Марецкий поздоровался с полковником.

— Все куда прозаичней, Виктор Николаевич. Мне нужна одна фотография, а лучше негатив. В прошлом году митрополит Ювеналий совершал паломничество в Кинский монастырь. Там даже телевидение фильм снимало. На память был сделан снимок с послушниками. Мне очень нужна эта фотография.

— Запиши в шпаргалку, забуду.

— Уже написал.

Марецкий положил на стол лист бумаги и быстро выскользнул из кабинета.

— У, Змей Горыныч! — промычал Черногоров.

— Тихий-тихий, а дело свое знает. Прямо скажу тебе, Витя, я бы не хотел попасть в сети этого опера. Четко знает свою работу.

— Толковый малый. Только вот жизни никому не дает.

И генерал и полковник оба были правы. Команда Марецкого работала на износ, но Марецкий был недоволен результатами. Не успевали сделать два шага вперед, как им подбрасывали новые дрова в огонь.

Капитан Сухоруков доложил о смерти шофера «Нивы», тот самый парень, что в автобус с разгона врезался.

И не о смерти, а об убийстве. В реанимации раненого дружки навестили, ночью, через окно. Подушкой придушили и ушли. Медперсонал только плечами пожимал, а он, Марецкий, даже охрану не выставил. Все через ступеньки прыгает, а о деталях не думает. За одно ухватится, другое упускает.

Не только у Марецкого были неприятности. Все кругом рушилось. Главный идеолог и руководитель треста Данцевич Илья Михайлович, привыкший только к оптимистичным новостям и докладам о новых успехах, в последнее время получал исключительно плохие известия. Сидя в любимом кресле-качалке на веранде, он сдержанно разговаривал со своим психологом, адвокатом и советником Гельфандом.

— Не могу понять, как и когда мы напоролись на «растяжку»! Неужели за сопливой девчонкой стоит серьезная организация, о которой мне ничего не известно?! Мало того, никому. Я переговорил с десятками авторитетов столицы. Ничего. Даже предположений никаких нет. Но так же не бывает!

— Черные устроили сходку в пригороде… — начал Гельфанд.

Но Дантист только рукой махнул.

— Брось, Зяма. Повязали их там, как редиску. Тряхнули, как полагается, и вышвырнули вон. Дали им знать, что их время вышло. Пусть теперь гадают, кто из них кого заложил. Сейчас окрысятся и начнут друг другу глотки рвать. Тут все запрограммировано. В законе они там или в говне, мне плевать. Ты сам подумай, ну кто из них способен такой фортель со сточной канавой на Тверской проделать и уйти чисто и незаметно?! Подземный взрыв устроили и пятерых завалили. Вместе с Сократом! А на Тверской остались стоять две сотни лбов, вооруженных до зубов. И что с них толку? Если «азики» об этом позоре узнают, они в своих республиках национальный праздник устроят с фейерверком, а здесь еще больше обнаглеют. Надо упредить удар. Срочно нужно пару акций на рынках устроить, черноту погонять и с десяток трупов оставить.

— Согласен, мне это сейчас на руку. Попал ко мне один мужичок. Его проверили по всем параметрам. Чистый. Уж очень он подходит для операции «Волна», которую мы давно готовили. Военный подрывник, майор, двадцать семь лет отслужил, черных ненавидит. Хочу пропустить его через «карусель» и использовать в деле. Автомеханик. Короче говоря, то, что нам нужно. А главное, чужак. Ничего о нас не знает и вообще не в курсе столичной войны. Обыватель.

— Ты хорошо подумал?

— Иначе и не заикался бы.

— Смотри, Зяма. Хватит нам одного ожога, второго я не выдержу. Еще один провал, и мы не удержим джинна в бутылке. Пока только мы и можем держать баланс сил. А то как прорвет? А?

Подошел один из охранников и что-то шепнул на ухо хозяину.

— Зови! — Он повернулся к Гельфанду. — Иди, Зяма, погуляй в саду. Этот человек не любит посторонних лиц. Ты для него посторонний. Ступай.

Через пять минут кресло адвоката занял полковник милиции. По лицу Бадаева невозможно было определить, с какими новостями он приехал. Полковник всегда выглядел невозмутимым и уравновешенным.

— Ты что-то задержался, Алеша. Я уж подумал, что тебе нечего сказать и ты решил не ехать. Что лишний раз рисковать!

