Девушка отпрыгнула и врезалась в спину О'Коннелла. Смертоносное лезвие просвистело в каком-то дюйме от ее груди. И без того ошеломленный О'Коннелл удивился еще больше, обнаружив за спиной нового участника столь «занимательной» игры.
– Остановить ее придется тебе, милая, – обратился он к Эвелин и приготовился к новой схватке. – Конечно, у нее нож, но ты все-таки потяжелее.
– Девушке особенно приятно услышать такое, – огрызнулась Эвелин, отступая от надвигающейся на нее Анк-су-намун.
О'Коннелл обратил все свое внимание на солдат, которые, прикрывшись щитами, издавали дикий боевой клич. Он ответил нападавшим таким же диким ревом, стараясь смутить их. А Эвелин отступала туда, где по краям зала возвышались статуи. Там она рассчитывала обрести большую свободу для маневра.
Имхотеп вновь отдал воинам какой-то приказ. Пятеро из них взвились в воздух и, перепрыгнув через О'Коннелла, ловко опустились на крышку алтаря. Теперь Рик имел пятерых противников перед собой и пятерых готовых наброситься на него сзади. В такой позиции наилучшим решением было поскорее покинуть поле боя, то есть бежать куда глаза глядят, желательно в сторону...
В дальнем конце зала Джонатан по-прежнему мерил шагами край рва. В расстроенных чувствах он то и дело пинал попадающиеся под ноги черепа и кости мумий. Он сбрасывал их в кипящую черную жижу, и одновременно пытался разобраться в хитросплетениях иероглифов, бормоча:
– Хуташ им... Хуташ им-м-м... и что-то еще, черт бы его побрал!
– Поживее, Джонатан! – крикнула брату Эвелин, начавшая игру в кошки-мышки против вооруженной кинжалом Анк-су-намун.
Джонатан не видел, что Имхотеп, довольный тем, что его солдаты атакуют О'Коннелла, теперь медленно, но верно направлялся к нему.
– Я не понимаю этот проклятый последний символ! – пожаловался англичанин.
– Быстрей! – взмолилась Эвелин, уклоняясь от очередного удара кинжалом и перебегая от статуи Анубиса к другому богу. – Он уже идет к тебе! Имхотеп...
Хотя Эвелин и могла помочь брату, у нее не было времени для рассуждений. Ей приходилось уворачиваться от яростных атак бывшей любовницы Верховного жреца. Понимая, что уничтожает бесценный памятник культуры, Эвелин столкнула под ноги Анк-су-намун стоящую на пьедестале огромную вазу. Это позволило ей выиграть несколько драгоценных секунд.
О'Коннелл, преследуемый солдатами, побежал через зал. Он стремился добраться до угла, где с одной из колонн свисал канат, перекинутый через блок. К одному его концу крепилась металлическая клетка, являвшаяся когда-то, без сомнений, одним из орудий пытки. Сейчас она гарантировала О'Коннеллу спасение, пусть и временное...
Одним движением меча Рик перерубил канат и схватился за его конец. Клетка сыграла роль противовеса, и О'Коннелл вознесся вверх. Бросившиеся на него воины схватили лишь пустоту. Правда, один из них подпрыгнул на пятнадцать футов, стараясь уцепиться за беглеца, но промахнулся. В результате мумия ударилась о стену и расплющилась по ней, как жук по лобовому стеклу движущегося автомобиля. Спустя мгновение сверху грохнулась тяжеленная металлическая клетка, раздавив еще одного из оставшихся воинов в пыль.
Раскачиваясь, как Тарзан на лиане, О'Коннелл удачно перепрыгнул с каната на ступени лестницы. Он не собирался оставлять Эвелин в опасности и решил вернуться в зал. Предполагая, что пятеро уцелевших воинов отправятся за ним вверх по ступеням, он решил воспользоваться боковым проходом, по которому и проник в амфитеатр...
Придерживаясь этого плана, Рик преодолел уже половину пути, как вдруг неожиданно наткнулся на пятерых воинов, появившихся как будто ниоткуда. Очевидно, Имхотеп разгадал замысел О'Коннелла и послал этих живых мертвецов ему наперерез.
Круто развернувшись, Рик побежал обратно. Добравшись до лестницы, он поскакал по ней, перепрыгивая через три ступеньки. О'Коннелл пребывал в полной уверенности, что солдаты последуют за ним тем же путем. Но он и представить себе не мог, что эти твари, презрев законы тяготении, смогут, словно пауки, перемещаться по отвесным стенам и даже по потолку.
