Я бегу вперед, надеясь, что у него нет времени позвать на помощь или просто выстрелить мне в спину. Я нахожу вход за офисом управления и проскальзываю через одну из стен, которая все еще строится. Я слышу повышенные голоса.

— …думаешь, ты можешь просто прийти сюда и угрожать мне?

— Угрожать? — Спрашивает голос, который я узнаю, как голос Пакса. — Я тебе не угрожаю. Я обещаю тебе. Если я услышу хоть один шепот о тебе или о том, что кто-то из твоих людей снова собирается навредить Мире, я прикончу всех вас.

— Угрожай, сколько хочешь. Ты видел письма на моем столе, так что ты должен знать, что ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить это. Как только Като узнает, что ракета, используемая для уничтожения корабля Миры, была ракетой Тольтек, он объявит войну Тольтеку. И если это не сработает, ты видел, что у меня есть один из моих людей, пока мы говорим, чтобы взорвать приют в столице Тольтек. Конечно, будет достаточно доказательств, чтобы доказать, что взрыв был заказан Умани. Пока два самых могущественных клана Примуса заняты ослаблением друг друга в войне, которую я гарантирую долгой и кровавой, мой народ займет наше законное место на этой дерьмовой планете. Мы станем хозяевами над вами примитивными, варварскими простаками. Люди будут хозяевами Маркула. И я стану королем.

Я приближаюсь, наконец, и вижу сцену. Гай стоит над столом, и Пакс приближается, его возвышающаяся фигура делает Гая похожим на ребенка. Но я заметила, как рука Гая скользнула под стол и нажала кнопку. О нет. Это должно быть какая-то тихая тревога.

— Пакс! — Кричу я. — Ты должен уйти! Он только что…

Рука хватает меня сзади. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть грубого мужчину со шрамом на глазу. Он целится пистолетом между моих глаз. Недолго думая, я направляю ружье на него и стреляю. Свет почти ослепляет меня, и когда я снова вижу, человек лежит. В его животе дыра размером с пушечное ядро. Я чувствую что-то вроде запаха приготовленного мяса и меня тошнит, когда понимаю, что это сожженная плоть мертвеца.

Мне не нужно долго думать, потому что Пакс находит меня и подхватывает. Он быстро движется и уносит меня из здания управления. Я вижу более ста человек с винтовками, штурмующих вход в здание, когда мы выходим сбоку. Нет никакого способа, чтобы Пакс выжил. Но разве это не помешает ему разозлиться на меня? Я не знаю, но мне тоже все равно. Он может злиться сколько угодно. Он был лучшим, что когда-либо случалось со мной, и я не позволю ему уйти из-за такой глупости, как его гордость.

Вид почти семифутового синего Примуса, построенного из чистой мускулатуры, несущегося через человеческую колонию, достаточно, чтобы никто не пытался остановить нас. Его длинные шаги быстро уводят нас далеко от здания управления и головорезов Гая.

— Мне очень жаль, Пакс. Я не хотела сидеть сложа руки и ждать, пока с тобой что-нибудь случится.

Хотя он бежит на полной скорости, он говорит так, как будто не напряжен.

— Ты не должна была подвергать себя такой опасности, — его голос наполнен едва подавленным гневом. Но потом его черты слегка смягчаются. — Но ты заставляешь меня гордиться твоей силой. Я видел, как ты убила человека. Многие примусы… — он замолкает на секунду, когда крепче обхватывает меня и прыгает почти на двадцать футов, чтобы преодолеть разрыв между двумя платформами. — Многие молодые примусы вздрагивают перед первым убийством. Ты была бесстрашна.

Я улыбаюсь странной смесью гордости и вины. Более запутанная, чем когда-либо. Если бы у меня было время подумать об этом, я знаю, что никогда бы не забрала чью-то жизнь. Но в тот миг я также поняла, что это был или он, или я. Инстинкт сработал, и я отреагировала. Это было не что иное, как желание выжить, но все же… Я чувствую себя грязной и неправильной. Что бы этот человек ни делал, он делал, потому что считал это правильным. У него были свои причины и мотивы, и я забрала это у него. Но не хочу останавливаться на этом. Я выбрала свой путь, и он не будет легким. Мне просто нужно сосредоточиться на том, что конец будет стоить того.

Пакс скользит рукой до моей груди, ухмыляясь.

— Возможно, я накажу тебя за твое неповиновение. У моего народа есть традиция, когда женщина не подчиняется. Думаю, твои люди называют это минетом.

