В общем, прошло всего 15 лет, а у нас уже можно смело, как свою, публиковать некогда поразившую меня фразу из штатовского журнала «Блейд» за 86 год _ «..дамаск в обычном исполнении стал рутиной, а интерес к вутцу упал». В те времена у нас не то что вутца (секрет его был потерян, и это знали все), а и немудреной слоенки из рессор и напильников не было! А сейчас ~ будьте любезны! — что хочешь, даже нержавеющий дамаск проблескивает.

Но осталась, осталась-таки отдушина для любителей экзотики, о которой продвинутые тинейджеры, запросто объясняющие друг другу тайны булата, могут сказать всего пару слов: «Мозаика — это круто!» Вот так, лишь в самом общем виде мог бы ответить на вопрос «Что такое мозаичный дамаск?» даже продвинутый посетитель московской клинковой выставки.

Любители ножей из «остальной России», как ни грустно, в подавляющем большинстве вообще не смогли бы сказать ничего внятного на эту тему. В таком положении нет ничего удивительного, учитывая, что во всей России мозаичным Дамаском занимаются пять человек. Да и «за бугром» таких умельцев не так уж и много — во Франции и Германии пяток и в Америке десяток. Ну, еще по одному в Швеции и, кажется, в ЮАР. Можно отметить, что в этом смысле мы с ними работаем на равных — один мозаичных дел кузнец и у нас и у них приходится примерно на тридцать миллионов (!) человек населения. Так что же за экзотика такая, этот самый мозаичный дамаск? При ближайшем рассмотрении оказывается, что в основе своей все довольно просто и понятно. Всем уже, в общем-то, известно, что дамасскую сталь изготавливают методом многократной кузнечной сварки пластин, отличающихся друг от друга своим химическим составом и, следовательно, цветом после травления. «Мозаику» также изготавливают методом кузнечной сварки разноцветных сталей, и методом довольно древним. В старину при изготовлении высококачественного Дамаска иногда сваривали не стопку плоских пластин, а пучок тонких прутков или проволок. В результате получали узорчатый металл, состоящий не из пластинок-слоев, а из прутков-волокон.

Такой крупноволокнистый металл и послужил основой для мозаичного Дамаска. Только для его получения требуется расположить разнородные прутки не как попало, а в строго заданном порядке — так, чтобы после сварки образовалась своего рода стальная мозаика. Для составления этой мозаики могли использоваться не только проволочки и узкие пластины, но и специально изготовленные прутки весьма сложного поперечного сечения. В зависимости от конкретного порядка расположения этих разнородных элементов узор поперечного среза сваренного узорчатого блока мог быть сколь угодно сложным. Наиболее простой в изготовлении узор образуется при наборе блока из прутков и пластин прямоугольного поперечного сечения. Наглядными примерами служат узоры типа «шахматная доска» и «звездчатый», иначе «крестовой». Сварить подобный блок не представляет особого труда, что и делали многочисленные европейские изготовители стволов ружей. Того же уровня сложности «сетчатая» мозаика, получаемая сваркой брикета из множества стальных прутков квадратного поперечного сечения с проложенными между ними тонкими никелевыми пластинками. Более трудоемко изготовление блока со сложным орнаментом, например буквами, многолучевыми звездами и им подобными элементами. Восточные ружейные мастера любили узор в виде среза лимона или рулета, а их европейские коллеги даже ухитрялись проявлять на стволах из «шрифтового» Дамаска неплохо читаемые надписи. Исходные блоки с такими узорами можно было сварить в монолит, лишь используя специальные оправки и подкладки, иначе пучок разнородных волокон расползался при проковке. Еще более сложной техникой, применяемой современными мастерами, является сварка блоков мозаики с реалистичными фигурами людей, животных. Для создания подобных уникальных узоров используются методы экструзии (выдавливания), с помощью которых получают тонкие прутки с практически неискаженным рисунком, заложенным в исходный пакет. Для составления самого исходного пакета применяются бруски, в которых электроэрозионным способом сделаны фигурные вырезы. В эти бруски, служащие матрицами, вставлены точно соответствующие вырезам фигурки-вкладыши из другого, контрастного металла. После аккуратной сварки и проковки исходного сложноузорчатого блока дело оставалось за малым — проявить этот замысловатый узор, т. е. каким-либо образом перенести его на боковые поверхности клинка. Резко неоднородная, крупноузорчатая мозаика сама по себе редко обладает хорошими режущими свойствами, поэтому для придания ножу приличной утилитарности его тем или иным способом снабжают прочным лезвием из многослойного Дамаска. Впрочем, иноземные мастеpa, и это надо непременно отметить, очень часто откровенно и с размаху плюют на приличия, отковывая такие клинки, которыми не то что карандаш, а даже и спичку лучше не затачивать. Но, в общем-то, на Западе особой утилитарности от мозаичных клинков и не требуется — был бы узор покрасивее и посложнее. Мастера применяют три основных способа проявления узора мозаичного Дамаска, получая в итоге крученую, развернутую и торцевую мозаику.

