— Большинство семей нашего мира, наделённых силой, тоже так или иначе связаны с их энергией. Дривы — это энергетическая мощь, мало что в исследованных мирах способно сравниться с ними.

— Но как такое возможно?

— Мы воевали, — пожал плечами Лунар. — Если хочешь победить врага, используй его же оружие… или мощнее.

— И чем это может нам помочь? — подала голос Китилья.

— Пока не знаю, но необходимо во всём разобраться. А это определённо звенья одной цепи. Этот мир, я имею в виду этот, — Лунар показал вниз, обозначая, какой именно, — был следующим проектом. Я уже говорил тебе, — взглянул на Сафиру, — учёные очень много сюда вложили. Он должен был заменить ваш форпост, освободить Рога от необходимости денно и нощно блюсти ДЭМов. Но после вашей войны с Хранителями его так и не удалось встроить на расчётное место, появилась Блуждающая Препона, а сам мир теперь мотается по неясной траектории — так что даже просчитать портал, и то проблема. Он давно уже стал автономным, сами видите, понемногу обживается. Знаю только одно: ДЭМы здесь находиться не могут.

— Карат… — пробормотала Сафира.

— Это уж тебе виднее, как вы создаёте драк-коней, — Лунар кивнул, откинувшись на спинку. Предводительница видела его пристальный взгляд, но делиться своими знаниями пока не спешила. Спутники молчали и скрывали всё от неё гораздо дольше.

— Думаешь, — снова поинтересовалась Китилья, — изначальный камень — это и есть то вещество, которое находилось во главе проекта?

— Полагаю, так. Учёные должны были наращивать мир на определённой материальной основе. Думаю, это она и есть, и наделив её энергией, действительно можно придать конкретные свойства. После катастрофы небольшие россыпи вполне могли оказаться в свободном доступе.

— А фитарин… то же самое? — нахмурившись, спросила Сафира. Всё это было невероятно сложно понять и осознать, но так не хотелось снова выглядеть глупой!

— Не совсем, фитарин — скорее энергетическая основа вашего мира.

— А фитарели? Китилья сказала у тебя спрашивать.

Лунар бросил взгляд на Китилью, на Сафиру. Помолчал немного, но всё же ответил:

— А фитарели — в какой-то мере энергетическая основа человека, та часть его души, без которой он не может существовать. Человек, знаешь ли, живуч и в состоянии приспособиться к чему угодно. Но есть то, что вы называете сутью — то, без чего никак.

Сафира задумчиво молчала. В голову лезли совсем иные мысли, ненужные здесь и сейчас: она обладала частичкой Лунара, тем, без чего он не может существовать. Почему-то осознание этого укоренилось глубоко в сердце, заставляя его сжиматься.

Предводительница дёрнула головой, заметила пристально-вопросительный взгляд воина. Призвала себя вернуться к разговору. Посмотрела на Кадима:

— Рассказывай всё, что знаешь о создании гнаранов.

— Разве ты об этом уже не спрашивала?

— Прекращай отвечать вопросами! Их как-то берут отсюда, значит, есть какой-то выход… какая-то связь! Это важно. Рассказывай всё, что знаешь, даже если не уверен, что это относится к делу!

Кадим одарил её ещё одним ненавидящим взглядом, начиная говорить:

— В детстве мальчишками мы с другом полезли в подземелья Кобальтового Рога.

— Там же завалы.

— Это у вас завалы, а мы свои давно расчистили. Вы же разрушили скалу, необходимо было где-то укрываться.

Сафира кивнула, ожидая.

— Мы добрались до середины, до помещения, находящегося точно по центру между Рогами. Там я видел такую штуку… переносящую, — Кадим изобразил руками фигуру, которую при желании можно было бы соотнести с “песочными часами”. — Кажется, она работала. Но нас поймали и водворили в Рог, а охрану усилили: больше ни разу проникнуть не удалось. Конечно, мы пытались.

— И до какого места мараги расчистили?

— До центра. Учёные сказали, дальше всё повторяется.

— Наверняка ещё и укрепили завал, — хмыкнул Лунар, — чтобы лиарам сложнее было пробираться и вы вовремя могли бы их заметить.

— Кто ж виноват, что лиары такие остолопы: не посчитали важным осмотреть завалы.

