– Очень вкусная запеканка, – честно сказала я, отодвигая тарелку.
– Еще?
Ну, где два куска, там и три…
– Да.
Ада Григорьевна, немного оттаяв, положила на тарелку очередной кусок запеканки, и я вновь взялась за ложку.
– Есть круассаны.
– Нет, спасибо, – улыбнулась я, отказываясь от любимой выпечки мамули. Ах, мама, мама…
Она всегда просила называть ее Эммой, но у меня не очень-то получалось. Она обращала мое внимание на мужчин из «высшего общества», но я лишь закатывала глаза к потолку. Она тянула меня к богемному образу жизни, но я предпочитала джинсы и «Дискавери». Она никогда не одобряла мою работу и ревновала к Середе, а я обустраивала «однушки», «двушки» и пила литрами кофе из пластиковых стаканчиков. Она познакомила меня с будущим мужем, а я сделала его бывшим. Она приглашала меня на вечеринки в галерею, но я не приходила. Она перепробовала кучу способов образумить меня и даже, как оказалось, подарила десять гектаров земли… А я? А я только сегодня об этом узнала (сорвала сюрприз с ветки) и до сих пор борюсь с глубинным шоком, сковавшим мысли и позвоночник.
– Спасибо, мама, за гектары, – тихо произнесла я и улыбнулась.
– Вы что-то сказали? – отвлеклась от посуды Ада Григорьевна.
– Не обращайте внимания… это я сама с собой…
– Наташа, вы планируете остаться на ужин?
Вопрос вернул меня на грешную землю, я посмотрела на Аду Григорьевну и пожала плечами. В ее взгляде появилось мимолетное осуждение, объясняющееся, по всей видимости, следующим образом: во-первых, порядок прежде всего, во-вторых, о чем думает Дмитрий Сергеевич, если его девушка/женщина/невеста/без-пяти-минут-жена не приглашена на ужин?.. А я вот тоже не представляю, о чем он думает, а хотелось бы ознакомиться и с великими замыслами, и с наметками…
– Сейчас я собираюсь в офис, а там посмотрим… – туманно ответила я и отправила последний кусочек запеканки в рот. Я соскучилась, ужасно соскучилась по Середе, Бондаренко, своему рабочему столу… такое чувство, будто я целый год отсутствовала в «Ла-Пэкс»!
Ада Григорьевна оставила мой ответ без комментариев, лишь кивнула и нарочито важно добавила:
– В любом случае, добро пожаловать к нам.
Ее глаза блеснули и сосредоточились на большущем холодильнике, а я тут же поняла, что мою кандидатуру на роль хозяйки дома она одобрила, и стало легче, скажу я вам, стало спокойнее. И хотя вакантное место я занимать не собиралась, но наличие столь уютного союзника не могло не порадовать. К тому же Ада Григорьевна, как я уже говорила, здесь единственный нормальный человек. Человек, которому хочется доверять и мнение которого автоматически становится значимым.
Объевшись на три дня вперед, я побрела в левое крыло. Развалилась в кресле, вытянула ноги, закинула голову назад и расплылась в самодовольной улыбке. Дмитрий Сергеевич, ну почему же вы не тот самый… уж я бы превратила вашу жизнь в канкан… но, с другой стороны, я еще не простила вас за гадкое «уж так и быть, я на ней женюсь…» Никогда не предполагала, что могу стать владелицей десяти гектаров земли, никогда не предполагала, что это будет меня забавлять.
Подавив желание позвонить Середе и рассказать о случившемся (душа отчего-то не одобрила порыв), я окунулась в работу. Но, пока я расставляла на бумаге мебель, подбирала оттенки, размышляла над мелочами, мне никак не удавалось абстрагироваться от мысли, что здесь буду жить именно я – дурацкое наваждение, вызывающее смех!
