насть, обижаешь…

Влад вышел незадолго до меня, мы встретились внизу, сев в машину, выехали на улицу. Я коротко передала разговор.

— Что сама думаешь?

— Думаю, что Стас реально не в курсе происходящего. Не может человек так хорошо играть.

— Ладно, мои люди за ним проследят, чтобы не было хвоста. Но в дом полезем вместе.

Я посмотрела на него, но ничего не сказала, снова отвернувшись к окну. Вместе, потому что он за меня волнуется? Или потому что боится, что я опять что-то утаю, и придется развязывать мне язык?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В Репино мы были около пяти, бросив машину, до нужного адреса дошли пешком. Дача у Стаса находилась за глухим забором, но с одной стороны была высокая песчаная насыпь, так что мы довольно легко преодолели преграду. Влад спрыгнул первым, потом поймал меня. И не отпустил, сжимал в руках и смотрел в глаза, прошибая насквозь.

— Влад, — прошептала я, а он легко коснулся моих губ своими и отпустил.

Взяв за руку, направился в темноте в сторону громады дома. Я шла, растеряв все мысли, только на губах оставалось тепло от поцелуя.

Мы тихо прошли к крыльцу, Влад напряженно шагал, вслушиваясь в тишину. Никого.

— Думаешь, Стас нас подставит? — задала вопрос. Он пожал плечами.

— Даже если и нет, может притащить хвост. Или сболтнуть случайно лишнего. У него, судя по всему, язык, как помело.

— Он хороший, — заступилась я за Прохорова. — Такой открытый и непосредственный. И как ты вообще мог заметить, что он болтает все подряд, когда сидел на другом конце зала?

— Простая наблюдательность.

Крыльцо было застекленным, возле дома стояла лавка с резной спинкой, на ней мы и разместились.

— Да уж, — усмехнулся Влад, стуча носком ботинка в промерзшую землю.

Последние дни похолодало, а за городом на заливе и вовсе наблюдался дубак. Я шмыгала носом, пряча лица в платок. Влад молча прижал меня к себе, уткнувшись в затылок, горячо дышал. И я грелась, грелась в его руках, и даже в какой-то момент захотелось, чтобы Прохоров вовсе не приехал.

Но вскоре раздался гул машины, приблизился, и мы сразу напряглись.

— Давай за дом, — проговорил Влад, вставая, — мне бы отзвонились, если что не так, но не мешает подстраховаться.

Мы спрятались за углом. Слышали, как заскрипели автоматические ворота, потом снова звук шин и скрип. Хлопнула дверца машины, и тишина.

Через несколько секунд послышалось насвистывание какой-то мелодии, а потом тихое:

— Настя…

Мы с Владом переглянулись, он усмехнулся, качая головой. Да уж, конспиратор из Стаса тоже тот еще.

— Пошли, — сказал Влад одними губами, и мы показались из-за угла. Стас стоял у крыльца, освещаемый светом фонаря. Увидев нас, вздрогнул, перевел взгляд на Влада и обратно на меня.

— Это мой приятель, — сказала коротко, — он мне помогает.

— Влад, — протянул руку тот, а Стас пожал ее, неуверенно усмехнувшись.

— Да, я узнал, — сказал все же. — Владислав Минаев, так? — тот, нахмурившись, кивнул, а Стас перевел на меня взгляд, и он мне не понравился.

Потому что в этом взгляде сквозило недоверие к мужчине, с которым я пришла. И этому недоверию должна быть какая-то причина.

— Идемте, — словно опомнившись, Прохоров поспешил вверх по ступенькам. Вскоре мы входили в дом.

— Я тут не был давно, — заметил Стас. — Он холодный, так что не раздевайтесь.

— Думаю, мы ненадолго, — заметил Влад, а я снова поймала взгляд Стаса, брошенный на него.

Пианино стояло в холле у стены рядом с панорамным окном с видом на залив.

Влад, подойдя к нему, заглянул сбоку и хмыкнул.

— Что там? — спросила я в нетерпении.

— Конверт.

Он потянулся, но не смог его достать.

