Проектируемые правительством меры против рабочих организаций, которые, несомненно, будут разгромлены под видом борьбы с русскими большевиками – еще более обостряли положение. С фабрик поступали сведения о забастовках, грозящих стихийным выступлением пролетариата, которое в виду слабой его организованности могло вылиться в весьма нежелательные формы.

Что делать?

Джон Робертс – молодой оратор, который выступал на митинге, призывал к немедленной забастовке и в крайнем случае предусматривал даже вооруженное выступление.

– Партия должна исходить из подсчета сил, – заявлял Дюревиль – и находил момент неподходящим.

Остановились на компромиссе: будут делаться все приготовления к вооруженному сопротивлению, но только в том случае, если правительство первым предпримет враждебные действия, и на всякий случай составлялись заранее планы организации боевых ячеек, мобилизационный и стратегический. Джон Робертс становился во главе вооруженных отрядов.

Дюревиль предупредил его:

– Не предпринимайте ничего без ведома комитета партии! Неосторожный шаг может иметь гибельные последствия…

– Риска нет! – возразил Джон. Он втайне, как и многие, надеялся, что в крайнем случае выручат русские товарищи. В том, что они действительно проникли на полуостров и именно с целью помочь провести победоносную революцию, Джон, как и многие, не сомневался. Но открыто этих мыслей никто не высказывал.

ЗНАМЕНИТЫЙ СЫЩИК.

Шеф полиции получил предписание: немедленно разыскать и арестовать незаконно проникших в город русских граждан.

Ни одного русского гражданина нет в городе! Это до такой степени ясно… Но предписание выполнить необходимо, – по телефону знаменитому сыщику мистеру Джернею:

– Немедленно приезжайте!

От знаменитого сыщика мистера Джернея ответ и тоже по телефону:

– Есть!

Череп пять минут мистер Джерней находился в кабинете шефа полиции.

Если вы хотите, чтобы я так же подробно описал вам наружность мистера Джернея, как описывал наружность, всех остальных героев, – то подобного обязательства взять на себя я не в силах! Потому что мистер Джерней не имел никакой определенной наружности: в одну и ту же минуту вы могли видеть перед собой и худощавого блондина, и толстого брюнета, и великана, и карлика, и молодого человека, и дряхлого старика: изменения в наружности мистера Джернея происходили мгновенно и служили, между прочим, показателем его душевного настроения. Если читателю покажется невероятной возможность таких метаморфоз; то мы можем возразить, что ничего сверхъестественного здесь нет, что только солидная тренировка, в связи с профессией первого сыщика не только на полуострове, но и на всем континенте, отучили мистера Джернея от того предрассудка, что каждый человек должен иметь одну, раз-навсегда установленную наружность.

– Требуется немедленно разыскать русских большевиков, – сказал шеф полиции.

Молодой, готовый к услугам человек – это был мистер Джерней – ответил:

– Есть!

– Я не могу советовать… но…

Перед шефом полиции стоял шестидесятилетний старик; мистер Джерней был обижен – он не признавал никаких советов.

– Вы обижаетесь? – мягко спросил шеф. Мистер Джерней помолодел на двадцать лет.

…Я все-таки советую вам обратить внимание на квартиру депутата Дюревиля…

Мистер Джерней обратился в хищного типа американца.

– Неверно: мы найдем их, и они обратятся в чистокровных англичан. Я же люблю…

Мистер Джерней вырос до потолка.

– Я люблю поймать преступника в тот момент, когда он заносит нож над головой своей жертвы.

РАЗГОВОР МИСТЕРА БЕБЕША С МИСГРИСС БЕБЕШ.

Мы и забыли с вами, читатель, мистрисс Бебеш. Несчастная мистрисс Бебеш после того – о ужас! – происшествия лежала больной – нет, не больной – она умирала, медленно умирала бедная мистрисс Бебеш! Она умирала от холода! Она умирала от духоты!

– Сквозняк!..

Мистрис Бебеш кричала, – и ее стрелки – вы не забыли, что брови мистрисс Бебеш были похожи на черные стрелочки – эти черные стрелки показывали секунды.

