— О чём тут думать? — сказала мисс Померой.

— Если пойти против желаний твоей матери, значит терпеть финансовые неудобства, я могу добавить ещё тысячу долларов за выступление, — она улыбнулась уголком рта, — Я не думаю, что ты когда-нибудь найдешь работу лучше этой. Ты будешь зарабатывать больше, чем многие профессионалы. Тебе придется рано или поздно отпустить мамину юбку.

— Это не из-за денег, — сказала я.

Мисс Померой подняла бровь, желая услышать из-за чего именно.

— Есть разница между тем, чтоы отпустить мамину юбку и прекращением всяческих отношений, — сказала я, — Я хочу, чтобы меня приглашали на ужин в День Благодарения.

Мисс Померой даже не моргнула.

— Пять тысяч в штате. Шесть вне, и ты приглашена на ужин на День Благодарения в мой дом. На Рождество тоже, если хочешь.

Она была серьёзна. Поэтому я уставилась на неё с открытым ртом.

Кари повернулась к мисс Померой.

— Не заставляй её. Она не хочет портить отношения с матерью. Я понимаю это.

Мисс Померой вздохнула и махнула рукой, как бы отгоняя эту мысль.

— Отлично. Мы проделали весь этот путь, но если ты решила, что лучше будет заняться этими мероприятиями самостоятельно, я не буду тебя останавливать.

Ее голос изменился достаточно для того, чтобы поменять весь смысл сказанного.

— Как-никак, ты прекрасна в глазах общественности.

Кари бросила на неё недовольный взгляд, а затем вернула свое внимание на меня.

— Это ещё одна причина, по которой, я надеялась, ты сделаешь это для меня.

Она провела пальцами по подолу рубашки, скручивая его.

— Я никогда не любила толпы…

— Тебе не нравятся толпы? — повторила я. Это казалось противоречивым. Предполагалось, что рок-звезды хотят, чтобы толпы людей приходили на их концерты.

— Я люблю петь, выступать, следовать сценарию, но толпы — это куча людей, которые наблюдают за тобой, делают фотографии, и только и ждут, когда ты ошибешься, чтобы посмеяться над тобой. Я сказала пару вещей, которые были вырваны из контекста, и все высмеивали меня, а теперь я… — она вытерла руки об джинсы. — Я цепенею, когда репортеры направляют на меня камеры. Какое-то время я не хочу находиться перед людьми. Но ты такая умная, тебе не придется волноваться о том, что ты скажешь что-то не то.

И тогда я почувствовала себя нехорошо, ведь я тоже высмеивала её, когда видела те клипы. Я даже ни разу не интересовалась, как это повлияло на неё и как это должно быть тяжело, ошибиться перед всем миром.

Я сказала:

— Все иногда говорят неправильные вещи. И это не значит, что ты глупая.

Прозвучал стук в дверь. Мисс Померой встала, но Кари была ближе.

— Это еда.

Подойдя к двери, добавила:

— Слава богу, они быстро.

Это было быстро. На мгновение я заволновалась, что, когда Кари откроет дверь, это на самом деле будет моя мама. Ее руки на бедрах, то, как она отчитывает меня на испанском, когда рассержена.

Но это была не она. Когда дверь распахнулась, Дон, один из старших официантов, стоял за тележкой с едой.

— Ваш салат «Цезарь», феттуччини Альфредо и чизбургер с беконом, хорошо прожаренный.

— Спасибо.

Кари втащила тележку в номер, а затем направилась к двери, чтобы закрыть её.

Дон протянул ей планшет и ручку.

— Если бы я смог получить вашу подпись…

Кари раздраженно вздохнула и положила свою руку на бедро.

— Неужели вы, люди, не знаете, когда надо остановиться? Вообще-то, существует время, когда знаменитостей надо оставить в покое, и это, как раз, тот случай.

Она закрыла дверь с глухим стуком.

— Кари, — сказала Мисс Померой, снова поднимаясь на ноги, — он просил расписаться за еду.

У Кари по щекам растекся румянец.

— Ой.

Стук в дверь повторился.