— Прекратить, — холодно взглянула на марага Сафира. Снова начинать перебранку не хотелось. И ведь в чём-то он прав: почему не разобрали? Почему даже будучи предводительницей, она ни разу об этом не задумалась? Осознавать правоту врага было неприятно. Но, как учил Талим, необходимо. — Дальше.

— Конечно, я давно всё забыл, пока не побывал в “модуле”. Там и появились воспоминания. Наши учёные до сих пор работают в подвалах. Командору туда вход закрыт, сама понимаешь: от плена никто не застрахован, — он снова криво усмехнулся. — Но я думаю, это может быть как-то связано.

— Если бы порт работал, мы бы его засекли, — откликнулся Лунар.

— Он же был сломан? — уточнила Сафира.

— Сломан, — кивнул воин. — Возможно, удалось восстановить его функции частично. Есть, например, такая, при которой получается подглядывать в иные миры.

Лунар вдруг задумчиво замолчал. Сафира некоторое время смотрела на него, ожидая. В голове крутился какой-то важный вопрос, и, наконец, оформился в слова.

— А какие там ещё были приборы?

Воин бросил на неё взгляд, кивнул, словно одобрительно.

— Тоже об этом подумал. Прежде всего, для очистки. После ДЭМов, я тебе говорил.

— А разрушение Левого Рога сказалось как-то… на всём? — пробормотала она.

— Конечно, сказалось, — повёл плечами Лунар. — Вся дополнительная защита была направлена на основную функцию: не пускать ДЭМов, и что бы ни происходило с вашим миром, он будет настраиваться на их проявление. Однако при разрушении одной из вышек, конечно, многие другие функции могли сбиться.

— И что с приборами?

— Был там один… Если мараги его восстановили… это многое могло бы объяснить.

— Какой? — не удержалась предводительница.

— Сафира, как вы рожаете детей? — неожиданно поинтересовался он. Предводительница фыркнула:

— Думаешь, у вас рожают иначе?

— Конечно. У нас, если ты забыла, нет фитарелей.

Сафира нахмурилась, пытаясь осознать его слова. Снова то, что с детства казалось абсолютно естественным, вдруг выворачивалось совершенно под иным углом. Девушка бросила на воина ещё один взгляд. Конечно, он не захотел бы оставлять там своего ребёнка, зная, что тот может оказаться в подчинении. Когда в его мире его ребёнок будет полностью свободным…

Она качнула головой, отгоняя непрошенные мысли, попыталась ответить.

— Женщины рожают только в Роге, у нас есть специальная комната… внизу, — снова бросила взгляд на Лунара, тот кивнул, словно подтверждая свои догадки. — Считается, что именно там силы способствуют лучшему отделению фитарели ребёнка от материнской. Если рожать в другом месте, то с этим могут возникнуть проблемы… а ребёнок не должен зависеть от матери, иначе она, даже не желая того, подавит его личность своей заботой.

— А ещё в глубине души, — вставила Китилья, — каждая мать хочет контролировать ребёнка, ей кажется, что так она убережёт его от проблем. Потому, пусть и подсознательно, отдавать фитарель едва ли желает.

— Ты не веришь в силы? — поинтересовалась Сафира.

— Почему же? Верю. Я просто считаю, что самая большая сила у нас внутри. И это сила наших истинных желаний. Остальное — вторично.

Сафире захотелось бросить, что, видимо, в глубине души Китилья не так уж и сильно мечтает быть с Лунаром. Но Талим говорил, что во время деловых разговоров и совещаний нельзя поднимать личные вопросы. Поэтому она промолчала. Всё-таки он был лучшим предводителем, вздохнула про себя.

— И что, никто никогда не рожал в других местах? — поинтересовалась Китилья.

— Рожали. Но выделить потом детскую фитарель очень сложно, а иногда и невозможно. Формируется устойчивая привязка и абсолютная зависимость от матери. Никто не пожелает такого для своего дитя, — она непроизвольно кинула взгляд на Лунара. Да уж, никто не пожелает. Тот пристально смотрел в ответ, но что хотел понять, она не разобралась. Отвела глаза. Только сейчас вдруг начала осознавать, как для него звучало её предложение, казавшееся ей таким почётным.