Он похлопал суккуба по упругой нагой спине, после чего демонесса исчезла с экрана.

— Тогда к чему вся эта травля? — Зейн понимал, что вопрос в высшей степени риторический. Это обвинение он уже выдвигал и уже знал, что ему ответят. Но что-то надо было сказать, чтобы противодействовать возникшему благодарному порыву. Сатана хвалил его, как и Луну, за то, что было основой его поведения, Сатана оправдывал его обращение с матерью… Насколько было бы проще сражаться с безумным чудовищем!

Сатана рассмеялся — этакий славный парень:

— Видите ли, уважаемый Зейн, Добро меня не касается. Моя юрисдикция — Зло. Моя вечная обязанность — находить в человеке дурное и карать его. Вы ведь согласитесь — это рутина, но рутина необходимая.

— Безусловно, тем не менее…

— В мире невероятное количество зла, — продолжала изысканная личность на экране. — Предоставьте мир самому себе, и вскоре зло исказит весь мир. Знаете, как скисает молоко? Необходимо навести порядок. Злодеи должны быть наказаны, а главное — они должны знать, что наказание будет неизбежным и точно соответствовать тяжести содеянного. По сути обществу следовало бы увидеть зло в действии и сделать свои выводы о результатах. Лишь таким образом можно совершенствовать человека как класс.

Совершенно железная логика!

— Но ведь ты допускаешь, что Луна не несет в себе зла! За что же ее наказывать?

— Мой дорогой друг! — Сатана одарил собеседника улыбкой, полной тепла и терпения. С такой добротой папаша обращается к дивному ребенку, у которого ветер в голове. — Конечно, в ней нет зла и наказывать ее не за что. Она попадет прямо на Небеса — ей место там. Вы же не станете против этого возражать?

— На Небеса? — бестолково повторил Зейн. — Ты позволишь ей?..

— Мне чужого не нужно. Ее душа принадлежит Богу.

Зейн мучительно искал, за что бы зацепиться.

— Но время Луны еще не пришло! Зачем торопить ее смерть? — Он опять пытался заставить Сатану признать, что это его рук дело.

— Если кто-то один должен умереть до срока, чтобы сто человек продолжали благоденствовать, значит ли это, что вы жестоки к одному и милостивы к ста?

— Нет, конечно, но…

— Смерть, я детально исследовал будущее человечества. Я способен постичь все отклонения, неуловимые для разума смертных — не для вашего, разумеется, ваше восприятие гораздо тоньше… Однако детальное объяснение было бы слишком скучным. По сути же я понял, что отрезок времени, равный примерно двадцати годам, станет критическим в судьбе человека как вида. Используя преимущества в столь исключительной ситуации, я мог бы изменить ход истории человечества. Я в состоянии очистить мир от зла, причинив при этом минимум ущерба. К сожалению, некая личность — без сомнения, с самыми благими намерениями, но заблуждающаяся насчет моих целей, — мешает мне реализовать эту возможность. Меня очень печалит необходимость обойтись с ней крайне жестоко, тем более что ее поведение вполне оправданно, если принимать во внимание, сколь мало доступно ее пониманию. Но сто человек вправе рассчитывать на справедливость более, чем один человек. Подобная арифметика выглядит жестокой в частном случае и крайне несправедливой, однако при увеличении масштабов меняется вся система ценностей. Такова реальность, и моя обязанность следить, чтобы все счета были оплачены в срок.

Но этим «одним человеком» была Луна. Иначе Зейн вполне мог бы согласиться с Сатаной.

— Нет, Лукавый, я тебе не верю!

— Вы осмотрительны — это хорошо. — Сатана, казалось, совсем не обиделся. — У вас независимое мышление, мне это нравится. Уверен, история данной личности при вашем содействии получит соответствующее завершение.

— Сомневаюсь, чтобы тебе удалось убедить меня отправить в Вечность любимую женщину, пока ее время не пришло.

— Выбор времени — вещь весьма относительная. — Сатана пожал плечами. — Ощущаете ли вы сейчас преимущество от того, что в свое время вас грубо использовали, подтасовав в том числе время и способ вашего ухода из жизни?

Он становится невыносим!

