— Позвольте, я продолжу. Священники-левиты, вхожие в храм, вынесли ключ Ковчега.

— Да. Он обрёл своё место в Копье Победителя. А Копьё вскоре было похищено по неосмотрительности одного из священников-левитов. Тайну узнали непосвящённые, и много лет Копьё гуляло по миру. Оно побывало во многих руках, и только спустя столетия вновь вернулось к левитам. Но не только ключ был изъят из храма Соломона. Ведь ключ — это только «часть из трёх».

— Я не понимаю, — озадачился Бертран Мартен. — Что за третья часть? Вы говорили о Ковчеге. Затем — о ключе…

Монах взял вторую из двух принесённых им шкатулок, до сих пор остававшуюся закрытой, и протянул её Бертрану Мартену:

— Вот здесь «третья часть из трёх».

Тот осторожно поднял крышку. На тёмно-зелёном бархате лежал прозрачный камень с изумрудным отливом. Он был такой чистоты, что у епископа катаров заболели глаза при первом же взгляде на него. Несмотря на это, оторвать взор было невозможно. Камень притягивал. Сразу отключившийся разум уже не препятствовал проникновению в глубину подсознания какого-то голоса, вначале едва различимого, а затем всё более и более отчётливого. В висках застучало. Не в силах вынести этот звук, Бертран Мартен закрыл шкатулку и отдал её старику. Сразу всё прекратилось.

— Что это? — спросил катар, придя в себя.

— Это голос Господа, искра Божья, проникающая в восприимчивую душу. Взяв камень в руки, непорочные испытывают в сердце сладость и блаженство. Чистым душой открываются тайны мироздания, сердца же нечестивых остаются пусты.

Монах замолчал. Бертран Мартен, словно заворожённый, смотрел на старика. Причастность к удивительной тайне пугала, но непреодолимое желание узнать больше пересиливало это страх.

Старик продолжил:

— Вы слышали об этой вещи.

Катар удивлённо поднял брови.

Старик, усмехнувшись одними губами, произнёс стихотворные строки:

— Грааль?!.

Бертран Мартен потерял дар речи. Да, он слышал песни трубадуров. «Повесть о Граале», сочинённая признанным мастером эпоса провансальцем Картьеном де Труа,[110] облетела весь Лангедок. В ней рассказывалось о некоем рыцаре Персевале, искателе чудесного Грааля. Затем эту тему подхватили другие сочинители — Роббер де Борон, Вольфрам фон Эшенбах со своим «Парцифалем».[111] Прекрасные творения. Многие трубадуры поют эти песни. Однако Бертран Мартен не слишком серьёзно воспринимал их, считая больше выдумкой, чем правдой.

— Этого не может быть, — еле слышно произнёс он.

Его рука сама вновь потянулась к шкатулке, однако старик мягко, но настойчиво отклонил её, сказав:

— Неподготовленному человеку, даже чистому душой, трудно будет справиться с переживаниями, с вмешательством в его собственное «я». Чтобы быть способным задавать вопросы и получать ответы, приблизиться хоть чуть-чуть к тайнам мироздания, надо быть внутренне свободным от мирской суеты. Лишь шаг за шагом… Gradatim…[112] перед тобой откроются врата познания. Не оттого ли поэты и трубадуры назвали этот камень Грааль?

Бертран Мартен покачал головой.

— Быть может… Но каково его истинное название? Хотя, постойте… Вольфрам фон Эшенбах в своих строках как-то упомянул другое название Грааля.

Он напряг память и вслух произнёс:

— «Lapsit exillis», — тихо произнёс старик. — Вольфрам так и не смог раскрыть истинное название камня. Вероятно, тот источник, которым он пользовался, написан на плохой латыни, или сам мастер слишком небрежен. «Lapis herilis» — вот истинное его название, которое переводится как «камень Господа». Поэт из-за непонимания названия далее зовёт его «Граалем», как и его предшественник, провансалец Картьен де Труа. Признаюсь, я с большой охотой перечитываю эпос Вольфрам фон Эшенбаха, — улыбнулся монах. — Талантливый поэт и трубадур. Он, вероятно, слышал что-то… И допускаю, что некто, кто приоткрыл ему завесу тайны, был приобщён к великому познанию.

— Да-да, я помню, — поспешно произнёс Бертран Мартен. — Вольфрам в своей поэме ссылается на некоего Киота, который в тайнике нашёл удивительное сочинение на арабском языке.

— Этот Киот, скорее всего, перевёл найденный текст на латынь, — предположил старик, — откуда и возникла путаница с названием камня, а уж после рассказал Вольфраму. Разумеется, не всё, а только суть. И дальше знаменитый трубадур вложил в поэму весь свой творческий талант, присочинив невероятные приключения рыцаря Парцифаля.

Бертран Мартен перевёл разговор на интересующую его тему:

— Но как связан Грааль, или, как вы его назвали, «Lapis herilis», («камень Господа») с Ковчегом? Вы сказали, что этот камень — «третья часть из трёх».

— Я понимаю ваше нетерпение. Поэтому не будем больше толковать о названиях, вспоминая трубадуров, а перейдём к сути, — монах стал предельно серьёзен. — Этот камень имеет божественное происхождение, это небесный камень, и он некогда являлся неотъемлемой частью Ковчега. В «Ветхом завете» рассказывается, что Господь разговаривал с Моисеем посредством облака, возникавшего над крышкой Ковчега. А иногда между двумя херувимами вспыхивали искры или возникала «огненная» труба. Так вот, всему причиной был этот камень. Именно благодаря ему голос Божий возникал в голове пророка. Вы сами только что убедились в этом, подержав его в руках. Грааль, я буду его называть так, был вставлен в крышку Ковчега между двумя херувимами. Когда священники-левиты изъяли камень из этого «дома», Грааль потерял большую часть своей силы. Однако искра Божья в нём осталась. Грааль даёт возможность постигать скрытый смысл вещей, вслушиваться в Вечность, видеть сквозь бездны эпох события давно минувших дней и грядущего. Но не всякий способен понять и воспользоваться знаниями.

Бертран Мартен задумался. Всё это было очень странно и удивительно. Наконец он сказал: