«Желание моё пройти в широте 36? до 180° соответствует данному от графа Румянцева требованию, в котором сказано, будто бы в древние времена открыт был около 340 немецких миль от Японии и под З7?° большой и богатый остров, населённый белыми и довольно просвещёнными людьми, и что он должен находиться между 160 и 180° зап. долготы».

Капитан, конечно, понимал, что слух о неизвестном острове с белым населением скорее всего являлся одной из тех морских легенд, которых в его время рассказывалось так много. Но эта легенда могла пригодиться ему.

В конце сентября «Нева» покинула суровые, скалистые берега Ситки. Уже к концу месяца она достигла тех мест, где графу Румянцеву чудились неизвестные земли, однако на спокойной поверхности океана темнели только тени облаков. Как эти быстролётные тени, растаяла и легенда о таинственной земле… Теперь оставалось взять курс на Кантон, где Лисянский условился встретиться с Крузенштерном. Но обширный район к югу от этих широт ещё не нанесён на карту. И капитан решает следовать дальше на юг.

Туманы и ветры уже давно сменились полным затишьем и зноем; деревянные палубы и надстройки, особенно стеньги и реи корабля, потрескались от жары и стали малонадежны. Несколько человек в экипаже судна тяжело заболело. Заболел и сам капитан. Он приказал врачу никому не говорить об этом. Стоя на мостике, Юрий Фёдорович следил за полётом огромных белых чаек… Если появились чайки, значит, где-то близко должна быть земля…

Вечером, когда ветер стал свежее, корабль вдруг резко подпрыгнул и остановился, накренившись на борт.

Лисянский выбежал на мостик. Вокруг ревели белые буруны.

— Аврал! — скомандовал капитан. — Все наверх!..

С палубы штурман крикнул:

— Коралловая банка! Она почти выступает на поверхность.

«Нева» прочно засела на острой коралловой гряде. Лисянский знал: усилится ветер или налетит шквал — и деревянному судну не спастись. Он приказал штурману обмерить глубину вокруг корабля. Тем временем матросы бросились убирать паруса.

Штурман вскоре доложил, что глубины вокруг корабля совсем незначительны: «Нева» оказалась посреди коралловой мели.

— Нужно облегчить корабль, — сказал капитан. — Сбросить за борт все тяжести, лежащие на средине палубы.

Самоотверженно работали матросы, штурман и сам капитан. За борт полетели запасные реи и доски. Но судно не двинулось с места; попрежнему чуть уловимо оно покачивалось на гряде.

— Выбросить за борт пушки! — громко скомандовал Лисянский.

Это решение было крайностью: корабль оставался безоружным. Однако ветер с минуты на минуту свежел, волны все звонче били в борта.

Одну за другой матросы снимали пушки со станков, волокли их к борту и сбрасывали в воду. Никто из них не прощался с этим неоценимым в опасном пути вооружением корабля. К пушкам были привязаны поплавки: в затишье Лисянский надеялся поднять орудия с гребня мели.

Перед рассветом матросы погрузили на шлюпку якорь, укреплённый на толстом, прочном тросе, и завезли его вперёд, по курсу корабля. Облегчённая «Нева» теперь медленно сошла с мели.

И едва только стихли радостные крики, как дозорный матрос взволнованно доложил:

— На западе, в миле отсюда, вижу землю!..

Капитан взбежал на мостик. В западном направлении от курса корабля он увидел отчётливо обрисованный светом восхода низменный остров. Лисянский развернул карту. В этом районе океана не значилось ни мелей, ни островов… Открытие!.. Заветная мечта юности. Он со своей славной командой открыл неведомую землю!

Но неизвестный остров, казалось, ревниво охранял свою тайну. Внезапный яростный порыв ветра подхватил корабль и снова швырнул его на рифы. Измученные, с окровавленными руками матросы снова бросились на реи переставлять паруса.

Капитан приказал выбросить за борт якорные канаты, балласт и запасные якоря. До самого вечера кипела жаркая работа, и лишь в сумерки «Неву» удалось вторично снять с мели и перевести на глубокое, безопасное место.

