— Что ж, попытайтесь жить сегодняшним днем.

Она подождала ответа, но его, казалось, уже занимало нечто другое. Он вперился в телевизор, который, до сих пор не замечаемый ими, балабонил в углу комнаты.

Фрейн только что услыхал такое, чему и поверить не смел. Его ориентированный на цель мир самым неожиданным и необъяснимым образом терпел крушение, будто только что из облаков вынырнул ядерный снаряд, нацеленный прямехонько на мыс Китовая Челюсть.

— Что случилось? Вы побелели.

— Во-во-во, — Не в состоянии выговорить ни слова, он ткнул пальцем в телевизор.

Рейчел взглянула на экран. Ничем не примечательный молодой интервьюер мучил невзрачного, но, как обычно, речистого политикана вопросами о какой-то растрате. Впрочем, если быть честной, она узнала и министра финансов Джеймса Хепплуайта, и намозолившего глаза журнал иста Дэвида Хейна, который сейчас толковал о перерасходах, взвинченном бюджете и политических прикрытиях.

— Поправьте меня, если я что-то не понял, господин министр, но почему мы здесь, на студии ЧЕК-ТВ, услыхали о несчастном случае лишь сегодня, когда все произошло несколько недель тому назад, как вы только что сказали?

— Трагично. Очень трагично. Но мы не могли раскрывать все детали, ибо это вопрос национальной безопасности. Все это особенно трагично, ибо молодые люди и женщины — да, да, женщины, ведь мы не должны забывать о той роли, которую играют женщины в защите великой нации — погибли при таких ужасных обстоятельствах. Мы у них в величайшем долгу, вы, я уверен, согласитесь со мной, Дэвид. Они герои, такие же герои, как если бы они погибли на поле боя.

— Да, но мы говорили о гигантском оползне, господин министр. Вы полагаете, что хоть кто-то должен был видеть это?

— Такова моя точка зрения. И я хотел бы воспользоваться случаем, чтобы заверить вас и каждого из нашей обширной аудитории, Дэвид, что Федеральное правительство — надежный тыл. А трагедию с государственной точки зрения можно трактовать и как крайнюю необходимость.

— Но согласитесь, господин министр, довольно странно, что все это вдруг происходит именно во время дебатов о бюджете, когда превышение расходов этого года было предлогом для увеличения расходной сметы будущего?

— Я понимаю это как дань системе. Система работает, Дэвид, — и этот несчастный случай только доказывает ее устойчивость. Люди имеют право знать, и это неотъемлемое право будет неукоснительно поддерживаться.

— Но, господин министр, мы на ЧЕК-ТВ не совсем понимаем, почему в первую очередь решается вопрос провинций. Там ведь были армейские средства передвижения. Шесть танков и два орудийных расчета.

— Да, Дэвид, и не будь превосходной координации между федеральными регионами, не говоря уже о великолепной работе добровольных организаций, последствия несчастья возросли бы во много раз. Кто мы такие, чтобы заботиться о цене, когда на карту поставлены человеческие жизни?

— А кто же мы на самом деле, господин министр? Если быть справедливым, можно признать, что спонсируемый провинциями проект добывания водорослей успешно выдержал испытание, и получилась уникальная в своем роде подводная лодка по сбору придонного урожая. Вы можете это прокомментировать?

— Да, я могу с гордостью констатировать, что подобное в Британской Колумбии произошло впервые, и это подводит нас к созданию невероятно конкурентоспособной индустрии по добыче водорослей. А водоросли, как мы оба понимаем, наше будущее. Пусть меня обвинят в непоследовательности, но…

Фрейн, спотыкаясь, двинулся в угол комнаты и выключил телевизор. Это было ужасно. Сбывались самые худшие кошмары.

— О Господи, о-оо Господи!..

— Фрейн, что произошло?

Узел надо было разрубить немедленно.

— Я должен позвонить по телефону. — Он принялся дрожащими пальцами крутить диск. — Джон? Это Фрейн. Надеюсь, не помешал?

— Фрейн! — прогудела в ответ трубка. — Чем могу помочь тебе?

