— Вы правы, убедили. Мне бы надо позвонить в Москву. Только с простого телефона особо не поговоришь. Нужен мобильник. У вас нет?

— Не обзавелся. И тебе он не нужен. Ничего не получится. Они глушат волны.

Уже проверено. Кроме треска в трубке, ты ничего не услышишь.

— Совсем обнаглели. И что, на них никакой управы нет? Это же произвол.

— Горожане не жалуются, им хорошо здесь, и по ночам на улицу не страшно выходить, живут в достатке, и с работой проблем нет. Губернатор области Егорьевск в пример всем остальным ставит, а ты о каких-то правах говоришь. Оставь ты этот город в покое. Не нам здесь жить. А вот в смерти твоего друга разобраться не мешает. Этим и надо заниматься.

Метелкин кивнул. Спорить не имело смысла.

В кабинете Марецкого на Петровке продолжался разговор о визитах капитана Сухорукова в епископат Русской Православной Церкви.

— Понимаешь, Степа, я печенкой чувствую, что зря теряю время, ведь там совсем другая публика. С митрополитом не поспоришь, он сидит, как царь на троне, молчит и слушает, а его шестерки в сутанах задают вопросы мне, вместо того чтобы отвечать на мои. Одно я понял наверняка — у них есть своя собственная сыскная контора, и они ведут свое следствие. Уж больно грамотно задают вопросы. Я специально в ответах использовал парочку наших терминов и жаргонных определений. Они меня не переспрашивали, а все прекрасно поняли, о чем я говорю. В углу сидит монашка и лихо стенографирует разговор на специальной машинке. Нам бы такую!

— Я тебя понял, Борис. В следующий раз мы к ним зашлем нашего генерала со своим вопросником. Уж с ним они постараются вести себя более почтительно.

— Ты что, смеешься? Нашего Черногорова? Такой же без мата ни одной фразы сказать не может.

— Я же сказал, что ему вопросник дадим и диктофон, чтобы можно было услышать оригиналы ответов, а не в его пересказе. Справится. В конце концов, он не меньше нашего заинтересован в результатах расследования. Не век же ему в кабинете сидеть и в телефон рычать. Пусть в люди выйдет, на мир посмотрит.

На столе затрещал аппарат. Майор снял трубку.

— Степа, это Дик. Выслушай меня, только не перебивай. Сегодня в полдень возле дома Метелкина взорвалась моя машина. Сгорела дотла. Очень важно, чтобы в новостях сообщили, будто машина сгорела вместе с водителем. Ты меня понял?

— Что случилось? Опять вляпался? Ты уже однажды был покойником, еле восстановили.

— И в машине, если помнишь, я тоже погибал. Но тут дело серьезней. Короче говоря, все объясню потом. Времени в обрез. Свяжись со СМИ, пусть преподнесут все, как надо. До скорого.

В трубке послышались короткие гудки.

— Года на месте не просидел! Чума! Опять в разнос пошел.

— Ты о чем, Степан Яковлевич?

— Да, так. Живет один псих в Москве, от которого никому покоя нет. Не человек, а головная боль. В кабинет постучали, и вошел майор Кораблев.

— По твоему виду можно сказать, Альберт Леонидыч, что у тебя есть новости.

В разведчики ты не годишься, а вот партнер в покер из тебя отличный. Все эмоции на физиономии отпечатаны.

— Ты прав, Степан, кое-какие новостишки есть.

Он присел к столу и достал пакетик с несколькими гильзами.

— Это те самые, что мы подобрали в Москве и на Симферопольском шоссе.

Серия та же самая. Все это нам давно известно. Меня другое интересовало — они абсолютно новые, незалапанные, свежак, изготовлены на филиале Тульского оружейного завода. Тут тоже удивляться нечему. Серия выпущена год назад, но самое интересное заключается в том, что эта серия выпускалась под заказ Министерства обороны и вместе с оружием была переправлена в воинские части, что подтверждается документами. Схема простая. Определенный округ заказывает для своих воинских частей определенное вооружение и дает заявку в министерство. Там заявка рассматривается, одобряется или нет, потом дают заказ на завод, оплачивают, а затем округ забирает выполненный заказ. В данном случае оружие и боеприпасы заказывал стрелковый полигон Уральского округа с целью проведения учений. Короче говоря, в военной документации черт голову сломает. Я особо не вникал. Даже чтобы заполучить эту информацию, мне пришлось использовать все связи нашего отдела. Кто чем мог, как говорится. Нет ничего более закрытого для нас, чем Министерство обороны.

