– Ну же, Андрей Юрьевич, не отказывайте мне в такой малости! Всего один танец!

– Конечно, – кивнул он, и уже через пару секунд мы стояли посреди зала.

– А почему вы раздумывали? – недовольно поинтересовалась я.

– Еще никто не танцует – полчаса назад мы только уселись за стол.

– Разве плохо быть первыми? Нам ли с вами бояться? – Мой взгляд пополз к Ларисе Витальевне Глуховой… Сидит… ревнует… И правильно делает, потому что мне сейчас одиноко и буквально каждый может стать тем счастливчиком, который…

Нет, не может.

Прошли те беззаботные времена.

– Как супружеская жизнь? – вежливо поинтересовался Андрей Юрьевич.

– Спасибо, хорошо. Я даже не знала, что так бывает…

И это абсолютно честно. На уроках домоводства в школе мне никто не рассказывал о том, что браки могут быть столь оригинальными.

– После отпуска и новогодних каникул тебя ждет интересный проект.

– Ух ты! Надеюсь, вы свалили на меня подобное счастье не потому, что я вышла замуж за Акулу, а потому, что мои таланты зашкаливают за все мыслимые пределы?

– За кого ты вышла замуж?

– За Акулу. Так ласково я называю своего мужа.

Андрей Юрьевич кашлянул и замедлил танец. Подняв голову, я широко улыбнулась – его щеки порозовели, а короткая светлая челка встала дыбом. Соскучился, вот точно по мне соскучился!

Справка

Итоги уходящего года

Итак, мне доверяют интересный проект. Вот что значит удачно выйти замуж! Конечно, жена Дмитрия Сергеевича Кондрашова не может теперь приводить в порядок бывшие коммуналки и вить гнезда мечтательным молодым парам, желающим из однокомнатной квартиры каким-нибудь волшебным образом сделать минимум трехкомнатную.

Я удачно вышла замуж! Ура!

– Очень надеюсь, что ты не решишь кардинально изменить свою жизнь… то есть не станешь домохозяйкой и не сменишь род деятельности, – донесся до меня тихий, но четкий голос Бондаренко. – Мне бы очень не хотелось терять такого сотрудника… и такого человека.

Услышав эти слова, я на миг замерла, а затем шмыгнула носом. Я знала, Андрей Юрьевич меня м-м-м… ценит и уважает, но как же давно я не получала подтверждения этому! Переполненная разноцветными, кисло-сладкими, восторженными и трепетными чувствами, я, не раздумывая, прижалась к нему как можно сильнее. И искренне и, возможно, слишком громко выдохнула:

– Андрей Юрьевич, да я жить без вас не могу!

Новый год ну никак не может обойтись без шампанского, а корпоративный Новый год и подавно. Сколько месяцев, сколько месяцев я ждала этого замечательного дня, когда плечом к плечу встанут бухгалтерия, дизайнерский отдел, рекламный отдел, мелкое и крупное начальство и прочие, прочие, прочие… Народ закусывает, пьет и болтает, народ дружно сплетничает, заигрывает и совершает неосмотрительные поступки, за которые будет стыдно приблизительно неделю. Хотя пара-тройка персонажей промучается, наверное, чуть дольше – есть среди нас особенно совестливые товарищи, а есть люди с хорошей, я бы даже сказала, глубинной памятью. А есть еще и те, кто совершает такое, что просто невозможно забыть – э-э-э… не будем тыкать ни в кого пальцем.

Уже через два часа я почувствовала непреодолимое болезненное желание напиться. По-гусарски! Шампанское, и только шампанское! Мне захотелось стряхнуть с себя пыль вопросов, постоянно крутящихся в голове, мне захотелось немножечко отомстить, немножечко расслабиться, получить законную порцию комплиментов и не менее законную порцию острых взглядов. Кто скажет, что я не имею на это право? Полагаю, никто.

Дмитрия Сергеевича мы спрашивать не будем. Мой муж не разбирается в таких делах.

– Наташа, ты сегодня необыкновенно хороша, – раздался за спиной довольный голос руководителя коммерческого отдела Ивана Ивановича Мухина.

Вот человек с короткой памятью! Если бы он помнил хотя бы десять процентов хотя бы одной вечеринки, он бы уже давно, как порядочный мужчина, сделал бы предложения руки и сердца Олечке, Светочке, Ирине Константиновне и Инне Григорьевне!

