Едва завидев Зейна, подчиненные заметно оживились и перестали смотреть наверх, чтобы не встретиться с ним взглядом; среди них не осталось ни одного мужчины или женщины, которые не познали бы ласки электрокнута, что в данный момент мирно гудел в специальной кобуре на поясе дьякона. Зейн сложил могучие руки на груди и стал разглядывать бригаду, выискивая любые нарушения, грозившие наказанием.
Недосчитавшись одного человека, он неторопливо расчехлил неоновый кнут, распрямил его и сжал покрепче.
— Ты. — Проповедник ткнул пальцем в ближайшего к нему мужчину. — Кого-то недостает. Говори, где он…
Заканчивать предложение или грозить кнутом не было нужды. Мужчина сам показал на верхние ярусы тонкой сторожевой башни.
— Там, туда, — прозвучал взволнованный ответ. — Ушел за водой, падре.
Зейн кивнул на плиты внизу, где меж работяг ходила сестра-госпитальер с кувшином.
— Ее и так хватает.
Напоследок дьякон угрожающе посмотрел на илота, как бы обещая тому неприятности, если уличит его во лжи, а затем развернулся на пятках и ступил на спиральную лестницу. Стараясь двигаться тихо, насколько позволяла дородность, Зейн начал взбираться на самый верх.
Раньше там находилась огневая точка, где можно было поставить тяжелое оружие и покрывать весь горизонт за пределами монастыря, однако при атаке ксеносов крыша обвалилась, а парапет на восточной стороне отломился.
Прежде чем найти свое призвание в религии, дьякон отслужил в Имперской Гвардии и с тех пор не растерял боевых навыков, хотя инструкторы вдолбили их в него не менее тридцати лет назад. И только благодаря этим навыкам он заметил самодельную растяжку на потолочном люке. Конец нити был привязан к болтающейся банке из-под краски, нагруженной гравием. Такого примитивного приспособления было достаточно, чтобы предупредить любого, кто здесь прятался.
Осторожно сняв растяжку, Зейн медленно прошел дальше. Он высунулся с лестничного марша и увидел рабочего в кожаном жилете, склонившегося над чем-то похожим на пиктопланшет. Он быстрыми, но небольшими рывками водил по нему стилусом, торопливо что-то записывая.
Дьякон снова распустил хлыст и прочистил горло.
Мужчина вздрогнул и вскочил на ноги, одной рукой решительно сжимая планшет, а другой теребя молнию на безрукавке.
— Умоляю… умоляю, простите, — начал он.
От свечения, исходящего от кнута, его лицо побелело, и он сделался похожим на привидение.
— Лень, — начал Зейн, отмеряя слова. — Лень — признак слабого характера. Пока ленивый увиливает, его товарищи выполняют свою долю работ. Такой человек думает, что он лучше остальных… — Дьякон читал эту лекцию для повышения дисциплины сотни раз и собирался сделать это снова, но что-то его смутило.
Пиктопланшет. Худощавый мужчина сжимал его так, будто в нем заключался смысл его жизни.
Зейн, обращавшийся с кнутом до того проворно, что мог сбить конкретный лист с ветки дерева, слегка двинул кистью, и над рукой рабочего прошла линия голубого огня. Тот закричал, и планшет, выпав из его хватки, закувыркался по плитке.
Дьякон нагнулся и поднял его. Дисплей показывал символы, которые он не мог прочесть, длинные и бессмысленные ряды закодированных числовых рун.
— Что это? — требовательным тоном спросил он, пытаясь вспомнить лицо провинившегося и его историю.
Иона Сыцзю — гражданин, отрабатывающий по договору с Имперской Церковью шесть солнечных месяцев, чтобы уплатить за несоблюдение закона в праздничный день. Он был каменотесом и сейчас должен трудиться, нарезая лазером скальную породу идеальными кубиками для возведения новой стены. Но кем Иона Сыцзю определенно не был, так это человеком, кому по карману планшет отличного качества и кто мог разобрать сложный шифр.
Лицо Ионы утратило бледность, а тупое выражение сменилось холодной и спокойной сосредоточенностью.
— Переверни, — без страха сказал он.
И Зейн увидел на металлической крышке устройства клеймо, заглавную букву «I» на высоком готике в центре перекрещенных копий.
