Но черные наконец-то заметили, что их аккуратно берут в кольцо. Это посеяло в их рядах страшную панику: они толпами метались в полной растерянности, а некоторые даже бросались прямо навстречу врагам и тут же погибали. Но другие, очевидно сохранявшие самообладание, пустились в недра гнезда и принялись эвакуировать яйца, складывая их в тылу - за муравейником, подальше, так сказать, от мародеров. К ним присоединялись все новые члены муравьиной семьи, хватали яйца и пытались унести их в безопасное место. Но было уже поздно.
Фланговые колонны "рабовладельцев", маршировавшие парадным строем, внезапно хлынули во все стороны и затопили пространство вокруг муравейника шуршащей, неудержимой красной волной. Повсюду образовались кучки дерущихся муравьев. "Рабовладельцы" догоняли хозяев муравейника, окружали их и заставляли выпустить куколки, зажатые в челюстях-жвалах. При малейшей попытке сопротивления черных сразу же приканчивали; но более робкие спасали свою жизнь, мгновенно бросая ношу при виде красного воина. Вся земля вокруг муравейника была усеяна мертвыми и умирающими муравьями обоих видов, между трупами бессмысленно метались черные муравьи, а "рабовладельцы", подобрав все яйца, отправились восвояси - к цитадели, расположенной выше по склону. Тут и мне настала пора покинуть поле боя - стало слишком темно, и я ничего не мог разглядеть.
На следующий день я прибежал спозаранку, но битва уже завершилась. Муравейник черных опустел, только бесчисленные мертвые тела устилали его склоны. Нигде не было видно ни черных, ни красных войск. Я понесся к муравейнику красных и успел еще увидеть последние ряды подтягивающегося "обоза" - каждый муравей бережно нес в челюстях свой трофей - муравьиное "яйцо". У входа в муравейник их восторженно приветствовали черные "рабы": они касались "яиц" своими антеннами, суетились вокруг хозяев - короче говоря, были вне себя от радости, приветствуя победителей собственных родичей. Все это неприятно задело меня: уж очень они напоминали людей…
Может быть, не совсем справедливо приписывать животным увлечение войнами: они по большей части достаточно умны, чтобы не развязывать войну в нашем, человеческом, смысле. Муравьи, конечно, исключение, особенно "рабовладельцы". Но почти все остальные живые существа или защищаются от врага, или нападают на добычу ради пропитания - вот и все их "войны".
Увидев своими глазами грабительский набег "рабовладельцев", я восхищался их военной стратегией, но никакой симпатии к ним уже не испытывал. Я даже обрадовался, когда узнал, что существует некое "подпольное" движение, уничтожающее их. Это "муравьиные львы". Взрослое насекомое похоже на стрекозу, оно хрупкое и совершенно безобидное. Но в детстве, так сказать, это воздушное создание представляет собой прожорливое чудовище и завлекает в свою хитрую ловушку многих насекомых, в подавляющем большинстве - муравьев.
Личинка - толстое, почти круглое существо с большой головой, вооруженной громадными, похожими на клещи челюстями. Она закапывается в наиболее податливую песчаную почву, устраивая в ней круглую воронку, похожую на кратер вулкана. На самом дне, затаившись в песке, личинка и поджидает свою жертву. Долго ждать не приходится: какой-нибудь муравей, как всегда, со свойственным муравьям занятым видом мчится куда-то и впопыхах валится в яму, вырытую "муравьиным львом". Опомнившись, муравей пытается выкарабкаться, но не тут-то было - сыпучий песок не выдерживает веса насекомого. Тщетно бьется муравей у края кратера, а оползающие из-под его лапок песчинки скатываются на дно и пробуждают коварного убийцу, притаившегося под землей. Пользуясь широкой головой и челюстями, как ковшом экскаватора, он осыпает ураганным огнем песка и гравия несчастного муравья, отчаянно старающегося выбраться на край кратера. Земля так и струится у него из-под лапок, летящие снизу песчинки, как кучный заряд дроби, сбивают с ног, муравей скатывается на дно, где песок под ним раздвигается, как занавес, и он попадает прямо в нежные объятия "муравьиного льва", точнее, в его страшные челюсти. Постепенно бьющийся муравей, отчаянно отмахиваясь лапками, исчезает, будто засосанный зыбучим песком, и через несколько секунд кратер совершенно пуст - мирная картина! - но в его недрах "муравьиный лев" высасывает жизнь из своей жертвы.
