А как же интимный разговор на двоих?

А как же многозначительные взгляды и трепет сердец?

А как же доверие и взаимопонимание?..

(О чем еще говорила сотрудница загса?)

А как же прикосновения украдкой в каждом углу этого дома?

Безобразие, я требую развода!

Улыбка рвалась на свободу, но, находясь в обществе Германа и Дмитрия Сергеевича почти месяц, я уже научилась сдерживаться.

– Буду ждать вас в столовой, – соскакивая на «вы», официально произнесла я и поплыла (весьма сексуально) в сторону кухни. Пусть думает, будто я обиделась. Хотела навести мосты, сблизиться, сделать первый шаг, подготовить почву для первой брачной ночи (ой!), а он… «Ужин готов, не будем никого задерживать». Чурбан и сухарь! Зануда!

Нужно было отдавать ему гектары по одному, а не все сразу.

За столом, боясь пропустить что-нибудь интересное, я специально уселась напротив Дмитрия Сергеевича. Ни один его жест, ни одна самая тайная эмоция не должны были ускользнуть от меня. Я – всевидящее око, «свой среди чужих, чужой среди своих», легендарный Штирлиц, беспроводное подслушивающее и подглядывающее устройство, опытный психоаналитик без диплома и… и… и самая обыкновенная жена. Которой еще очень многое предстоит узнать и совершить!

– Кушайте, – отдала приказ Ада Григорьевна и, поставив на край стола плетенку с хлебом, села рядом с Германом.

– Наташа, попробуй мясо, такое Ада Григорьевна готовит только в самых торжественных случаях, – сказал Дмитрий Сергеевич, открывая бутылку шампанского.

– Пахнет очень вкусно, – честно ответила я и подцепила вилкой щедрый кусок свинины, запеченной с какими-то необыкновенными травами, лимоном и чесноком.

– Я старалась, – коротко ответила Ада Григорьевна и многозначительно посмотрела на Кондрашова, что переводилось как: а вы еще не забыли, что сегодня женились, может, пора обозначить причину столь торжественно приготовленного мяса?

Браво, Ада Григорьевна, я с вами!

– Наташа, я хочу предложить тост за тебя, – начал Дмитрий Сергеевич, чуть приподнимая бокал. – Я довольно долго искал женщину, которую смог бы назвать своей женой… – Он замолчал, затем продолжил: – И вот я ее встретил. Я надеюсь, мы будем счастливы… ты и я… вместе. Спасибо, что согласилась стать моей женой…

– И вам спасибо, – поддержала я, гадая, крикнет кто-нибудь «горько» или нет.

Не крикнули.

Я бы назвала этот ужин скомканным и не оправдавшим ожидания, если бы не ряд запятых…

Справка

Ужин

Дмитрий Сергеевич при всей своей сдержанности совершил массу приятных поступков: он подарил мне пятнадцать коротких взглядов (чувствуете? я его волную), уронил вилку на пол, три раза потер висок, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, разрезал мясо на недопустимо малюсенькие кусочки (наверное, хотел раздробить его на молекулы), не сразу услышал звонок мобильного телефона и пролил кофе на брюки.

А я пококетничала с Германом для разминки (он, кстати, тоже пролил кофе на брюки), поблагодарила Аду Григорьевну за чудесный ужин, помогла ей убрать со стола и… и, поцеловав мужа в щеку, отправилась в спальню.

Повтор анонса:

«Не пропустите событие века! Первая брачная ночь анчоуса и Акулы! Кто одержит верх?! И кто вообще будет участвовать?!»

Надевать пеньюар я не стала, представив себя томно возлежащей на шелковом одеяле в полупрозрачном эротическом белье, я категорично фыркнула. И, мне кажется, Дмитрий Сергеевич, увидев эту картину, развернулся бы на сто восемьдесят градусов и помчался бы в сторону своего кабинета со скоростью двести километров в час. То есть, если бы я хотела его напугать, то, конечно, нужно было надеть пеньюар, но я мечтала не об этом.

А о чем?

Честно говоря, мне хотелось спрятаться под одеялом.

Под двумя одеялами.

Или под тремя.

Мамочки… он сейчас придет.

Нет, вы не представляете моего шока!

