— Это моя дочь, Лена, я тебе говорил о ней как-то, — сказал дядя Сережа, кладя трубку.

— Извините, — сказала я еще раз.

— Да ты не обязана запоминать.

— Нет, я помню, я просто хотела извиниться.

— За что?

— Я была с вами грубой.

— Ты хотела меня обидеть?

— Нет. То есть хотела, но не вас, — я совсем запуталась.

— Ты хотела сорвать злость, — спокойно сказал дядя Сережа, не сердясь и не отчитывая меня, просто констатируя факт.

— Да, — призналась я, — у меня тяжелый день.

— У тебя тяжелый возраст, Лена тоже со мной так разговаривает.

— Не в этом дело, — я начала опять злиться, потому что ненавижу, когда взрослые снисходительно объясняют мне, что я всего лишь подросток.

— Посмотри на это так — я всего лишь хотел удостовериться, что ты цела и невредима, я испугался, когда увидел тебя в слезах. Ты же в ответ нагрубила мне.

— Вы мне не отец! — впервые сорвалось у меня с языка.

— И никогда им не буду, — кивнул дядя Сережа, как будто ждал этого, — но мне казалось, что я могу быть твоим другом. Что я могу помочь тебе.

— Ваши советы…

— Ты назвала их дурацкими.

— Я не нуждаюсь в них!

— Я не навязываюсь.

— Вы слышите меня? Они не работают!

— Марина, мне очень жаль, но я не посоветовал бы тебе ничего, что не сделал бы сам.

— В любом случае, я была с вами грубой и я пришла извиниться за это.

— И все? — дядя Сережа выглядел очень усталым.

— И на этом все. Хотя нет, — я почувствовала, что должна это сказать именно сейчас. — Вы мне нравитесь, я думаю, что мама будет счастлива с вами, я всегда молюсь за вас. Но вы все-таки не отец мне. Даже если мы будем жить в одном доме, у меня будет моя собственная фамилия, и я буду поступать так, как сама решу, а не как вы захотите. Я хочу, чтобы вы запомнили это.

— Я запомню, — дядя Сережа встал со стула, и вдруг оказался очень высоким и грозным, он словно заполнил собой всю комнатушку, — но и ты запомни, Марина Даниловна Беловикова, что я взрослый человек, а ты подросток, и я несу за тебя ответственность, нравится тебе это или нет. Я не буду диктовать тебе свою волю, я не имею на это права. Но решения относительно твоей судьбы мы будем принимать с твоей мамой вместе.

— То есть, если я решу остаться в этом городе, вы не будете считаться с этим и увезете против моей воли, и все, что вы говорили, ложь?

— Ты слышала решение твоей мамы — она останется с тобой и пожертвует своим счастьем ради твоего удовольствия. Я против этого, но ты не можешь оставаться без присмотра, поэтому мне придется смириться с этим и уехать в Анапу одному.

— Дядя Сережа, вы бросите мою маму из-за меня? Вы этим меня пугаете?

— Нет, я не пугаю тебя, я говорю, как есть. Мы можем расстаться или уехать втроем к морю. Обдумай это. А по поводу твоей грубости — я надеюсь, что ты научишься сдерживаться.

— А по поводу ваших советов?

— Я не дам тебе ни одного совета, пока ты этого сама не попросишь.

Я задумалась, спрятав лицо в руках, и не заметила, что дядя Сережа вышел из кабинета, только услышала, как заскрипел пол и хлопнула дверь, словно от сквозняка. У меня не было выбора, никогда не было выбора, взрослые лгали мне, чтобы в итоге я поступила, как им надо. Мамой я жертвовать не могла. Значит, мне надо подумать, что сказать Мише, почему я покидаю его. Наверное, они с Таней еще больше рассердятся на меня.

— Марина, — дядя Сережа вернулся с огромной коробкой в руках, — давай я тебя подброшу до дома? Мама, наверное, уже пришла и очень волнуется.

— Да, — сказала я, в глазах и носу у меня защипало, но я решила ни за что не плакать перед ним.

— Я взял пирожных к чаю, ты ведь любишь взбитые сливки.

— Дядя Сережа, какой вы? — неожиданно для себя самой спросила я.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы сегодня не такой как всегда. Каким я привыкла вас видеть.

— Точно такой же, — он смущенно улыбнулся, — да ведь и ты, Марина, сегодня не та тихоня с косичками, сначала кричишь на меня, потом читаешь нотации, я от тебя совсем не ожидал…

— Я сама от себя не ожидала, — мне показалось, что стало очень холодно, и я поежилась, — наверное, когда становишься другой, весь мир меняется?

