- Почему? - искренне удивилась я. - Вам не позволят ваши принципы? Или вы ненавидите социалистов?

Папарацци едва слышно проблеял:

- Не поймите меня превратно, но это все как-то неожиданно...

Наш содержательный диалог был прерван - из совещательной комнаты вернулись присяжные заседатели.

- Готовы ли вы огласить вердикт? - строго вопросил председательствующий.

Старшина присяжных, залихватски подкрутив кавалерийские усы, гулко бухнул:

- Готовы... - и, подслеповато щурясь, зачитал по бумажке: - Коллегия присяжных единогласно постановила... - выдержав паузу, он внимательно оглядел зал, и торжественно закончил: - Признать виновной крестьянку Марфу Дмитриеву в тайном хищении медной лампады, саму лампаду освященной не признавать.

Публика взорвалась рукоплесканиями. Товарищ прокурора, лукаво усмехнувшись, весело подмигнул мне. Вздрогнув от нежданного знака внимания, я не нашла ничего лучшего, чем послать в ответ воздушный поцелуй.

Вспышка магния ослепила глаза.

Глава четырнадцатая

Деян

- С прибытием, Деян Иванович. Вот взгляни, тебе любопытно будет, - филер грузно опустился в кресло и привычно ухватился пальцами за седеющий ус.

- Не оторви, - столь же привычно посоветовал я, разворачивая протянутую газету. - И что здесь должно меня заинтересовать?

- На первой полосе, - с невозмутимым видом подсказал Ильин. - Чуть ниже репортажа о празднованиях в честь дня тезоименитства племянницы его высокопревосходительства генерал-губернатора.

Пробежавшись взглядом по заголовкам статей, я мысленно чертыхнулся. В нижней части раздела светской хроники ютилась крайне занимательная фотография: товарищ окружного прокурора с улыбкой до ушей и посылающая ему воздушный поцелуй моя недавняя знакомая.

Ильин уважительно хмыкнул:

- Твоя симпатия, Деян Иванович, время зазря не теряет.

- О чем это ты? - недовольно поморщился я на нечаянную оговорку.

Впрочем, к чему лгать самому себе? Симпатия она, милая моему сердцу симпатия.

- Сам посуди, как отреагирует наш милейший прокурор, узрев сей пикантный пассаж?

Я выжидающе прищурился, не понимая, к чему он клонит.

Оставив в покое свой ус, Ильин с усмешкой пояснил:

- Зная крутой нрав господина окружного прокурора нетрудно предположить, что господин коллежский асессор не будет участвовать в деле по обвинению нашей замечательной барышни.

Я от души рассмеялся:

- Пожалуй, ты недалек от истины, Анатолий Николаевич! Жена Цезаря должна быть вне подозрений.

- И ведь как ловко она измыслила! - восхищенно цокнул языком Ильин. - Один невинный поцелуй, пущай и воздушный, и самый опасный соперник в окружной прокуратуре обезврежен.

- Полагаешь, это не случайность? - засомневался я. - Нашу барышню нельзя упрекнуть в простодушии, но не Макиавелли же она в юбке?

- Собственно, какая разница? - безразлично пожал плечами Ильин. - Результат достигнут, остальное не имеет значения.

- Ладно, докладывай, что еще интересного произошло в мое отсутствие. Наблюдение за фигурантами еще ведется?

От расследования я был временно отстранен сроком на месяц. В столице было крайне неспокойно и для участия в масштабной операции по ликвидации революционного подполья стягивались более-менее свободные сотрудники всех губернских охранных отделений. В число счастливчиков, циркулярным указанием временно прикомандированных к петербургскому отделению, попал и ваш покорный слуга.

Собственно, в первопрестольную я вернулся не далее как вчерашним литерным.

Ильин задумчиво пожевал губами.

- Наблюдение ведется, и занимательных фактов выявлено немало, но... - в очередной раз проверив на прочность свои усы, он тяжело вздохнул: - К стыду своему вынужден признаться, что клубочек сей распутать покамест не удалось. Осмелюсь доложить, что дело загадочно до крайности изумительной.

Я вопросительно приподнял бровь.