В два я решила притормозить. Побросав канцелярию в сумку, я отправилась на поиски Германа – попрощаюсь и поеду в студию, а они пусть мучаются, решая, как быстрее заманить меня в сети брака. Да, такие, как я, на дороге не валяются, у меня вон и приданое имеется – не хухры-мухры! Дмитрий Сергеевич, уж вам-то точно понравится приданое, сахарной ватой оно ляжет на ваше усталое сердце… Квадратные метры сытного чернозема… немаловажная часть проекта «Оникс»… кусок мечты…
Ни в столовой, ни в гостиной Германа не оказалось, оставив второй этаж на потом, я интуитивно устремилась к кабинету Кондрашова – распухшее за последние сутки любопытство категорически отказывалось успокаиваться и опять доставало из секретной лаковой шкатулки слуховой аппарат. Нет, больше я подслушивать не стану… я воспитанная интеллигентная девушка тридцати лет… у меня мама – владелица картинной галереи… папа, кажется, работал в каком-то НИИ… нет, я подслушивать не буду… и не просите, и не настаивайте…
Миновав плотно закрытую дверь кабинета, я устремилась под лестницу правого крыла. Всего несколько шагов, и я опять в засаде – старомодная замочная скважина зовет, манит и по-дружески собирается поделиться тайнами Дмитрия Сергеевича Кондрашова…
Секунду помедлив, в очередной раз поборов приступ обострения совести, я заглянула в кабинет…
– …в Прокшино поедет Матвеев. Собрание проведем не во вторник, а в понедельник в десять часов. Следующую неделю я буду работать в офисе. Кто хотел со мной увидеться и по каким вопросам? Распланируй встречи на четверг и пятницу.
– Хорошо. – Герман принялся заполнять распоряжениями еще один лист блокнота. – А что с сегодняшним ужином?
– Я поем в ресторане – я перенес встречу с архитектором на сегодняшний вечер.
– Дмитрий Сергеевич, а… – Герман замолчал, – как насчет Наташи? До обеда она здесь, а…
– Наташа?
– Да.
– Откажитесь от ее услуг. Я передумал.
Наверное, выражение лица Германа сейчас совпадало с моим. Ни за что не поверю, что он смог сохранить внешнее спокойствие! Слова, произнесенные Кондрашовым, прозвучали небрежно-решительно, совершенно неожиданно и… и до боли обидно. Он точно отогнал назойливую муху и наконец-то вздохнул с облегчением.
– Я не понял… – тихо выдал Герман.
И я тоже.
– Все очень просто, – голос Дмитрия Сергеевича зазвенел холодно и категорично. – Я поторопился, мне нужна совсем другая женщина: из близкого окружения, из хорошей семьи… По крайней мере я буду знать о ней больше. И я бы не хотел слишком самостоятельную жену. Наташа мне не подходит…
Короткие предложения посыпались из Кондрашова, как из рога изобилия. Я не подходила ему по всем статьям, даже мои конопушки, оказалось, путают и не дают сосредоточиться! Мой взгляд нервировал, волосы не мешало бы отрастить, ноги укоротить, одежду застегнуть на сто пятьдесят пуговиц! Пожалуй, слишком много шоков за один день… Меня еще никто и никогда не разбирал на столько огрызков-пазлов, мои достоинства за минуту вывернули до состояния недостатков! Каждое слово взвивалось к потолку и ранило самолюбие…
– На мой взгляд, она – подходящая кандидатура, – Герман сделал вялую попытку заступиться, то ли и правда привык ко мне, то ли понимал, что теперь придется искать еще кого-то.
– Нет, – обрезал Кондрашов. – Как называется ее… м-м… студия?
– «Ла-Пэкс».
– Позвони им, мне нужен другой дизайнер. Пусть пришлют мужчину.
– Хорошо, но… но зачем отказываться от дизайнерских услуг Наташи? Она уже многое сделала. И потом, женщина лучше сможет обустроить комнаты для вашей жены.
– Ты прав, но я не хочу ее видеть.
– Вы уверены?
– Да, своим видом она будет постоянно напоминать известную пословицу: «первый блин комом».
Герман молчал долго, затем спокойно спросил:
– У вас уже есть кто-нибудь на примете?
– Да, меня интересует дочь Эммы Фогли – сегодняшней гостьи. Было бы неплохо, если бы ты смог о ней что-нибудь узнать.
– Вы ее видели ранее?
– Нет.
Герман вновь впал в продолжительную задумчивость, затем осторожно спросил:
– Она вас интересует из-за земли? Но, возможно, девушка и так согласится продать ее вам.
Девушка… Как вам нравится? Я, значит, женщина, а она – девушка! То есть она это я, но она для них девушка, а я женщина! Тьфу!
А Герман-то уже посвящен в проблему с землей… Э-э-э, нет, ничего-то вы не узнаете обо мне… пока не узнаете.
– Возможно, согласится. Жениться только из-за десяти гектаров я бы, конечно, не стал. Но я хочу обзавестись семьей, а дочь Эммы из относительно близкого окружения и наверняка хорошо воспитана и образованна. И есть некий знак судьбы в том, что владелицей земли является именно она. Позвони в «Ла-Пэкс», пусть пришлют другого дизайнера.