А утром, когда наступило желанное затишье, матросы бросились спасать пушки, вылавливать стеньги, доски, вытаскивать канаты и якоря. Они спасли все вооружение судна и весь его инвентарь…

Напряжение последних суток особенно отразилось на здоровье капитана: Юрий Фёдорович едва передвигал ноги, держась за поручни мостика.

В эти минуты сурового испытания Лисянский записал: «…нет труда, которого бы преодолеть, нет опасности, которой бы перенести я не согласился, лишь только бы сделать путешествие наше полезнейшим и новыми открытиями доставить честь и славу Российскому флоту…»

Утром шлюпка отправилась к острову.

Огромные тюлени, лежавшие на берегу, при виде людей только любопытно подняли головы, но не двинулись с места. Шумные стаи птиц кружили над моряками; никогда не видевшие человека, птицы садились на плечи, на головы матросам, спокойно выглядывали из гнёзд, путались под ногами.

На высшей точке острова капитан «Невы» и его спутники подняли на шесте русский флаг и зарыли в землю бутылку с извещением об открытии ими этой малой земли.

Лисянский исходил остров вдоль и поперёк, подробно описал его. Островок оказался небольшим, с отлогими берегами, сложенными из кораллового песка. Ни леса, ни воды на нем не оказалось. Образовался он посредине коралловой мели, и только небольшие возвышенности его покрывала густая, высохшая, лежачая трава.

Низкий и потому неприметный в туман и в ночные часы, этот отрезок суши, окружённый грозными рифами, представлял большую опасность для мореходов. Но отныне на картах мира будет отмечено открытие русских моряков.

Удивило Лисянского местоположение открытого островка. Юрий Фёдорович знал, что дно Тихого океана представляет собой огромное ровное «поле». Здесь находятся и наибольшие на Земле глубины, превышающие 10 километров . Эти глубины простираются у берегов Японии, у Филиппин и Курильских островов. Но и на широте, где моряки «Невы» совершили своё замечательное открытие, глубины тоже были огромны. Только благодаря кораллам возник этот остров.

— Вот замечательное место для изучения деятельности кораллов и образования новых островов, — сказал капитан. — Этот островок, будто корабль на вечном якоре, корабль, которому не страшны любые непогоды… Кто знает, быть может когда-нибудь здесь будет построена научная станция для исследования океана?

Покидая остров, Лисянский взял на память несколько цветных причудливых кораллов и окаменелых губок.

Снова поднявшись на мостик, капитан приказал созвать всю команду. Матросы тотчас выстроились на палубе. Заметно взволнованный Лисянский сказал:

— Мы приумножили, друзья, славу нашего русского флота. Мы открыли неизвестный остров, который я предлагаю назвать именем нашего корабля — «Нева».

Он удивился: матросы промолчали.

Штурман Повалишин сделал шаг вперёд.

— Команда предлагает, Юрий Фёдорович, в знак уважения к вашим заслугам, в знак благодарности и любви к вам, нашему начальнику и другу, назвать этот остров вашим именем…

Глубоко тронутый оказанной ему честью, Лисянский было попытался отказаться, но его уже окружила команда, штурманы и матросы радостно повторяли:

— Остров Лисянского!.. Так этому и быть…

— Благодарю, верные мои друзья и прекрасные моряки, — сказал Юрий Фёдорович. — Вы наградили меня высшей наградой, о которой я мог мечтать. Пусть же эта земля навечно сохранит память о славе русского флота!

Корабль уходил на юг, и матросы долго ещё смотрели на остров, отныне носящий имя их капитана.

А капитан думал о другом. В записи, оставленной Лисянским, проявилось все благородство русского моряка:

«По сём можно судить, сколь место сие гибельно, и что корабль „Нева“ за претерпенное им несчастное у сего острова приключение вознаградится только тою честью, что он открытием весьма опасного местоположения спасёт, быть может, от гибели многих будущих мореплавателей».

О неизвестных мирных мореходах, о их безопасности думал отважный русский капитан. И не знал он, какие непрошеные «хозяева» появятся на этом острове, появятся не для того, чтобы исследовать океан, а для того, чтобы угрожать отсюда бомбой и торпедой любому кораблю и утверждать над океаном свою пиратскую власть.