— Мир остается таким же, что бы ни происходило с тобой, — серьезно ответил дядя Сережа, — когда ты становишься другой, ты все видишь по-другому, ты относишься ко всему по-другому.

— Значит, вы все тот же дядя Сережа, за которого я молилась каждый день?

— Ты молилась? — он очень удивился. — Я никогда этого не забуду, Марина, какой бы грубиянкой ты ни стала в будущем.

Он помог мне отнести коробку домой, потом снова уехал. Мама приходила без меня: коробка со свадебным нарядом лежала в шкафу в моей комнате, видимо, чтобы на нее не наткнулся случайно дядя Сережа. Теперь она снова уехала, и в квартире было пусто, только едва слышно журчала вода в аквариуме. Я села в любимое кресло, взяла книгу, но читать не стала, просто сидела и думала обо всем, что произошло за день. Мне не хотелось обращаться к рыбкам — они не солгут, но все равно не могут принять решение за меня.

Мало-помалу мысли мои все больше возвращались к Мише. Острое ощущение счастья — меня любит тот, о ком я привыкла только вздыхать издали. И сразу — потеря. И плюс к этому — сомнения, недомолвки, обиды, чувство стыда — кем меня теперь считают Мишины родители? На другой чаше весов — мама и дядя Сережа. Они расстанутся, если я откажусь ехать. А что для меня отъезд? Море. И этим все сказано. Мамино счастье и море — а на другой стороне Миша.

Телефон молчал, небо за окном темнело, ни в дверь, ни в окно никто не собирался стучать. Когда солнце село, я не зажгла света, просто подошла к окну и смотрела на яркий вечерний город. Где-то там обиженный мной дядя Сережа, обозленный на весь свет Миша, рассерженная Таня, и неизвестно, с какими чувствами мама. Кстати, где она бродит в этот час? Можно было обратиться к рыбкам, они бы рассказали, но мне хотелось наказать себя за все глупости, что были мной сегодня совершены. Я знала, что с теми, кого я люблю, все в порядке, и если их нет сейчас со мной, значит, они не хотят меня видеть.

Я заварила чай и выпила его, не притронувшись к пирожным — мне казалось, я не имею права этого делать. Потом решительно вошла в комнату, включила свет и открыла шкаф, решая, что из одежды и книг следует взять с собой, а что оставить. Библиотеку начал собирать папа, у нас с мамой никогда не было достаточно денег, поэтому книг было значительно меньше, чем мне бы того хотелось, но сейчас я поняла, что это к лучшему — легче будет собирать чемоданы. Настроение приподнялось, меня только немного волновал мой аквариум — рыбок будет сложно перевезти так далеко. В детстве я часто брала их с собой, в банке, но они не любят болтанку. В общем, рыбки у меня чистюли, им можно по неделям не менять воду, она остается чистой, так что три дня в поезде они бы пережили.

В дверь постучали. У мамы и дяди Сережи были ключи, Таня обещала позвонить по телефону, поэтому я насторожилась. Не знаю, стоило ли мне вообще подходить к двери. Но я услышала за ней голоса, похоже, там было много народу, поэтому распахнула, не спрашивая.

За дверью стояли мама, дядя Сережа, Миша, Таня, тетя Лена, ее жених Кеша и Мишина мама.

— Здрасьте, — ошеломленно сказала я. У них были такие радостные лица, что я не знала, как должна поступить, и просто посторонилась, пропуская их в комнату.

— Мариша, организуй чаю, — дядя Сережа сунул мне в руки еще одну ароматную коробку с пирожными.

— Я помогу, — вызвалась Таня. Миша смотрел мимо меня, но молча поплелся с нами на кухню.

— Танечка, что происходит? — спросила я, наливая воду в чайник.

— Да мы сами не очень-то поняли. Вроде, когда они встретились в магазине, и мы их таким образом познакомили, — Таня выразительно взглянула на Мишу, тот внимательно рассматривал стену, — выяснилось, что у них свадьбы назначены на один и тот же день, так они моментально решили справлять вместе. Мама предложила тете Наташе поехать с ними, они выбирали туфли, потом ресторан, из ресторана позвонили дяде Сереже, тот их раскритиковал, да ты прислушайся, они опять спорят, стоит ли приглашать профессионального тамаду…