Ильин шумно поскреб пятерней затылок, и со вздохом признался:

- Ума не приложу, с чего начать.

- С начала, - остроумно предложил я.

- Знать с какого бы начала, глянь, и вышла бы мочала, - по-скоморошьи прогундосил филер. - Словом, с моими орлами конфузия случилась небольшая, а что из нее дальше вышло, пока сам не разберу... - вытащив портсигар, он задумчиво покрутил его в руках. - Перво-наперво мы взяли под надзор адрес на Маросейке, господами из контрразведки указанный. Два дня впустую прошли, на третий - его превосходительство со своей пассией прибыть изволили на наемном экипаже. А далеко за полночь они на разных дрожках разъехались...

Ильин неторопливо прикурил папироску, сладко затянулся, пыхнул сизым дымным колечком, и отсутствующим взглядом уставился в одну точку.

- Дальше! - подстегнул я его.

- А вот дальше-то, Деян Иванович, вся кутерьма и завертелась, - вздохнув горше прежнего, он неспешно продолжил: - Орлы мои разделились. Что за генералом следом пошли, без интереса вернулись, а те, что за девицей - упустили, окаянную. Клянутся, глаз не спускали, я грешным делом не поверил, нагоняй им устроил. Неделю впустую прождали, по адресу никто являлся. В воскресенье опять прилетели голубки. Когда отмиловались, решил я стариной тряхнуть, сам следом за девицей пошел...

Прикурив потухшую папироску, Ильин покачал головой:

- И ведь ловка сия особа неимоверно, едва и от меня не ушла! Но крайне любопытно, куда она направилась...

- И куда же? - невольно вырвалось у меня.

- В Камергерский переулок.

Выдержав долгую паузу, Ильин многозначительно прищурился.

- И в чем здесь криминал? - раздраженно спросил я.

- Девица эта вошла в подъезд, где мадмуазель Жозефина квартирует, - криво усмехнулся он. - И более оттуда не выходила.

- Целую неделю? - удивился я.

Ильин молча кивнул.

- А Жозефина? - почему-то поинтересовался я.

Ильин вновь кивнул, на этот раз одобрительно.

- Ты, Деян Иванович, скорее меня догадался, - с искренним уважением произнес он. - Мне бы и в голову не пришло, если б не одна характерность - собачка дворницкая странно себя вела. Ко всем жильцам ласкова до чрезвычайности, хвостом от радости мостовую метет, а барышень лаем злобным встречает. Вот тогда-то подозрения у меня и закрались.

До меня наконец-то дошло, к чему клонит филер. Значит, пассия его превосходительства генерал-лейтенанта и мой секретный сотрудник - одно и то же лицо. Сразу же вспомнилось, как ловко умеет менять свой облик Жозефина.

- Занятный пасьянс рисуется, - сквозь зубы процедил я. Известие о том, что твоя любовница делит ложе еще с кем-то, неприятно любому. - Озадачил ты меня, друг любезный, нешуточно. Ошибка исключена?

- Исключена, - эхом отозвался Ильин. - Я тоже поначалу в сомненьях пребывал, и едва генеральская барышня вышла из подъезда, осмелился тайно побывать в апартаментах мадмуазель Жозефины...

- И никого в них не застал, - грустно констатировал я.

Шалость старшего группы филеров квалифицировалась как несанкционированное проникновение в частные владения и служила предметом уголовного преследования. Но если случай не получал огласки, реакция начальства зависела от результата - победителей, как известно, не судят.

- Именно так. Но и это еще не все... - Ильин вновь раскрыл портсигар. - Дальнейшая слежка за Жозефиной привела к очень любопытному субъекту - около полугода назад мы уже занимались его разработкой по команде из заграничного отдела, имелись подозрения, что этот господин не тот, за кого себя выдает. И поскольку ни в чем предосудительном он изобличен не был, постоянный контроль с него сняли. Наша мадмуазель встречалась с ним дважды, и это были явно не любовные встречи.

- И что это за таинственный господин?

- Некий Поль Леруа, служит гувернером у купца первой гильдии Левинсона. Заграничный отдел подозревает, что француз этот ни кто иной, как агент британский разведки, но достаточными уликами не располагает.