В этот раз дверь открыла Мисс Померой. Дон всё ещё стоял там, протягивая планшет. Она взяла его и нацарапала подпись на бумаге в то время, как Кари взяла свое фиттуччини Альфредо с тележки. Кари бросила еще один взгляд на Дона.

— Вам следовало сказать мне, что мне нужно было расписаться за еду.

— Простите, мисс.

Он посмотрел на меня, когда Мисс Померой вернула ему планшет. Его брови поднялись, когда он узнал меня, но ничего не сказал.

Мисс Померой закрыла дверь и принесла мне тарелку. Я пожалела, что заказала еду. Я не хотела оставаться с ними здесь после того, как я уже сказала им нет, и моя решимость ускользала. Я могла бы понять, почему Кари не хочет находиться перед журналистами, которые транслировали для миллионов зрителей каждую её ошибку.

Как только Кари передала мне чизбургер, я сказала:

— Нет ли другого способа, которым вы могли бы зарабатывать деньги? Ну, знаете, возможно, какая-нибудь реклама?

Мисс Померой сняла крышку с салата и разделила большие кусочки вилкой.

— На самом деле, Кари потеряла рекламу после её речи на MTV awards. Что ей действительно нужно, так это выход нового альбома, а это не случится, пока у неё не будет времени чтобы поработать над ним.

Кари помешала свою пасту, и её голос стал резче.

— Мой отец мог бы помочь мне, но он не будет.

Очевидно, что что-то общее у нас все-таки было. Та же мысль пробегала у меня в голове, во время разговора с матерью о расходах на колледж.

— Почему нет? — спросила я.

— На самом деле мы не разговариваем друг с другом. В основном потому, что он не разговаривает, а читает мне морали.

Она пожала плечами, словно это не имеет значения, но всё ещё была напряжена.

— Ему не нравится моя привычка тратить деньги, но я не понимаю, почему его это так заботит. Он не нуждается в деньгах. Он даже предложения рекламе отвергает.

Я взяла картошку фри из тарелки и откусила.

— Твоего отца просят сниматься в рекламе? Потому что он твой отец?

Мисс Помперой наклонилась ко мне, как учитель, поясняющий инструкции на тесте.

— Отец Кари — Алекс Кингсли.

Несмотря на то, что она сказала это так, будто я должна была знать его, я не знала.

Она добавила:

— Солист группы The Journey Men.

— Ах, The Journey Men, — сказала я. — У нас есть все их диски. Моя мама их большая поклонница.

Как только я это сказала, что-то щелкнуло у меня в голове. Нет, это даже не то слово. Это не был щелчок, это был толчок, толчок в ряду из домино, где каждая костяшка опускается на ещё одну, опрокидывая, падая, разбрасывая до тех пор, пока все не будет в беспорядке.

Кари наколола на вилку феттучини, затем посмотрела на меня и остановилась.

— Ты в порядке? Ты как-то побледнела.

— Я в порядке, — солгала я.

То есть, каковы были шансы? Я постаралась представить обложку CD The Journey Men или постеры, которые я видела в шкафу у мамы. Главный солист, у него светлые волосы, но какого цвета были его глаза?

— Который твой отец? — спросила я и мой голос практически пришел в норму.

— Высокий, с песочного цвета волосами и голубыми глазами?

— Верно, — сказала Кари, — Это он. Обычно впереди и в центре.

Я уставилась на неё не моргая. Последняя костяшка ударилась о землю.

Мое сердце билось настолько сильно, что я едва ли могла расслышать что-нибудь кроме него. Мне нужно было уйти. Я даже не могла смотреть на Кари. Я встала, оставив тарелку на кофейном столике. На секунду я почувствовала головокружение, мой голос звучал беспристрастно, даже для меня.

— Я думаю, мне нужно поговорить с мамой обо всем. Возможно мы что-нибудь придумаем.

Мисс Померой увидела, как я направляюсь к входной двери и крикнула:

— Ты можешь зайти в мою спальню, чтобы воспользоваться телефоном.

Я покачала головой. Я не собиралась вести эту беседу по телефону, когда моя мама была где-то в отеле.

— Я скоро вернусь, — сказала я.

Я уверена, Кари не одобрила бы мою походку, когда я спустилась вниз. В ней не были ни изящества, ни неторопливости, а только негодование.