старый зрительный путь, очевидно, производит не менее сложные

вычисления для того, чтобы управлять рукой, но при этом совершенно

бессознательно. Это одна из причин, по которой я уподобил этот путь роботу

или зомби. Но почему это так? В конце концов, это всего лишь два

параллельных пути, состоящие из одинаковых нейронов, отчего же лишь

один из них связан с сознательным восприятием?

Действительно отчего? Пусть этот вопрос останется в качестве

наживки, и, поскольку тема осознания весьма обширна, мы отложим это для

последней главы.

Теперь же мы рассмотрим второй путь, путь «что». Этот путь

преимущественно связан с распознанием объектов и их значением. Это путь

отправляется от области VI к веретенообразной извилине (рис. 3.6), а оттуда

к остальным частям теменных долей. Обратите внимание на то, что сама по

себе веретенообразная область преимущественно сухо классифицирует

объекты: отличает букву Р от буквы Q, ястреба от пилы, Джо от Джейн, но

при этом не наделяет их никаким особым значением. Ее функция схожа с

коллекционированием

ракушек

(конхологией)

или

бабочек

(лепидоптерологией): классифицируют, помечают этикетками и размещают

по индивидуальным неперекрывающимся ячейкам многие сотни образцов и

при этом не испытывают необходимости знать о них что-либо еще (так оно

приблизительно и есть, но не совсем некоторые аспекты значения, возможно,

передаются из высших центров в веретенообразную область).

Как только путь «что» от веретенообразной извилины доходит до

других частей теменных долей, он вызывает к жизни не только имя вещи, но

еще и массу находящихся в полутени воспоминаний и фактов, связанных с

этой вещью, или, говоря широко, семантику, или значение объекта. Вы не

только распознаете лицо Джо как собственно Джо, но помимо этого

вспоминаете все, что только может быть связано с ним: он женат на Джейн, у

него извращенное чувство юмора, у него аллергия на кошек, он член вашей

команды по боулингу. Этот процесс извлечения семантической информации

включает в себя весьма обширную активизацию теменных долей, но, по всей

видимости, он сосредоточен на нескольких довольно узких «бутылочных

горлышках», включающих в себя речевую область Вернике и нижнюю

теменную дольку (НТД), которая принимает участие в такой специфически

человеческой деятельности, как именование, чтение, письмо и счет. Как

только в этих «бутылочных горлышках» извлекается значение, оттуда

посылаются сообщения в миндалевидное тело, встроенное в переднюю часть

теменных долей, чтобы пробудить эмоции в отношении того, что (или кого)

вы видите.

Судя по всему, помимо первого и второго путей4 существует еще один

дополнительный, более основывающийся на рефлексии путь, отвечающий за

эмоциональный отклик на видимые объекты, который я называю третьим

путем. Если первые два пути назывались «как» и «что», этот можно было бы

назвать «и что же». В этом пути информация о таких биологически важных

стимулах, как глаза, пища, выражение лица и оживленное движение

(например, походка и жестикуляция), проходит через веретенообразную

извилину в область височной доли, называемую верхней височной бороздой

(ВВБ), и затем непосредственно в миндалевидное тело5. Другими словами,

третий путь не проходит через высокоуровневое осознание объекта, а также

игнорирует весь богатый набор ассоциаций, возникающих на втором пути, а

сразу же передает информацию в миндалевидное тело, ворота к

эмоциональной части коры мозга лимбической системе. Этот сокращенный

путь, возможно, был развит для того, чтобы быстро реагировать на имеющие

важное значение ситуации, независимо от того, врожденный он или

приобретенный.

Миндалевидное тело работает в тесной связи с накопленными ранее

воспоминаниями и прочими структурами лимбической системы для того,

чтобы оценить эмоциональную значимость всего, что вы видите: это друг,

или враг, или партнер? Это пища, или вода, или нечто опасное? Или это

нечто совершенно обычное? Если этот предмет незначим например, это всего

лишь бревно, пушинка, шелестящие от ветра деревья вы ничего не

почувствуете и, скорее всего, не обратите на него внимания. Но если он

имеет значение, вы сразу же что-нибудь почувствуете. Если это очень

сильное чувство, сигналы из миндалевидного тела будут также направлены в

гипоталамус (рис. 3), который не только управляет выделением гормонов, но

к тому же активизирует автономную нервную систему, чтобы приготовить

вас к выполнению соответствующего действия, будь то прием пищи, бой,

бегство или ухаживание за сексуальным партнером. Эти спонтанные реакции

включают в себя все возможные физиологические признаки сильной эмоции:

повышенное сердцебиение, учащенное дыхание, потливость. Кроме того,

миндалевидное тело у человека также имеет связи с лобными долями,

которые придают коктейлю из указанных выше четырех базовых эмоций

особые легкие оттенки, так что вы не просто чувствуете гнев, похоть или

страх, но также высокомерие, гордость, осторожность, восхищение,

великодушие и тому подобное.

А ТЕПЕРЬ вернемся к Джону, нашему перенесшему инсульт пациенту, о

котором мы вели речь в начале главы. Сможем ли мы объяснить хотя бы

некоторые из его симптомов, основываясь на самой общей картине

зрительной системы, которую я тут представил? Джон определенно не был

слеп. Как вы помните, он мог сделать вполне точную копию гравюры собора

Святого Павла, хотя и не мог распознать, что именно он рисует. Начальные

стадии зрительного процесса остались неповрежденными, так что мозг

Джона мог выделять линии и формы, а также определять взаимоотношения

между ними. Однако важнейшее следующее звено в потоке «что»

(веретенообразная извилина), пройдя сквозь которое зрительная информация

вызывает распознавание, память и чувства, было изъято. Такое расстройство

называется агнозией термин был введен Зигмундом Фрейдом, и она означает,

что пациент может видеть, но не знает, что именно видит. (Интересно,

возникла бы у Джона эмоционально правильная реакция при виде льва, даже

если он на уровне сознания и не мог бы отличить его от козы? Исследователи

такого эксперимента не поставили. Хотя это могло бы подразумевать, что

третий путь сохранен.)

Джон мог «видеть» объекты, дотягиваться и брать их, ходить по

комнате и не натыкаться на препятствия, поскольку поток «как» в

значительной мере не был поврежден. Действительно, любому человеку,

наблюдающему, как Джон передвигается в пространстве, не пришло бы в

голову, что его чувство восприятия было кардинальным образом расстроено.

Вспомните когда он вернулся из клиники домой, он мог подстригать живую

изгородь ножницами и пропалывать цветник. И при всем этом он не мог

отличить сорняки от цветов, распознавать лица и марки машин или отличить

майонез от сливок. Симптомы, которые в другом случае выглядели бы

странными и непостижимыми, теперь становятся понятными в свете

обрисованной мной анатомической схемы в которой множество зрительных

путей.

Нельзя сказать, что пространственное чувство у Джона осталось

совершенно незатронутым. Вспомните он с легкостью мог взять отдельно

стоящую чашку с кофе, но заполненный предметами буфет приводил его в

замешательство. Это значит, что у него был нарушен процесс, который