— Джон, у нас с тобой небольшая закавыка. Может, это и ерунда, но никогда точно не знаешь, что из чего выйдет. Кстати, ты смотрел ЧЕК-ТВ? Интервью министра финансов.

— С чего бы мне вдруг интересоваться министром финансов?

— А, ничего. Мне просто подумалось, что он устроил неплохое шоу, вот и все. Во всяком случае, ты же помнишь, надеюсь, тот день, когда я заболел и ты взял у меня со стола дискету с бюджетом?

— Да.

— И ты все ввел в основной компьютер, верно? Ничего не перепутал?

— Все, насколько помню, было прекрасно. Хотя там была не одна дискета. Я нашарил у тебя в столе еще двадцать две штуки, и на всех были записаны какие-то перевозочные средства. Я все и засунул в компьютер, чтобы не потерялось. Ты везешь громадный воз, Фрейн. Большая, просто непосильная работа.

— С-спасибо. Эй, а почему ты считаешь, что я делаю большую работу?

— Ну как же, все эти дискеты! Тебе удалось собрать непомерное количество сведений. Правда, я глянул только мельком, но подробности, Фрейн, были фантастическими. Фан-тас-ти-ческими! Я как раз собирался поговорить с тобой об этом. Ты же записал и маршруты, и организацию, и чертежи. Ну все-все! Я и понятия не имел, какая работа проведена. Нам надо подумать, Фрейн, о твоем повышении.

— Джон, хотел бы предупредить, что там могут быть ошибки.

— Э, дружище, нам к этому не привыкать.

— Я имею в виду большие, очень большие ошибки, благодаря которым может немного раздуться бюджет.

— Брось! Мы же с тобой знаем, что бюджет — это всего-навсего некая сумма предположений. Лучше чуть раздуть, чем недодуть, ха-ха! Я всегда увеличивал людские ресурсы, чтобы не промахнуться.

Фрейн кинул на Рейчел затравленный взгляд:

— Джон, когда я сказал «немного», то имел в виду… миллионы.

— Послушай старого боевого коня, Фрейн. К тому времени, когда будут вовлечены все объекты и субъекты, все покатится по разным уровням, вмешаются непредвиденные факторы, будут включены списки пожеланий и требований и все такое прочее — глядишь, и набежит миллиончик.

— Возможно, мне следовало сказать «миллиард».

— Миллиард? Прости, что спрашиваю, но как может выйти миллиард в бюджете, который всегда не наскребал и нескольких сотен? Я не ослышался, ты ведь сказал «миллиард»?

— Прости, Джон, точной цифры я не припомню. Да и сейчас это не важно. Мне кажется, выходит миллиард плюс-минус несколько миллионов.

— Будто и не ты говоришь, Фрейн. Я привык, что ты всегда идешь верным курсом. А значит, все, что делаешь, — верно. К тому же подобная ошибка не могла остаться незамеченной. Но, черт возьми, бюджет уже опубликован! Мне тоже показалось, что он чуть крутоватый. Однако так всегда бывает. И все же как это произошло?

Фрейн почувствовал, что начальник начинает в нем сомневаться. В голосе Джона послышалось глухое раздражение.

— Не знаю, как и объяснить. — Он прикрыл трубку ладонью и шептал Рейчел — Что мне сказать?

— Если вы говорите с одним из тех слуг народа, то объясните на примере. Так они лучше понимают.

— Позволь привести тебе один пример, Джон. Ты помнишь скандал о фальшивой конторе, которую организовал Руперт Скеггс пару лет назад? Пятнадцать воображаемых служащих, которым платили зарплату и командировочные. Рента, офисная мебель, оборудование. И за все платили из бюджета, но на самом-то деле ничего и не было.

Пример, казалось, развеселил Джона. Он захихикал.

— Точно! Ведомство побочных интересов. Предполагалось, что оно будет оценивать неординарные предложения, требования и жалобы отдельных личностей и групп населения, а потом давать рекомендации министерствам и координировать распределение фантов. Какой хай подняла общественность, когда ведомство расформировали! Никто и не подозревал, что оно и вовсе не существовало. Не припомню, чтобы когда-нибудь так ругали правительство.