— Вот, это тебе, — сказал он просто, вручил мне подарок и ушел быстрым шагом, стараясь не глядеть мне в лицо и пряча свое. Я с изумлением стала разглядывать украшение.

«Нашей всегда маленькой девочке Машеньке. На счастье. Отец, дед, брат».

На глазах моментально появились непрошеные слезы, а сердце сжалось до размера атома. Я сглотнула и слегка дрожащей рукой надела браслет на запястье, не заботясь о том, что украшение не подходит к платью, серьгам и кольцу. Хотелось догнать Федьку и уже самой его обнять, но я сдержалась и, последний раз улыбнувшись себе в зеркало напротив, сказала:

— Спасибо вам.

Картина напротив меня — сейчас с изображением Венеры — игриво подмигнула.

Она почему-то напомнила мне Ольгу Князеву. Я очень редко виделась с ней, а вот с Димкой не встречалась с окончания университета. С Олей мы так и не стали подругами — слишком уж мы разные, хотя я до сих пор сильно уважаю эту девушку, а еще я очень скучаю по Чащину. Для меня он навсегда останется другом и вторым братом. Дима почти год или полтора после того случая с Никитой игнорировал Ольгу, явно считая себя ужасным другом и во многом обвиняя. Но со временем она все-таки сумела его добиться! Кажется, на этот раз по-настоящему. И за настойчивость и упорство я стала уважать Олю еще больше. Год назад их отношения с Дмитрием стали постепенно налаживаться. И если в течение нашей учебы в универе Чащин до обидного холодно относился ко мне, то в последнее время мы вновь стали понемногу общаться в Интернете и вновь сближаться. Наверное, он разлюбил меня окончательно — и этому я безумно рада. Сейчас, кстати он работает в крупном рекламном агентстве, а Оля учится на дизайнера — на заочном отделении. Мы редко встречаемся, в основном из-за Смерчика, и я могу с уверенностью сказать, что Князева больше не походит на свою погибшую сестру — она стала сама собой и еще больше изменилась. Кстати, я увижу ее сегодня на свадьбе, а вот увижу ли я Димку — даже не знаю. Может быть, он придет, а, может быть, и нет, хотя я очень просила его придти, когда посылала приглашение.

Кстати, Дэн пару дней назад сказал мне, что в городе объявился Никита Кларский. Его с Димкой в каком-то баре совершенно случайно увидела наша одногруппница Регина, подруга Ольги с университета. Она сказала, что Ник за это время внешне совсем не изменился и выглядит так же элегантно, неброско и вообще, «просто потрясающе». А еще она сообщила, что вместе с парнями, рядом с Ником, в баре сидела какая-то девчонка.

— Жаль, рядом с ним сидела девушка, иначе я бы решила его завоевать, — призналась Регина мне по телефону, когда я перезвонила ей. — Он как будто распустился, ну, знаешь, как цветок.

— Ничего себе… Цветочек в изгнании, — пробормотала я. — А что за девчонка?

— Не знаю ее. Чем-то похожа на тебя, миленькая, светленькая. Только у нее глаза были размером с чайное блюдце, и она та-а-ак пялилась на Ника, будто бы он ждал от нее ребенка, — хихикнула девушка. — А потом, когда они уходили, Кларский взял ее за руку и посмотрел на нее таким взглядом, что у нее, по-моему, даже коленки подкосились. Знаешь, так выглядит человек, который находится на грани восторга и шока.

А через несколько дней Регинка добавила, что узнала от Ольги, будто эта самая девчонка — кажется, ее зовут Ника, пару дней назад как раз должна была выходить замуж, и Никита умудрился едва ли не расстроить ей свадьбу и увез с собой. Короче, опасный он тип, это Кларский! Каким же я была ребенком, когда была влюблена в него! И хотя ребенком я остаюсь до сих пор, понимаю, какой я была глупышкой. Ну а он… а он все-таки крут! Надеюсь, эта Ника будет с ним счастлива. А он — с ней.

Я покружилась в платье по комнате, не узнавая себя в зеркале. Красивые неброские украшения, локоны, осторожно обрамляющие лицо, нежный макияж, белоснежное, кажущееся мне королевским, одеяние с вышивкой по подолу… мама, это не я! Это не Маша Бурундкова! Это какая-то взрослая красивая девушка!