— Ты понимаешь, что это значит, — сказал Иона, потирая рану на тыльной стороне ладони. — А теперь давай сюда.
Прежняя рабская покорность, какую можно было наблюдать в прошлые их встречи, исчезла.
— Инквизиция. — Зейну нужно было сказать это вслух, чтобы удостовериться. — Ты… ты не из ордосов! Ты — невольник, трутень, служащий Церкви!
Сыцзю вынул темный металлический диск из внутреннего кармана жилета и трансформировал его в пистолет с глушителем.
— Хитрая игрушка, не правда ли? — отметил он. — Похожа на головоломку. Слишком для тебя сложную, священник. — Он жестом показал на планшет. — Давай сюда, сейчас же. Отдашь, и забудем о случившемся. Я вернусь к своей работе. А ты — к своей.
Зейн был далеко не дурак. Сестринство держало мотивы при себе и мало распространялось о произошедшем на Святилище-101 до переосвящения, однако до него доходили разные байки, слухи. Рабочие говорили открыто, когда думали, что дьякон их не слышит, и рассказывали всякое — где-то уж совсем фантастические вещи, а где-то не такие уж и неправдоподобные. Некоторые утверждали, будто эта планета чем-то очаровала Ордо Ксенос, и теперь они хотят заполучить ее себе. Другие не сомневались, что Инквизиция неусыпно бдит прямо здесь и сейчас.
Он не развенчивал все эти мифы, так как считал, что люди с паранойей трудятся упорнее, нежели те, что смирились со своей участью. Но лично Зейну трудно было представить, что благородные стражи целостности Империума обратят свое внимание на столь удаленный и безлюдный мир.
Сейчас, однако, он думал иначе.
— Убери кнут и передай мне планшет, — настойчиво сказал Сыцзю. — Я не стану повторять в третий раз.
Зейна вдруг неприятно осенило.
— Ты убьешь меня, чтобы сохранить свою личность в секрете? Кому бы ты ни служил, ты делаешь это во тьме! — Он сделал угрожающий шаг вперед, и крошечное дуло нацелилось на него. — Во имя Бога-Императора, я отказываюсь подчиняться!
— Я служу Ему точно так же, как и ты, — ледяным голосом ответил Сыцзю. — Или те болваны, или эти лицемерные няньки. Но есть вещи поважнее молитв или…
Он так и не закончил фразу. Снизу, от разрушенной стены, донесся мужской крик, нарушивший предрассветную тишину до того неожиданно, что они оба пришли в замешательство на долю секунды. Сыцзю рефлекторно глянул вниз, и Зейн отреагировал без раздумий, хлестнув его кнутом по лицу и груди.
Когда мужчина с диким воем отлетел назад в снопе ярких искр, дьякон подбежал и с силой двинул ему кулаком размером с молот, обезоружив врага и свалив на пол. Пистолет с лязгом откатился, подталкиваемый внезапным порывом ветра. Крупицы песка зашуршали по камню.
Зейн осторожно выглянул за край башни и посмотрел вниз так, чтобы не выпускать из поля зрения раненого шпиона. Рабочие нарушили порядок и пытались вскарабкаться обратно на недостроенную стену. Некоторые торопились настолько, что в панике отпихивали друг друга.
«Что заставило их спасаться бегством?» — спросил он себя, а после жестко стиснул рукоять хлыста, посмотрев вдаль, за периметр монастыря, где простиралась голая пустыня с хаотично раскиданными валунами.
Там, в полутьме и низких облаках пыли, он увидел нечто, что сперва принял за светлячков; линии фосфоресцирующих точек двигались в разные стороны и плясали в воздухе, но затем они стали обретать очертания. Источниками зеленого свечения оказались глазницы металлических черепов.
Сонм огоньков, приближающийся равномерно и осторожно, распался и изменился, что представлялось фокусом столь же непростым и опасным, как и тот, что продемонстрировал со своим замаскированным оружием Сыцзю.
Увидев то же зрелище, неудачливый агент еле слышно выругался и обратился в молитве к Священной Терре.
— Они и-идут, — выпалил он. Его манера держаться снова стала другой, теперь в ней ощущался неподдельный страх. — Раз мы их видим, значит, они уже окружают нас!
— Признавайся, главы твоего ордоса подослали «этих»? — набросился на него Зейн. — Это ты навел их на нас?