Середа заботливо наполнил мой бокал шампанским и через минуту потянул танцевать.

– Что Бондаренко?

– Доверил суперпроект, – заулыбалась я до ушей, начиная чувствовать свою особую значимость.

– А что Кондрашов?

– Никак не пойму, кто из нас больше любит друг друга, – хихикнула я и, подтолкнув Середу, прибавила шаг, настаивая на вальсе.

– Из вас вышла отличная пара!

– Сама не нарадуюсь!

Каждое услышанное и произнесенное слово уже начинало вызывать смех. Середа принялся рассказывать мне последние новости, и я, развесив уши, сбиваясь с ритма, кивала, хмыкала и ахала.

– Слива ходил к Бондаренко.

– Да ну!

– Ага, просил укоротить тебе не то руки, не то ноги.

– Ноги вряд ли, ноги ему всегда нравились. Я сейчас пойду и приглашу его на танец!

– Жестокая, – усмехнулся Середа.

– Не-а, я чуткая, внимательная и заботливая. Если человеку плохо, то нужно его поддержать! И если не я, то кто же?

– Шампанского?

– Да.

Я старалась не думать о Кондрашове и старалась веселиться, но не очень-то получалось… Где он сейчас? Чем занят? С Германом небось, воркует над «Ониксом»… Ну и пусть!

Наверное, рубашка застегнута на все пуговицы. Волосы в идеальном порядке.

Хмурится, и на лбу появляются морщины.

Серые глаза то темнеют, то светлеют.

И греческий нос по-прежнему остается греческим…

Ну и пусть!

– Еще шампанского?

– Да!

Как мог он искать недостатки в моей внешности, как мог дурно отзываться о моей стрижке и конопушках? Как мог выставить за дверь ради дочери Эммы Фогли и десяти гектаров земли, как мог расчетливо жениться на мне из-за тех же гектаров? Как мог проигнорировать в брачную ночь, как мог отпустить на этот корпоратив до утра?!

– Еще шампанского?

– Давай.

Боже, я все время думаю о нем, я все время мысленно разговариваю с ним… и как же давно это происходит? Боже…

Он целовал меня каждое утро. По-разному, не слишком-то страстно, но целовал… А мне всегда нравились его поцелуи: и простенькие, и редкие настоящие… И взгляды его нравились…

Дмитрий Сергеевич…

Дима…

Вкусное шампанское, и я так необъяснимо счастлива, как подросток, перед которым стоит огромная тарелка с шоколадным пломбиром. И никто не будет жужжать на ухо, что холодное есть нельзя, а в таких количествах и подавно, и никто не отберет эту необыкновенную вкуснятину, потому что кому-то там тоже хочется… Это мое, и только мое…

– Может, вина? Есть белое и красное.

– Нет, шампанского…

Где он сейчас?

Чем занят?

Я бы сейчас его с удовольствием поцеловала, я бы позволила ему все… Уф, эту мысль зачеркиваем. Зачеркиваем два раза!

Нет, я бы позволила ему все. И чтобы его дыхание сливалось с моим, и чтобы подскочила температура до солнечного жара, и чтобы вздох означал момент счастья, и чтобы стон означал… Уф, куда меня занесло. Неужели я хочу быть с ним? Неужели в моем сердце поселилась самая настоящая и неожиданная лю…

– Наташка, ты о чем думаешь? – спросил Середа, приподняв брови. – На твоем лице вот уже двадцать минут тень Бородинского сражения сменяется тенью Пленума ЦК КПСС, и происходит это без перерыва.

Поставив опустевший бокал на стол, я растерянно пожала плечами, поймала пару смешинок и весело ответила не по теме:

– Пойду приглашу Сливу на танец, мне кажется, он будет рад.

Середа опять усмехнулся, покачал головой и забрал у меня бокал.

– Ступай, благословляю. – Он ехидно сморщил нос и потянулся к пачке сигарет. – Уверен, ты найдешь, что ему сказать и на какую ногу наступить.

Поднявшись, качнувшись вместе с залом, помахав Бондаренко (я здесь, я жду интересный проект, и я жить без вас не могу), я двинулась в сторону Бережкова. Походку я позаимствовала у маман (чего ж зря добру пропадать), и вы бы видели, как надулся Вячеслав, как он приподнял на миг тяжелую попу и тут же вернул ее на место!