— Сержант, — сказала она, чувствуя движение внутри свертка и зная, что Сократ осознал присутствие Адриана, — не могли бы вы ненадолго оставить нас наедине?

На глаза ее навернулись слезы, голос звучал умоляюще.

Она обеспокоенно наблюдала, как сержант осмотрел пустую комнату, где были только стол, стул и скамья.

— Хорошо, мисс. Даю вам тридцать минут, но после свидания мы его обыщем.

Это было предупреждение, и она это поняла. Лорен кивнула.

Сержант последний раз с жалостью взглянул на нее и вышел как раз в тот момент, когда Сократ выбрался из пеленок и бросился к Адриану, отчаянно бранясь и хватая хозяина за руку.

Адриан отпустил Лорен и прислонился к двери и, не обращая внимания на возню Сократа, забросил его себе на плечо.

Он похудел. Сильно похудел. Светлая щетина проступила у него на щеках. Его одежда, обычно безупречная, была помятой и грязной. Рукой он держал обезьяну за лапу, словно старался ее успокоить. Однако, когда он встретился глазами с Лорен, она увидела в нем такую настороженность, словно он имел дело с животным, поведение которого невозможно предсказать.

Он поднял бровь.

— Ребенок?

Лорен вздохнула. Знал ли он? Не потому ли он столь сдержан? Или дело в чем-то другом?

— Я… это был единственный способ добраться до вас.

— И они не посмотрели на младенца Сократа?

— Я сказала ем, что ребенок деформирован и я не хочу, чтобы кто-либо его видел.

Он скривил губы.

— Деформирован?

— Мне казалось, что я смогу спрятать вот это.

Лорен решительно вытащила крошечный «деринжер» из пеленок.

Губы Адриана искривились еще сильнее.

— Пистолетный младенец. Я бы никогда до этого не додумался.

Лорен почувствовала, как искривились ее собственные губы. Это действительно странно.

— Ну, это сработало, — сказала она, защищаясь.

— До определенного момента, — сухо согласился он. — Пока они меня не обыскали.

— Нет ли такого места, куда бы вы могли его засунуть?

— И указать на вас, если они его найдут? Я не думаю, что такое место существует. Они обыскивают очень тщательно. У меня есть опыт в этом деле.

Лорен было трудно собраться с мыслями. Его прикосновения разбудили в ней дремавший огонь. Несмотря на худобу, он по-прежнему был очень красив, а щетина на щеках придавала ему вид головореза. Его нахмуренные брови были сведены вместе, а от его иронического изгиба губ сердце ее работало с перебоями. Но несмотря на его настороженный вид, ни в его глазах, ни на его устах не было никаких обвинений.

Сократ прижимался к Адриану, с невыразимой нежностью касаясь мордочкой лица хозяина. Адриан же явно рассеянно ласкал обезьяну.

— Спасибо, что позаботились о нем, — сказал он. Теперь, когда он отклонил ее предложение, лицо его было сурово.

Голос его звучал искренне, и при звуках этого голоса у Лорен в душе все переворачивалось, она испытывала такую боль, которая, казалось, никогда не прекратится.

— У меня есть другой план, — предложила она.

Взяв ее за руку, он отошел от стены и подвел ее к скамье. Усадив ее на скамью, сам он сел на стол, не отрывая взгляда от ее глаз. Он слегка улыбался.

— Я с нетерпением жду, — сказал он.

Несмотря на сознание своей вины, она почувствовала себя растерянной и даже сердитой из-за его легкомысленного ответа. Все выглядело так, словно он получал от общения с нею невероятное наслаждение. Не от ее усилий. От нее самой. Это ее смущало. Ей очень хотелось знать, что у него на уме, но она не могла этого понять. Хотя губы его весело улыбались, глаза смотрели спокойно и было трудно понять, о чем он думает.

— Как я понимаю, они увозят вас в Вашингтон.

— Мне так сказали.

— Я купила лошадь в одном из городков недалеко от Вашингтона. Там останавливается поезд.

— Купили?

Губы его опять дернулись.

— Вы не прочь взорвать тюрьму. Неужели вы и лошадей крадете?

Лорен закусила губу.

— Я хотела… быть под рукой.

Улыбка на его губах погасла.

— И что же… — побуждал он ее говорить дальше.

— Если бы у вас был пистолет, вы могли бы удрать с поезда?

— Возможно. Если бы у меня в самом деле был пистолет

— Сократ вам его доставит.

— Как?

— Я пройду мимо… как раз в тот момент, когда поезд начнет замедлять ход перед станцией, и сделаю так, что Сократ поверит, что ваш охранник мне угрожает. Скорей всего Сократ бросится на охранника, а вы поможете его оттащить. Там будет «деринжер» — тот, который я принесла сегодня, — в кармане, который я пришью с внутренней стороны его куртки.

— А почему никто не заметит, как я забираю пистолет у обезьяны?

— Я изображу истерику.

Адриан внимательно посмотрел на нее.

— Я никогда не думал, что вы, Лорен, так изворотливы.

Эти слова он произнес очень тихо.

Пульс Лорен забился быстрее. Его глаза, эти прекрасные, обаятельные глаза, казалось, проникали ей в душу, ища там ответы на вопросы, на которые сама она отвечать не хотела.

— Вы нужны Сократу, — сказала она, немного помедлив.

— А вам?

Лорен вздохнула.

Адриан наклонился, и Сократ спрыгнул с его плеча. Лицо Адриана было рядом с ее лицом.

— Я нужен вам, Лорен?

Лорен чувствовала его дыхание на своей коже и его руку на своей руке, и эта рука гладила ее медленным чувственным движением. Она сама себе казалась пленницей желания. Ей так страстно хотелось, чтобы он ее целовал, чтобы он держал ее в своих объятиях.

— Нужен, Лорен? — вновь прозвучал вопрос.

— Нет, — ответила она защищаясь, но даже сама она чувствовала, что это ложь.

— Зачем тогда вы здесь, а? Зачем… так сильно рисковать?

Лорен нечего было ему ответить.

— Зачем, Лорен? — его голос вонзился в нее, словно острие пики.

— Потому что… — ответила она в конце концов, — это несправедливо. Тот… лейтенант собирался застрелить Сократа.

— Вы в самом деле думаете, что их заботит справедливость? Они за меня получили премию. Все, что им было нужно — это предлог. И многие скажут, что по-своему это справедливо.

Он пожал плечами.

— Все зависит от того, на чьей вы стороне.

— Как вы можете быть столь рассудительным?

Он еле заметно улыбнулся.

— Я едва ли в состоянии быть другим. Я знал, что рискую.