Вы используете выражение «затаенная злоба»?
Далай-лама: Простите? А что это такое?
Экман: Это еще одна разновидность гнева. Она подобна ожесточению. Это гнев, который имеет свою историю, и благодаря такой истории приобретает мучительный характер. Это, образно говоря, прокисший гнев. Разгневанный человек, испытывающий затаенную злобу, не получает от этого удовольствия. Но есть люди, которые любят испытывать гнев. Он доставляет им наслаждение.
Далай-лама: Гм-м.
Экман: Для некоторых людей проявление гнева является прелюдией к близости. «У нас вышла ужасная ссора, мы чуть не подрались. Но я люблю тебя!»
Далай-лама: Да.
Экман: Удивительно. Но некоторые люди после ссоры говорят друг другу: «Я не могу с тобой разговаривать! Я не могу находиться рядом с тобой». В этом отношении люди могут сильно различаться между собой.
«Мстительность» — это еще один тип гнева, который обычно предполагает какое-то размышление о полученном оскорблении. Он отличается от других типов гнева тем, что не проявляется немедленно.
Далай-лама (через переводчика): Возможен ли мстительный гнев, который проявляется немедленно, не требуя размышления? Разумеется, возможны обстоятельства, в которых вы будете размышлять о том, как с вами поступили, и затем в результате размышления ваша мстительность усилится и вы захотите причинить вред другому человеку. Но возможен ли мгновенный мстительный гнев? В некоторых областях Тибета существовала культура, в которой мщению придавалось очень большое значение (как в сицилийской культуре в Италии), так что если член семьи не мог совершить убийство из мести, то такая семья теряла уважение. В таких случаях мстительный гнев проявляется намного быстрее.
Экман: Я не уверен, что это правильное применение понятия мести. Чтобы отомстить надлежащим образом, вы должны запланировать уровень наказания. Однако всегда имеются исключения.
Далай-лама (через переводчика): Частично проблема здесь снова заключается в использовании термина «гнев» и его соответствии тибетскому аналогу. По-тибетски этот термин обозначается как shay dang. Этимология этого слова передает больше, чем просто раздраженное состояние психики, здесь присутствует также желание причинения вреда, намерение причинения вреда, которое, по-видимому, не предполагает английское слово anger (гнев).{45}
Экман: Не существует неопровержимых научных доказательств того, что желание причинения вреда является внутренне присущим гневу.
Далай-лама (через переводчика): В буддистской психологии присутствует понимание наличия корреляции между двумя сильными эмоциями — привязанностью, с одной стороны, и тем, что переводится как гнев или антипатия, — с другой. Они воспринимаются как выражения двух разных способов связи с конкретным предметом или человеком. Привязанность — это главным образом выражение притяжения к предмету или индивиду. Это способ соединения, в то время как антипатия или гнев — это совершенно противоположный тип взаимоотношений.
В привязанности присутствует даже ощущение определенного слияния с объектом, своего рода объединение с ним. Здесь присутствует притяжение, в то время как антипатия подразумевает отталкивание этого объекта. То, что происходит в случае гнева, мотивируемого состраданием, в действительности не является отталкиванием, потому что ваша связь с объектом по-прежнему сохраняется. Вы не ощущаете отторжения этого объекта благодаря испытываемому вами состраданию. Однако то, как вы помогаете этому объекту, определяется более раздраженным, более возмущенным состоянием вашей психики.
Экман (вздыхает): Здесь действует очень много различных факторов.
Далай-лама (через переводчика): В буддистской литературе содержится немало рассуждений о вероятности того, действительно ли такие переживания могут конструктивно использоваться в духовном контексте. Но во многих текстах признается, что эта антипатия, этот гнев всегда подразумевает намерение причинения вреда.
Экман: Давайте обсудим вопрос о «вреде». Мой коллега Джозеф Кампос, профессор психологии Калифорнийского университета в Беркли, занимается изучением эмоций у младенцев из разных культур. Для исследования эмоций ему нужно было найти что-то такое, что вызывало бы гнев в каждой культуре. Он делал следующее: перед ребенком, который едва научился ползать, помещался очень соблазнительно выглядящий предмет — игрушка. Когда Ребенок начинал ползти к игрушке, Кампос удерживал его руками, создавая таким образом препятствие и не позволяя достичь желаемой цели. Эти действия вызывали гнев у всех младенцев представлявших все обследовавшиеся культуры. Такой результат позволяет утверждать, что основной целью гнева является устранение препятствия к достижению цели. Если это верно, то это еще не означает, что единственный или самый лучший способ реагирования заключается в причинении вреда тому, кто создает препятствие, — поскольку это может только укрепить намерение к его сохранению.
Далай-лама (через переводчика): Но даже в случае младенца испытывающего гнев, присутствует желание, не обязательно отчетливо выраженное, удалить препятствие и создающего его человека, а также определенная враждебность в отношении этого препятствия.
Экман: Возможно.
Далай-лама: Возможно, намерение причинить вред — это следующий этап! Например, если препятствие не удаляется, то тогда гнев мог бы…
Экман: У младенца, разочарованного результатами таких усилий, гнев не приводит к целенаправленным действиям, его энергия растрачивается на бессистемные движения.
Далай-лама: Это потому, что младенцы не способны наносить нацеленные удары. (Смеется.)
Экман: Если препятствие находится близко к ребенку, то в результате случайных движений руками и ногами он может нанести удар удерживающему его взрослому человеку.
Далай-лама (через переводчика): Потому что даже взрослые люди иногда бывают очень сильно разгневаны, — а когда вы не можете остановить мешающего вам человека, то вы наносите ему удар.
Экман: Да?
Далай-лама (смеется.) Это позволяет утверждать, что желание нанести удар, намерение причинить вред заключено в самой природе гнева.
Экман: Я вижу, что здесь имеется две возможности. Во-первых, большинство младенцев усваивают, что, когда они делают бессистемные движения руками и ногами, они могут нанести удар человеку. создающему для них препятствие, в результате чего это препятствие довольно часто устраняется. Это означает, что, когда вы находитесь в состоянии гнева, вы усваиваете ценность причинения вреда другому человеку, создающему препятствие на вашем пути к цели. Во-вторых, намерение причинения вреда присуще самой природе гнева. Когда я спросил об этом Джо Кампоса, то он ответил, что возможно и то и другое. Практически здесь нет никакой разницы, так как вполне вероятно, что большинство людей на основании своего опыта усвоили, что причинение вреда другому человеку может оказаться полезным в краткосрочной перспективе. Если это так, то тогда это поведение должно быть врожденным.
Далай-лама (через переводчика): Даже в случае устранения препятствия посредством причинения ему вреда сам вред оказывается неотъемлемой составляющей гнева как такового; базовая эмоция более нацелена на устранение препятствия. Как только цель достигается, намерение причинения вреда исчезает.
Особенность человеческих существ заключается в том, что мы имеем очень долгую память. Мы помним, что какой-то человек создал препятствие на нашем пути, и, даже несмотря на то что этот человек может уже находиться за тысячи миль от нас, мы по-прежнему думаем о том, как не допустить его возвращения. (Смеется.)
Экман: Это очень опасный вопрос, потому что он означает, что желание удалить препятствие может быть подчинено желанию причинить вред человеку, который это препятствие создал. «Почему вы это сделали? Почему вы хотите причинить мне вред? Почему вы препятствуете мне?» Теперь фокус направлен не на устранение препятствия, но на восприятие мотивации человека и на желание наказать его за причиненное беспокойство. Это очень опасно.