— Есть, Алик, — церковь, — поправил его Марецкий. — Извини, что перебил.

— Так вот, копии документов с оружейного завода нам получить удалось. Тут помогли ребята из Тулы. Обычная финансовая проверка, к ним везде привыкли. Мне было важно установить доподлинно точно, куда и в какую часть попали патроны этой серии. Результат ошеломляющий! Партия из трехсот автоматов и шести тысяч патронов к ним с рожками были распределены между двумя стрелковыми подразделениями, готовившимися к показательным учениям. Теперь по пунктам.

Таких воинских частей в природе не существует. Никаких учений на территории Уральского округа не проводилось.

В кабинете воцарилась тишина. После долгой паузы Сухоруков спросил:

— Кого в этом случае следует обвинять?

— Завод выполнял заказ согласно заявке. Деньги на счет поступили.

Удивительно то, что отправитель денежного перевода неизвестен. Нигде не указано, что за заказ расплачивалось военное ведомство. За руку никого не цапнешь. Заказ получал Уральский округ. Так значится в накладных, где стоят фальшивые печати несуществующих воинских частей. Заявка министерства, посланная заводу, завизирована правильно, но подписи не соответствуют оригиналам. Виза начальника управления Хомякова стоит, но Хомяков никогда не подписывал эту заявку, и его подпись не имеет ничего общего с проставленной на документах, где все печати подлинные.

— Какое резюме, Альберт Леонидович? — спросил Марецкий.

— Надо подключать к делу военную прокуратуру. Другого пути к документации министерства у нас нет. И лучше, если это сделать через Генерального прокурора.

Надо идти к генералу Черногорову. Он имеет выходы на Генерального.

— Да мы уж для Черногорова нашли работенку. Ну ничего, пусть разнообразит свою жизнь. Сначала к патриарху сходит, потом к Генеральному прокурору.

Капитан улыбнулся.

— Жаль, мы не нашли для него повода заглянуть мимоходом к Президенту.

— Еще найдем. Лиха беда начало.

В кабинет вновь постучали. На пороге появился подполковник Сорокин, старый друг майора Кораблева, ходячая энциклопедия Петровки, со своей профессорской бородкой напоминавший ученого позапрошлого века. Все встали, чем смутили скромного труженика умственного труда.

— Садитесь, господа, не смущайте меня.

— У нас сегодня день великих открытий, Валерий Михалыч. Ведь вы с пустыми руками не приходите.

— Серьезно? А разве я у вас уже был?

— А как же! Кто шофера «джипа» опознал?

— Да-да, склероз! Ничего уже не помню. Так вот, Степан Яковлевич, вы интересовались «Белыми волками» — татуировка на левом плече, изображающая пасть с клыками и надписью, точнее логотипом «Белые волки». Я кое-что узнал о людях с такой наколкой. Так назывался батальон десантников во время первой чеченской кампании. Командовал им некий майор Шмарин Сильвестр Егорович. Чеченцы называли себя «черными волками», а эти в противовес им «белыми». Воевали отчаянно. Сам Шмарин погиб — попал в окружение с пятью ребятами в Грозном. Но в основном батальон дрался без потерь. Его еще называли бунтарским. Они больше всех шумели, когда наши войска начали выходить из Чечни. Как только развязалась вторая чеченская кампания, капитан Сопин, бывший зам Шмарина, собрал «Белых волков» и вновь отправился в Чечню. По некоторым данным, через батальон прошло больше тысячи солдат. Сколько осталось в живых, сколько погибло, сказать трудно. Сами знаете, численность погибших установить невозможно. Но одно доподлинно известно: каждый боец батальона, прошедший крещение боем, награждался наколкой на плече и гордился ею больше, чем орденом. Я покопался в архиве и нашел два случая гибели людей с наколкой «белых волков». Их тела так и не были опознаны. Одного убили во время бандитской разборки в Балашихе под Москвой, где выясняли отношения две группировки, одна кавказская, другая славянская. Во втором случае также не определили личность убитого. Киллер поджидал в подъезде одного коммерсанта, причем чеченца. Но тот вернулся домой не один. Киллер уложил пятерых человек и был ранен. Тем не менее он успел сделать пять контрольных выстрелов. Все убитые — чеченцы. Сам же сумел дойти до соседнего дома, спрятался в подъезде и умер от потери крови. Его нашли сутки спустя. На левом плече киллера имелась татуировка «Белые волки». Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать. Майор Кораблев покачал головой.