– Душно!.. – кричала мистрисс Бебеш, и ее стрелки, о ужас – показывали терции. Горничная одна и горничная другая и третья горничная – каждую минуту и каждую секунду и каждую терцию – открывали и закрывали вентилятор…

Доложили о приходе мистера Бебеша.

– Просите!..

Мистер Бебеш вошел быстрее обыкновенного. Мистер Бебеш вытирал свою пирамиду ежеминутно – нет, ежесекундно вытирал мистер Бебеш свою пирамиду: мистер Бебеш был крайне взволнован.

– Не подходите! – кричала мистрисс Бебеш – вы принесли холод…

Но мистер Бебеш не обратил внимания на ее слова. Он сразу начал говорить.

– Большевики… Русские… Наше правительство… Уезжаем…

Мистрисс Бебеш забыла от волнения свою болезнь. Мистрисс Бебеш вспорхнула и подбежала к мистеру Бебеш.

– Как? Что такое?

– Нам надо уезжать…

Мистрисс Бебеш тотчас же принялась складывать все необходимое. Мистер Бебеш ушел в кабинет отдавать приказания – и в том числе приказание на завтра купить билет до Парижа и перевести в Парижский банк еще крупную сумму.

МИСТЕР ДЖЕРНЕЙ НАЧИНАЕТ ПОИСКИ.

Мистер Джерней вышел из кабинета шефа полиции.

– Эта полиция, – думал мистер Джерней, – она может испортить все дело…

И в эту же самую минуту шеф полиции думал в своем кабинете:

– Этот мистер Джерней – он выхватит из рук полиции жертву, когда полиция уже нападет на верный след..

Но к услугам мистера Джернея нельзя было не обратиться. А вдруг полиция не найдет? Что скажет министр, если он узнает, что труд мистера Джернея не был использован? Такой специалист, как мистер Джерней – если он даже ничего не найдет – ему поверят, что преступников на самом деле не существует. А это было затаенной мыслью шефа полиции.

Мистер Джерней прежде всего заперся в своем кабинете и тщательно перечитал все газетные вырезки, касающиеся большевиков. После этого он полчаса сидел над планом города, и, наконец, выпил стакан воды, – мистер Джерней кроме холодной воды ничего не пил – ив голове его созрел план дальнейших действий.

КЭТ УПСТОН.

Кэт Упстон вся была под впечатлением вчерашней прогулки.

Она просматривала газеты: и все газеты подробно описывали ее вчерашнее путешествие – под рубрикой «Русские большевики». Было упомянуто, что она заходила в магазин фабриканта патентованных подтяжек, но через минуту вышла оттуда, и сам фабрикант подтяжек подтвердил, что он получил от нее заказ на огромнейшую партию товара. «Торопитесь! Запасайтесь!» – писал фабрикант подтяжек. Репортерам было известно, что Кэт окончательно исчезла в магазине пилюль от изжоги Перри-Верри, и сам Перри-Верри в длиннейшем интервью рассказывал, что русская дама пришла в восторг от качества его товаров.

К счастью для Кэт, ни один репортер не удосужился зарисовать ее портрет или сфотографировать, и вместо портрета мисс Кэт Упстон одни газеты перепечатывали снимок с дикарей острова Таити, другие воспользовались старым клише, изображавшим греческую королеву с сыном, но ни тот ни другой снимок, конечно, не давал никакого понятия о наружности мисс.

Мальчик был доволен вчерашней прогулкой. Он опять просил Кэт взять его с собой, но, наученная горьким опытом, Кэт сама сегодня боялась показаться на улицу, тем более, что улицы в этот день были еще многолюднее, чем вчера. Инциденты с полицией происходили ежеминутно, на митингах произносились возбуждающие к восстанию речи, и депутату Дюревилю стоило большого труда сдерживать своего товарища Джона, который готов был каждую минуту мобилизовать свои вооруженные отряды.

Дюревиль был занят. Кэт принимала материал для газеты. Раздался звонок. Кэт вздрогнула, хотя в редакцию входили ежеминутно посторонние: этот звонок показался Кэт необычайным.