На телефон, валяющийся рядом с кроватью, пришло очередное сообщение — ими меня стали заваливать еще с ночи, как и посланиями в Интернете. Я машинально подняла мобильник, заглянула в сообщения и тут же обрадовалась. Оказалось, писала мне Катя:

«Счастливого замужества, Мария! Мы поздравляем тебя от всей души и обязательно приедем на твое бракосочетание, так что жди нас и наш подарок=)».

— Эй! Невеста! — закричал папа, долбясь в дверь. — Твои подружки тебя ждут, скоро выкуп начнется! Все готово! Давай уже!

— Лида через 10 минут приедет. И Денис с мальчиками скоро будет! Выходи! — Вторила мама. Лидию я не видела уже давным-давно и жутко по ней соскучилась. Она о своем выборе, между прочим, не пожалела ни разу и живет сейчас вместе с Петром то в Швейцарии, то в Италии, то во Франции. Ну, честно сказать, первое время они жили не так хорошо, как им бы хотелось, хотя Петр ради нее очень сильно старался, и его природное упрямство и напористость очень ему помогли. А где-то через год Даниил Юрьевич простил внука и передал ему управление над его компанией в Европе. Вот тогда Лидке действительно можно стало завидовать самой черной завистью. Петр очень ценил то, что в самый трудный момент его жизни девушка не бросила его одного, и едва ли не боготворил.

Я хотела уже, было, пойти к домогающемуся меня народу, как мне позвонил наш мистер Совершенный жених.

— Доброе утро, Маша, — его волшебный чуть вкрадчивый родной голос тут же заставил меня улыбнуться.

— Доброе утро.

— Встала?

— Нет, сплю еще.

— Жалко, скоро твой выкуп начнется. Говорят, вы там решили надо мной поизгаляться, — вздохнул мой жених.

— Не то слово! — захихикала я, вспоминая идиотские конкурсы.

— Любишь ты меня, Зверек, очень. — Сделал мой будущий супруг обиженный голос. — Кстати, подойди к окну в своей комнате.

— Зачем еще? Ты что, Смерчинский, над ним торчишь на страховке? Или собираешься под окном петь?

— Отнюдь-отнюдь. Подойди, Бурундукова, подойди. Просто… подойди, — рассмеялся он звонко.

— Ну, хорошо. Учти, если попробуешь влезть в квартиру через окно, я тебя грохну. Я в платье, и ты меня в нем не увидишь до… — тут я запнулась, потому что по идее, он должен был увидеть меня после идиотского выкупа. Но мы с девчонками решили поиздеваться над женихом и его дружками-пирожками и сделать так, чтобы Дэн невесту, ну меня, то есть, узрел лишь в самом ЗАГСе. В общем, решили устроить красивый праздник. Пройдя все конкурсы выкупа, Дэн и его парни должны были войти в квартиру, выслушать издевательское Маринкино соло на тему: «Ты прошел все трудности и препятствия, забирай невесту и проваливай», увидеть торчащий из кухни кусочек белой фаты, ломануться за ней, думая, что это я, и обнаружить закутанного в простынь Федьку с левой фатой на голове. А я должна была в это время быть у соседей в квартире, чтобы потом выбежать и уехать в ЗАГС на ожидающем меня лимузине.

— До…? — с интересом спросил самый классный голос на свете. — До куда?

— До выкупа. Готовься, тебе, малыш-ш-ш, тебе будет реально плохо на нем.

— Уже готов, — отозвался Дэн голосом отважного морпеха. Тут же его тон поменялся, стал серьезным и невероятно милым. — Маш, прямо сейчас подойди к окну.

— Ну… хорошо.

Я выполнила его просьбу, распахнула окно и с улыбкой встретила новый день, день одновременно простой, как и все другие июньские дни, но и очень торжественный. Очень важный. Свежий. Летний. Прекрасный.

— Смотри внимательнее, — прошептал Смерч в трубку.

— Куда?

— Вперед.

Я вгляделась вдаль. Белые и бледно-розовые легкие-легкие облака складывались в огромное неровное сердце, в середине которого блестело белым золотом просыпающееся солнце. А вдали, за крышами высоких и сонных еще домов, летело в небо множество воздушных шаров — ярких и больших, свободных, как ветер, и красных, как огонь.

— Помнишь? — спросил Дэн тихо. Глупости, но, кажется, труд визажиста мог пойти насмарку. Опять эти слезы на ресницах! Я сжала пальцы, чтобы матовые, с белоснежными узорами длинные ногти впились в ладони до боли. Жаль только, сердце сжать было нельзя — его просто переполняла щемящая нежность. Она все росла, росла, росла… А я смотрела вперед, не в силах отвести взгляда от воздушных шаров.