— Генерал задержал. Новостей много, однако порадовать мне тебя нечем, Илья. Ты мне скажи, что может делать Пигмей на Петровке? И не просто на Петровке, а в кабинете человека, который занимается раскруткой убийства священника и далее по цепочке.

Лицо Дантиста стало серым.

— Ты ничего не путаешь, Алексей?

— В моей профессии не путают. Это Пигмей меня не знает, а я всех твоих людей знаю. От "А" до "Я".

— Так… Пигмей? Нет, не может быть. Проверен досконально. Пять лет со мной работает. Ни одного промаха.

— Речь не об этом. Я ведь не берусь утверждать, что он стучать пришел. Но на него вышли каким-то образом. Значит, следят.

— Побойся Бога, Алеша! На Пигмее сейчас два самых мощных подразделения сконцентрированы. Все силовые рычаги в его руках. Не дай Бог!

— Свои восклицания оставь при себе. Информацию получил, думай и делай выводы. Пигмей уже не вождь, а свидетель. Раз на Петровку попал, все! Вон из списка! Слушай дальше. Следствие вышло на монастырь. Всех засвеченных надо убрать. Пусть Раджа сам с ними разбирается. Дай ему знать. Срочно. Завалишь Раджу — на себе крест ставь. Без него ты никому не нужен. Вторая лазейка к монастырю ведет. Ночью звонил мне Мягков из Егорьевска. Похоже, там опять кто-то подкопы делает. Ну его проблемы, разберется, но здесь один след остался Я уже выяснил где — редакция газеты «Новый мир». Там должна лежать еще не напечатанная статья журналиста Еремина. Он публикуется также под псевдонимом Тронкин. Статью надо изъять. Головорезов не посылай. Оригинал наверняка лежит в сейфе главного редактора. Учти важен оригинал с подписью автора и визой главного. Остальное можно считать подделкой, но на всякий случай нужно проверить центральный сервер компьютера. Идеально уничтожить все следы. И последнее — следствие заинтересовалось военными, а это самый тонкий волосок в твоей косице. Они налаживают связи с военной прокуратурой. Так просто туда не обращаются. Они действуют через Генерального прокурора. Притормози все операции с министерством.

— Невозможно! Маховик так раскручен, что его не остановишь. Это как ядерный реактор.

— Тогда погоришь с генералами вместе. Тебе выбирать. У меня все, Илья.

— Послушай, Алеша, а почему бы нам не упростить задачу?! Давай заткнем глотку твоему следствию. Уберем главного, остальных расформируем. Пока новые до чего-то докопаются, я успею навести порядок. А?

Полковник встал.

— Не борзей, Дантист! Эти люди от всякой сволочи нашу землю очищают. Их беречь и лелеять надо. А они в говне по уши сидят. Один такой опер всей твоей банды стоит. А меня вычислят, я сам ему оружие сдам.

— Ты что же, моих людей за бандюков держишь?! Или они кровь не проливали вместе с твоими сыновьями?! А может быть, я ради наживы в пистолетики играю?! Не зарывайся, полковник. Не один ты патриот! Ты лишь звено в цепочке, которое и заменить можно.

Бадаев ничего не ответил, повернулся и направился к калитке. Дантист тут же подозвал к себе одного из охранников.

— Срочно вызвать ко мне Пигмея, собрать экстренное совещание, подготовить троих специалистов для ночного взлома. Главным пойдет Дрозд, вторым — медвежатник, третьим — хакер. За инструкциями ко мне лично Гельфанда сюда… Где он, черт подери!

Несколько раз Маша звонила по домашнему телефону Метелкина, но никто не снимал трубку. Сотовый телефон Журавлева также не отвечал. Она не могла вернуться в Егорьевск без результатов. Может быть, ей первый раз в жизни доверили серьезное дело, важное для человека, который ей понравился, и она с ним не справилась. Ну как она теперь посмотрит в глаза Жене?! С такой пустяшной просьбой не смогла справиться.

Маша подумала, что Вадим с Настей могли уйти в магазин, а может, просто не подходят к телефону. Вполне резонно, если им грозит опасность. Она ничего не могла придумать, оставалось только ехать на квартиру Жени. В крайнем случае она подождет Настю во дворе. В конце концов, если даже за домом следят, то она тут при чем? Ее никто не знает, и подозревать ее не в чем. Подумаешь, какая-то баба в доме появится! И что? Ее сразу убивать надо?! Маша уже ехала в метро, разглядывая схему линий на стене и пытаясь разобраться, где и как ей сделать пересадку.