— Я, конечно, от этого не в восторге. — Зейн понимал, что лучше говорить только правду. Даже если очень захочется, Сатану ему не провести

— здесь он мастер. А потому любая ложь, даже мельчайший самообман будет на руку Сатане. — Но, полагаю, в подобных обстоятельствах это было необходимо…

Зейн замолчал, анализируя сказанное. Благополучие единицы, принесенное в жертву человечеству… Лукавый опять в выигрыше!

— Обстоятельства всех нас превращают в марионеток, — сочувственно произнес Сатана. — Вы действуете в соответствии с вашими обязанностями — говорю это вам совершенно искренне. Десятки, может быть, сотни лет не бывало такого, чтобы Смерть ставила совесть превыше удобств. Подобная позиция уже вышла из употребления.

Лесть была очень приятна, но Зейн сопротивлялся, не доверяя тому, кто ее изрекает.

— Осмелюсь заметить, эта позиция привела к столкновению с тобой.

— Хо-хо-хо! — Сатана захохотал, как весельчак Санта-Клаус. — Ну разве это не насмешка? Правила столь незыблемы, что те немногие, кто отваживается творить добро, вынуждены расплачиваться собственными душами. Бог изошел бы зеленым пламенем, если бы узнал. Но, откровенно говоря, ему наплевать.

Зейн был ошеломлен подобным кощунством. Хотя чего еще ждать от первейшего богохульника?

— Ты говоришь, в Ад иногда попадают добрые души? — спросил он в изумлении.

— А дурные иногда уходят на Небеса, — подтвердил Сатана, хлопнув себя по колену. — Ужасно, но такова бюрократия, и ее порядки незыблемы. А некоторые бедные души проскальзывают в любую щелку.

Перед тобой Отец Лжи, напомнил себе Зейн. Все или ничего. Любое соглашение обернется обманом. Даже сам разговор с Сатаной уже опасен. Своим красноречием он кого угодно собьет с толку, так что очень скоро перестаешь видеть границы между Добром и Злом.

— Вы по-прежнему пребываете в сомнении, я вижу, — Сатана подался вперед с выражением несомненной искренности. — Что ж, вполне понятно. Ваши коллеги поставили вас в неловкое положение. У вас трудности по службе, вы стеснены правилами, безнадежно устаревшими к сегодняшнему дню. Представьте себе, у меня та же история!.. В тех вопросах, где наши сферы деятельности пересекаются, мы должны действовать заодно. Это не только существенно облегчит нам исполнение наших обязанностей, но и будет обоим выгодно.

— Не вижу никакой выгоды!

— Это лишь потому, что вы не позволяете себе ее увидеть, — мягко сказал Сатана. — Разрешите мне устроить для вас осмотр моих владений?

— Экскурсия в Ад? Я не…

— Все будет сделано так, словно вы всего лишь на время покинете свою земную оболочку. Смею вас заверить, вернетесь наилучшим образом.

— Что стоит слово Отца Лжи? — возмутился Зейн. — Теперь ты и меня хочешь заполучить! Ну так я не стану рисковать своей душой.

— Если мужчина не рискует душой во имя любимой женщины, то, возможно, он не заслуживает взаимной любви, — обронил Сатана.

Вот это удар!

— Мне ни к чему рисковать душой в дурацком споре. Не считаю нужным вникать в твои дела, тем более лезть за этим в Ад. Я добиваюсь только одного: пересмотра дела о смерти Луны. Если ты можешь его ускорить, я буду очень рад.

— Вам не случалось ускорять ход бюрократической машины? — Сатана закатил глаза.

Ага, вот оно!

— Как бы то ни было, я буду тупо сидеть здесь до самого разбирательства. — Зейн решил, что положил Сатану на лопатки, ведь во время пересмотра обман всплывет и приговор Луны будет отменен.

— Полагаю, вы не поняли до конца мои проблемы, — сказал Сатана. — Ад — огромнейший механизм. Каждый час туда попадают тысячи душ, которые приводят его в движение. Вы же одним рывком останавливаете весь поток. Мой кадровый состав останется без работы.

— Передышка пойдет им на пользу, — Зейн улыбнулся без сочувствия, — подточат свои вилы или что у них там есть.

— О, напротив. Эти черти все время должны быть заняты. А чем их, бездельников, сейчас займешь?