Когда Рик добрался до последних ступеней и развернулся, подняв меч, воинов перед ним не оказалось. Услышав позади себя непонятное звяканье, он обернулся. Прямо перед ним, падая с потолка, уже выстраивались в боевой порядок его преследователи, снова готовые к атаке.
Понимая, что больше ничего не остается, Рик напал на воинов, рубя направо и налево мечом. Один из ударов пронзил насквозь тело мумии. Освобождая лезвие, О'Коннелл стряхнул воина, и тот, отлетев, рухнул в наполненный черной жижей ров. Чавкнув, отвратительная жидкость с готовностью приняла жертву.
Рик теснил следующую мумию, стараясь загнать ее как можно ближе ко рву. Воспользовавшись моментом, он размахнулся изо всех сил, но внезапно его меч застрял на замахе. Оказалось, лезвие вонзилось в череп воина, незаметно подкравшегося к Рику сзади с топором. О'Коннелл вздрогнул от неожиданности, увидев на лезвии пробитую голову, однако удар стоящему перед ним противнику все же нанес. Меч, утяжеленный застрявшим на нем черепом, просто смахнул воина в прожорливое болото. Однако мумия, лишившаяся головы, продолжала угрожать Рику своим топором. Поскольку без головы ориентироваться было трудно, воин сам благополучно стал добычей черной жижи.
На место павших воинов встали еще двое бойцов. Чтобы обороняться, Рик вырвал из закрепленного на стене кольца пылающий факел. Не долго думая, он ткнул горящим концом прямо в лицо ближайшей к нему мумии. Очевидно, пропитка древних бинтов была легковоспламенимой, так как огонь охватил воина с головы до пят. И тот превратился в живой, вернее, в совсем неживой, факел. О'Коннелл пнул ногой в живот горящую фигуру, стараясь отшвырнуть ее на уцелевшего солдата. Пламя моментально перекинулось и на того. Пылающие мумии проделывали невероятные телодвижения, пока не сорвались с края рва в черную жижу. Отвратительная субстанция, конечно, потушила огонь, зато без следа поглотила останки обеих мумий.
Теперь О'Коннеллу противостояло только четверо вооруженных солдат. Отражая удары их мечей, уклоняясь от уколов их копий, Рик постепенно отступал, пока снова не оказался у нижних ступеней лестницы. Вскоре ему пришлось обороняться, шаг за шагом поднимаясь по лестнице вверх.
Наконец ему удалось ударить ногой в щит одного из воинов. Тот зашатался и, падая, сбил с ног еще двоих. Все трое кувырком покатились вниз по лестнице и распластались на каменном полу. Правда, они тут же вскочили, словно падение не причинило им никакого вреда. В это время О'Коннелл вступил в единоборство с последним оставшимся на лестнице солдатом. Коварным боковым ударом Рику посчастливилось подрубить ноги противника. Теперь мумии пришлось сражаться с американцем в буквальном смысле стоя на коленях. Правда, эта победа оказалась весьма сомнительной. Трое скатившихся по лестнице в несколько прыжков пришли на помощь своему товарищу.
О'Коннелл отбивался в окружении. Крутясь вокруг себя, он отчаянно размахивал мечом. Неожиданно щит одного из нападавших ударил его в спину, Рик споткнулся об укороченного им самим бойца и кубарем скатился по лестнице в зал. Полет по ступеням стоил ему меча.
Безоружный, О'Коннелл наблюдал, как трое воинов с оскаленными в улыбке черепами приближались к нему, прикрывшись щитами и держа мечи наготове.
Джонатан наконец-то заметил подбирающегося к нему Имхотепа, но он продолжал перемещаться вдоль рва, все так же старательно пытаясь справиться с расшифровкой оставшегося текста. Не выдержав, Джонатан воззвал к сестре, которая ускользала от нападавшей на нее Анк-су-намун, прячась за колоннами и бегая вокруг статуй. Вскоре обе уже играли в догонялки вокруг жертвенника.
Джонатан, втянутый в подобную же смертельную игру с Имхотепом, закричал:
– Ну, что это за символ? Две волнистых линии над знаком «анк», потом птица и еще какой-то аист...
– Ахменофус! – выкрикнула Эвелин и тут же споткнулась.
Это позволило Анк-су-намун, которая двигалась все увереннее, приблизиться к Эвелин. Вытянув костлявую иссушенную руку, мумия схватила Эвелин за горло. Несмотря на то, что иссохшая плоть отслаивалась от костей, сила в пальцах мумии была заключена изрядная. Анк-су-намун развернула девушку лицом к себе. Эвелин начала задыхаться. Она видела перед собой оскаленное лицо некогда прекрасной женщины. Вторая рука мумии по-прежнему сжимала жертвенный кинжал.