— Нужна какая-то длинная палка, — заметил Стасу, тот, кивнув, отлучился, а вернулся с кочергой, вызвав у меня тем самым воспоминания о даче. Я даже хмыкнула, потому что выглядел Прохоров сейчас комично. Что говорить обо мне, с кочергой, торчащей из рюкзака.

Влад вытащил конверт, и мы трое склонились на ним, усевшись на коленях прямо на полу.

Первой была записка, в которой я легко узнала очередной текст из «Игры в классики»:

«Она зажмуривается и попадает в самое яблочко, — думает Оливейра. — Точь-в-точь как в стрельбе из лука по системе дзэн. Она попадает в мишень именно потому, что не знает никакой системы. А я — наоборот… Тук-тук. Такие вот дела”.

— И что это значит? — нахмурился Стас, прочитав строки из-за моего плеча.

Я не ответила, молча принимая у Влада второй листок. Это была расписка о том, что Косницын Артем Леонидович должен Шилову Андрею Станиславовичу определенную сумму денег. И сумма была такая, что у меня глаза на лоб полезли.

Стас выразился коротко:

— Охуеть.

В принципе я была с ним солидарна.

— Что же это выходит? — снова сказал Стас. — Темыч торчал Андрюхе хуеву тучу бабла?

— Выходит, так, — кивнул Влад, переводя взгляд с меня на Стаса.

Направление его мыслей было понятно, с кого еще трясти информацию, как не с одного из лучших друзей погибшего?

— Давайте сядем, — предложил он, и мы разместились в кухне за столом.

Отопление Стас включил, но дом прогревался медленно, видимо, за счет большого пространства. Он поставил чайник, и пока тот грелся, уставился на нас. Мы с Владом молчали, думая каждый о чем-то своем.

— Я могу надеяться, что ты поделишься мыслями? — поинтересовался Прохоров. — Потому что я ни хрена не понимаю.

Я вздохнула.

— Я и сама не понимаю. Но мысль одна вроде напрашивается, как считаешь?

Я уставилась на Стаса, тот, поглазев, помотал головой как-то отчаянно.

— Темыч убил Андрюху из-за бабла? Ты эту мысль имеешь в виду?

— Видишь, тебе она тоже в голову пришла.

— Не понимаю, — помотал он снова головой. — Если Андрюха подозревал, что его могут убить, подозревал Темыча, то какого хера не обезопасился? И вместо этого сунул мне за пианино расписку… Чтобы я что? Вершил возмездие? Что мне теперь с ней делать?

Прохоров маленько истерил, но его можно было понять. Вряд ли он думал, что будет подозревать одного друга в убийстве другого.

— Пока рано делать выводы, — спокойно заметил Влад, Прохоров уставился на него. — Ты совсем не догадываешься, за что спортсмен мог торчать такие бабки?



Стас задумался, покачивая головой.

— С Темычем мы не настолько близко общались… Но это, видимо, что-то личное, не связанное с делами фирмы. Потому что в них Темыч не принимал участия. По сути его голос мало что значил, потому что он автоматически отдавал его за Андрея. Только получал свой процент…

Влад повернулся ко мне.

— Ну а вторая записка? Опять книга?

Я кивнула, раскладывая листок на столе. Еще раз перечитала запись и вздохнула. Если честно, на этот раз даже думать не пришлось, я сразу соотнесла эти строчки с эпизодом из прошлого.

— Куда ты меня везешь? — все же хмурюсь я, глядя в окно.

Развязка остается позади, и мы покидаем пределы города. Обычно я молчу, везут и везут, на месте будет видно, но сегодня особенный день. Потому что я одета обычным образом, и никаких распоряжений насчет причесок и прочего не поступало.

Андрей только усмехается, но отвечает загадочно:

— Увидишь.

Я молча отворачиваюсь к окну. Что у него за привычка? К чему все это? Таскает меня по друзьям, по разным местам, делать ему больше нечего? Я бы и радовалась, может, только ведь мне там приходится изображать влюбленную в него женщину. А играть таковую очень трудно.

Мы приезжаем за Токсово, тут небольшая база отдыха на склоне, между вековыми соснами раскиданы уютные домики. Чуть в стороне ресторан, просторная стоянка перед ним. Вылезаем из машины, и я как раз вижу выходящего из ресторана Косницына.