Я усмехаюсь ему в ответ.

— Ты понимаешь, что за нами сейчас охотится небольшая армия? А ты про минет?

Что-то огненное и горячее отражается в его глазах, и он ухмыляется еще шире. Он резко поворачивается и просто отходит от края платформы. Мой желудок дергается, но я крепко прижимаюсь к нему, полагая, что он знает, что делает. Он хватает виноградную лозу, и мы внезапно качаемся в длинной, перевернутой дуге. Мы приземляемся в укромном уголке дерева Лорис, которое разделяется в трех направлениях. Между листьями и толстыми ветвями мы должны быть почти невидимы. Я все еще вижу далекие огни Джектана над нами, но я сомневаюсь, что кто-нибудь увидит нас здесь. Он действительно…

Он усаживает меня и начинает расстегивать штаны.

— Подожди, — говорю я, — ты слышал Гая. У него есть человек на пути к Кольке. Мы не можем позволить себе остановиться.

— Мы должны, — говорит Пакс. — Единственный путь до Кольки без шаттла хорошо известен. Он будет тщательно охраняться в течение дня. Ночью страх перед чудовищами даст нам прикрытие, которое мы должны пройти незаметно.

— Какая разница, если нас увидят! — Говорю я. — Нам нужно добраться туда и помочь.

Мужчина колеблется, его ухмылка сползает.

— Мне не рады в Кольке. Если они узнают, что я приду… Они сделают все возможное, чтобы задержать меня.

— Почему тебе не рады?

— Я не изгнал себя в результате счастливого и мирного правления, — говорит он, резким голосом, отрезав любую линию допроса, которую я могла бы продолжить.

— То есть мы просто сидим здесь, пока не наступит ночь? — Я говорю, прежде чем тишина, растущая, между нами, становится слишком неудобной.

— Да, — говорит он с суровым выражением лица.

Я вздыхаю, зная, что я напомнила ему что-то в его прошлом, что причиняет ему боль, и, если мы все равно застрянем здесь… небольшая улыбка появляется на моем лице, когда меня осеняет.

— Я хочу, чтобы ты снял штаны. Медленно.

Огонь в его золотых глазах возвращается. Одной рукой он нажимает на пуговицу своих кожаных брюк. Он делает шаг навстречу мне, используя свой большой палец, чтобы вытащить пояс достаточно, чтобы дать мне представление о том, как острый «v»-образный контур мышц спускается вниз к его члену от живота. Я слышу, как он начинает мурлыкать, когда все еще приближается и берет меня за руки. Он кладет их на штаны и ждет.

Я встаю на колени, медленно тяну их вниз, пока его член не вырывается, стоя полностью прямо. Он слегка наклоняется, чтобы я могла дотянуться. Я открываю рот и двигаюсь до тех пор, пока головка его мужественности не окажется у меня во рту, но не касаюсь, а затем отступаю, закрывая рот ухмылкой.

— Знаешь, — говорю я. — Я, кажется, помню, что тебе нравится дразнить. Как тебе понравится вкус…

Я замолчала, как только он толкнул мою голову на свой член прежде, чем я договорила. Я смеюсь, звук приглушен. Я планировала дразнить его и не торопиться, но внезапное проявление отчаянной страсти зажигает что-то внутри меня. Я вцепилась обеими руками ему в бедра, сильно прижимаясь. Я скольжу одной рукой вокруг основания его члена, а другой, нежно ласкаю его яйца.

Я беру его в рот так глубоко, как могу, удивляясь, как сильно это меня заводит. Я уже чувствую, что мои трусики теплые и прилипают к моей киске. Каждый раз, когда смотрю вверх, я вижу, как он смотрит на меня, лицо отражает удовольствие и наслаждение. Видя его наслаждение, я все больше погружаюсь в свое. Теряю контроль, моя рука и рот двигаются вверх и вниз по его члену так быстро, что я создаю чвакающие звуки. Он стонет, толкая себя глубже в мой рот.

Я опускаю его яйца и скольжу рукой к моему клитору, зная, что больше не могу сдерживать свое удовлетворение. Когда он видит, наклоняется и поднимает меня за талию, как будто я вешу не больше, чем ребенок. Примус прижимает меня к гладкой коре дерева Лорис и рвет мои штаны и трусики другой рукой, не потрудившись снять с меня рубашку. Я стою прямо, спиной к дереву, и моя грудь прижата к его груди. Он раздвигает мне ноги, чтобы я его оседлала. Я обхватываю его ногами с жадностью.