Доигралась, доигралась, доигралась…

Подойдя на цыпочках к двери, я прислушалась – пока тихо. Не идет.

Вот и хорошо, вот и ладненько… Выдав нервный смешок, я взяла с полки шкафа более-менее скромную маечку, пижамные шортики и поплелась в ванную.

Спросите меня: чего я хочу?

Не знаю.

Пусть он придет, и я буду наблюдать за его смятением.

И пусть он принесет бутылку шампанского, чтобы от моего смятения не осталось и следа.

Пусть он меня поцелует – нежно и продолжительно. Этого я хочу. Да.

И я хочу следить за каждым его движением, и хочу слушать… ну-у, он же должен будет что-то говорить.

А потом… а потом или все получится само собой, или я сбегу.

Прохладный душ меня несколько успокоил: тонкие струйки воды, фруктовая пенка для тела, парочка капель любимых духов подействовали лучше любого расслабляющего массажа. Покрутившись около зеркала, удовлетворившись отражением, я вернулась в спальню. И о чудо! На прикроватной тумбочке стояла бутылка шампанского с белым бантом и два высоких прозрачных бокала. Он умеет читать мысли на расстоянии? Он был здесь?

Рядом с бутылкой лежала цветочная открытка, которую я тут же схватила нетерпеливыми ручонками.

«Поздравляю. Герман» – было написано на глянцевой поверхности.

Конечно! Старина Герман! Он знает, что нужно женщине (знакомой с мужем меньше месяца) перед первой брачной ночью: шампанское, исключительно полусладкое шампанское!

– Спасибо, Герман, спасибо, друг, – улыбнулась я и, не дожидаясь своей второй половины, умело и быстро открыла бутылку. Пух! – Вы же не обидитесь на меня, Дмитрий Сергеевич, правда? Одиннадцать часов – самое время пузырьков и томительного ожидания.

Усевшись на край кровати, я закинула ногу на ногу и сделала первый глоток – до нашей интимной встречи остались считаные минуты. Сейчас услышу шаги, вот сейчас…

Но шагов я не услышала, даже когда шампанское в бутылке уменьшилось до половины. Дмитрий Сергеевич не появился, а вопросы, давно забытые слова, суматошные мысли беспощадно замелькали в голове.

Он собирается приходить или нет? Ну да, у нас не все гладко и есть некоторые проблемы, но… он же должен был прийти… м-м-м… хотя бы символически? То есть… ну, пожелать спокойной ночи…

Вернув со стуком бокал на тумбочку, я заходила по комнате – туда-сюда, туда-сюда. Вот вам и Акула! А я-то, я-то…

Хорошо, он не собирался приходить, но он же должен был мне как-то сказать об этом, намекнуть?..

Я-то присутствую, а он где?

Можно подумать, мне легко!

Как он вообще жить собирается?

Трус!

В гневе я распахнула дверцы шкафа и замерла… Только сейчас я обратила внимание на то, что в этой комнате, да и в любой другой комнате левого крыла, находятся лишь мои вещи. Да, раньше эта часть дома и не нужна была Дмитрию Сергеевичу, но теперь… теперь все изменилось… Левое крыло теперь имеет иное предназначение, здесь будем жить мы… он должен был перенести вещи…

Мы…

Нет.

О черт! Нет не мы! Не мы!

Не мы, а… я.

«Здесь будет жить родственница Дмитрия Сергеевича…»

«И есть некоторый плюс в том, что именно Наташа обустраивает левое крыло. Она сделает все по своему вкусу, а значит, ей будет комфортно у вас…»

«Уже давно я принял решение отдать жене левое крыло полностью, у каждого в семье должна быть своя территория, это, на мой взгляд, сокращает количество совершенно не нужных ссор…»

Кажется, я многого не понимала, кажется, я была слепа… Тугодум несчастный! Ту-го-дум! Дмитрий Сергеевич Кондрашов никого и не собирался впускать в свою жизнь… Зачем, когда проблему с семьей и будущим наследником можно решить проще! Жене – отдельные апартаменты, деньги, обещание выполнять допустимые капризы, себе – привычную жизнь. Сын или дочь? Со временем, когда аист будет пролетать мимо, когда разрастется капуста или где там еще разживаются детьми? Со временем, когда не нужно будет прилагать усилий, когда пробьет час Х.