Другое существо пользуется своеобразной "стрельбой из пулемета", чтобы сбить свою жертву. Это брызгун - довольно красивая рыбка, обитающая в реках Азии. У брызгуна выработался хитроумный способ сбивать добычу - мух, разных бабочек и прочих насекомых. Рыбка тихо плавает под водой у самой поверхности, пока не заметит насекомое, опустившееся на лист или на низко нависающий над водой стебель. Тут рыбка осторожно подкрадывается к жертве. Подобравшись "на расстояние выстрела", она останавливается, прицеливается и с пугающей неожиданностью выстреливает в добычу целый фонтанчик крохотных брызг. Эта водяная дробь бьет поразительно метко: ошеломленное насекомое, сбитое с листа, падает в воду, секунда - рыбка подплывает снизу, небольшой водоворот, похожее на поцелуй чмоканье - и насекомое бесследно и безвозвратно исчезает.
Когда-то я работал в зоомагазине в Лондоне, и однажды в числе прочей живности мы получили брызгуна. Он пленил меня с первого взгляда, и я с разрешения старшего продавца написал плакатик о его забавных привычках, тщательно оформил аквариум, пустил туда рыбку и выставил в витрине на всеобщее обозрение как главную приманку. Рыбка имела громадный успех, да только вот все зрители непременно хотели видеть, как она охотится, а это показать было не очень-то легко. Затем меня осенило. Через несколько домиков от нас была рыбная лавка, и я решил, что можно без особого зазрения совести позаимствовать у них некоторое количество жирных жужжащих мух. Я подвесил над аквариумом брызгуна кусок изрядно протухшего мяса и оставил наружную дверь магазина открытой. Продавцу я об этом не докладывал. Пусть, думаю, будет для него сюрприз. Это был сюрприз, да еще какой!
Когда начальство явилось, в магазине толклись тысячи мух. Брызгун блаженствовал, как никогда в жизни, и я смотрел на него изнутри, а человек пятьдесят - шестьдесят - снаружи витрины. Продавец пришел одновременно с полисменом. Тому было плевать на зоологию, а хотелось скорее узнать, с чего это народ толпится на самом ходу на тротуаре. Я был крайне удивлен, когда продавец (он же, кстати, и хозяин), нисколько не восхищенный моей изобретательностью в оформлении витрины, переметнулся на сторону полиции. В довершение всего хозяин, наклонившись над аквариумом, чтобы отцепить подвешенный мною кусок мяса, получил полный заряд водяной дроби в лицо - брызгун норовил сбить прямой наводкой особенно аппетитную муху. Мой хозяин больше никогда не упоминал об этом случае, но с тех пор не разрешал мне прикасаться к витрине, а брызгун в тот же день куда-то исчез.
Разумеется, один из самых распространенных трюков, к которому прибегает безобидное животное, защищаясь от врага-хищника, состоит в том, чтобы убедить его: перед ним ужасное, опасное чудовище, с которым лучше не связываться! Забавный образчик такого поведения мне продемонстрировала выпь - я тогда ловил животных в Британской Гвиане. Эту стройную величавую птицу с длинным тонким клювом один индеец выкормил из рук, и она была совсем ручная. Я разрешил ей бродить на свободе весь день и только на ночь запирал в клетку. Выпь одета в прелестное оперение всех оттенков осеннего леса, и когда она стоит неподвижно на фоне желтой листвы, то исчезает с глаз, становится невидимой. Эта небольшая, нежного и хрупкого сложения птичка казалась мне трогательно беззащитной. Однако я ошибался.
Как-то вечером к нам в лагерь зашел охотник в сопровождении трех громадных свирепых охотничьих псов. Один из них, конечно, тут же унюхал выпь, неподвижно застывшую в трансе на опушке леса. Поставив торчком уши и негромко рыча, пес пошел на нее. К нему тут же примкнули два других пса, и вся тройка с наглым видом двинулась к птичке. Птица позволила им подойти почти на метр и лишь тогда соблаговолила обратить на них внимание. Она повернула голову, смерила собак уничтожающим взглядом и повернулась к ним грудью. Псы остановились несколько обескураженные: что делать с птицей, которая встречает вас лицом к лицу, вместо того чтобы удирать со всех ног, истошно вопя? Они подступили ближе. Тут выпь резко нагнула голову, распустила крылья - и перед псами возник веер из перьев. В центре каждого крыла оказалось по красивому пятну (при сложенных крыльях их не было видно), похожему на глазище колоссального филина, уставившегося на врага. Это преображение стройной и непритязательной птички в нечто смахивающее на рассвирепевшего хищного филина застигло собак врасплох. Они застыли как врытые в землю, еще разок взглянули на колышущиеся крылья - да как припустят со всех ног! Выпь встряхнулась, аккуратно сложила крылья, поправила несколько сбившихся перышек на груди и снова впала в транс. Было очевидно, что нападение собак ее нимало не встревожило.