Не знаю, чего не хватало американскому профессору на пенсии Хенку Кникмейеру, когда он решил заняться торцевой мозаикой, но он добился того, что его клинки долгое время служили своего рода эталоном. Его превзошел лишь крайне честолюбивый Стивен Шварцер, девять лет назад изготовивший клинок с узором в виде охотника с ружьем, собакой, стайкой птиц в небе — и все это без искажений от ковки. На мой взгляд, это нечто вроде шлагбаума в технике торцевой мозаики. Своего рода тупик — дальше некуда. Национальный герой Франции Пьер Риверди не стал ни с кем состязаться в аккуратности, а пошел своим путем, разработав т. н. «поэтический Дамаск». Лет восемь назад его кинжал «Единорог» произвел подлинный фурор в оружейном мире. Применив сложное технологическое оборудование (как у Шварцера), он изготовил клинок из крученой мозаики, по лезвию которого «бежало» множество мелких фигурок, в которых можно было узнать единорогов.

Сделал он и другие своеобразные вещи. Например, блеснув техникой кузнечной сварки, отковал уникальный складной нож «Пьер де Ноэль» (Дед Мороз, по-нашему). Увидев его фотографию, я по привычке начал дробить узор клинка на составные части, чтобы понять, как он сделан, но преуспел далеко не сразу. Легко было понять, как изготовлены отдельные элементы, но как сварен сам клинок — это загадка. Знатоки и умельцы могут сами поломать над этим голову.

Для меня ключом послужило то, что каждый четвертый олень бежит в другую сторону! Зацепившись за эту деталь и вспомнив приемы изготовления стволового Дамаска, мне удалось расшифровать замысел мастера. Это не просто мозаика — это шедевр кузнечной сварки! Но большого удовольствия разгадывание секрета мне не принесло, и в дальнейшем я перестал обращать особое внимание на изыски западных оружейников — не хватит ни мозгов, ни времени. Понял суть — и ладно. А суть, ценность и смысл самого существования мозаики (как и любого сложного Дамаска вообще) состоит в том, что ее мало. Именно поэтому мозаичные клинки являются предметом коллекционирования наравне с картинами. Я уже как-то писал, что по японским понятиям сокровище должно обладать тремя непременными свойствами — редкостью, чистотой (в духовном смысле) и высокой стоимостью. Насчет духовной чистоты — это вряд ли, но уж чего-чего, а редкости мозаичным клинкам хватает — вспомним про всего одного мастера на 30 миллионов человек! Стоимость тоже присутствует, причем очень немалая. Например, фирма «Голанд-и-Голанд» продала одну из последних работ Пьера Риверди за 180 тысяч швейцарских франков — это примерно 100 тысяч долларов. А на выставке «Клинок-2002» мне рассказали, что нож «Пьер де Ноэль» не раз перепродавался, и второй или третий владелец «сдал» его через аукцион «Кристи». Как говорят, только комиссионные фирме составили 80 тысяч долларов! Одним словом, современное сокровище.