- Ты можешь прекратить это в любой момент.

Старуха развернулась и пошла обратно без единого слова, без вопроса или удивления. Вестник прижал указательный палец к губам, призывая к тишине, и последовал за ней.

Стены коридора разошлись в стороны, и мы вошли в большой зал с низким потолком. Большая комната наполненная холодом, старой мебелью и... дверьми. Они словно портреты в рамках шли по обе стороны на расстоянии в локоть друг от друга. У дальней стены мягко потрескивали дрова в камине. Столы, стулья, кресла, маленькие пуфики и скамейки были расставлены по помещению без всякого порядка, словно в лавке старьевщика. Эдакая комната сумасшедшего столяра, помешенного на всем, куда можно пристроить седалище.

Старуха довольно ловко проковыляла между вещами, не задев ни одной. Чего нельзя сказать обо мне, с грохотом повалившей стул времен эпохи истребления, с кожаными ремнями, кандалами, прикрученными к ножкам. Вряд ли я буду скучать по этому, как Вестник

Три головы одновременно повернулись в мою сторону. Подслеповатый прищур старухи, легкое недовольство Александра и пренебрежение пожилого мужчины. Хозяин землянки, или лавки антикварной мебели зарытой под землю сидел в глубоком кресле. Приятно представлять себя в таком с пледом, чашкой чая и любимой книжкой. Последняя, кстати была, небольшой томик, заложенный пальцем с черным ногтем.

- Извините, - промямлила я, поднимая стул за рассохшуюся спинку.

Старуха фыркнула и скрылась за одной из дверей. Старый вестник перевел взгляд обратно на огонь.

- Дым, это мать Легенды Зимы, Ольга, - представил меня Александр, обходя кресло.

- Рад за нее, - ответил тот, кого называли Дымом.

- Можешь сказать, кем она станет после залога? - сразу перешел к делу молодой вестник.

- Я много чего могу, - голос, словно, нарочно стал брюзжащим, хотя сидящий в кресле был отнюдь не старым, пожилым, но не развалиной, встретившая нас женщина и та выглядела старше, - Но зачем мне это делать?

- Приказ хозяина.

- Ха, пусть прижжет и прикажет лично, - Дым посмотрел на меня. - Тебе-то, девка, это зачем?

Вытянув руку, я показала ему ладонь. Выцветшие карие глаза под набрякшими веками, внимательно осмотрели бугристую руну.

- Я спросил не о том, зачем тебе сделка. У девок всегда сотни желаний. Я спросил, зачем тебе знать? Это будет чудище, вот и весь сказ.

- Чудища бывают разными, - я опустила руку.

- Это да. Я тоже первую сотню лет так думал, - старый вестник хихикнул, пошлый старческий звук, - Хочешь совет? Пошепчи демону на ушко в постельке, поработай губками и станешь вестницей.

- Этот вариант обсуждается, - ровно ответил Александр, не обращая внимания на пакостное лицо Дыма, - Она хочет знать...

- Я хочу знать, кем стану, если приду к вам, - перебила я, - Губки, знаете ли, устали.

- Занятная нынче молодежь пошла. И ленивая, - он погрозил мне пальцем, страницы лежавшей на коленях книги лениво качнулась из стороны в сторону, - И что же ты потребуешь взамен? Чего тебе не хватает? Денег? Власти? Мужчин? Силы? Красоты? Чего?

- Ни одна магия не вернет мне семью. Я хочу, чтобы те, кто мне дорог всегда были рядом. Хочу, что бы наши жизни были переплетены хоть в радости, хоть в боли. Потянешь такое желание, торговец?

- Вот ты сама и ответила на свой вопрос, - морщинистые руки ухватили книгу и подняли кожаный переплет, - Можешь увести ее, мальчик.

- Ты не ответил, - сказал молодой вестник.

- Мне и не надо.

- Что вы читаете? - неожиданно вырвалось у меня, глаза не отрывались от шуршащих страниц, исписанных небрежным почерком, в котором чудилось что-то знакомое, чего не могло быть в принципе.

- Дневник одного ученичка. Глупость на глупости, но временами это меня развлекает.

- У меня есть похожая тетрадь.

- Рад за тебя, девонька. Марька, - рявкнул он, и бабка выглянула из-за ближайшей двери - Проводи.

Я снова открыла рот, но руки вестника опустились на плечи, невысказанные слова остались невысказанными.

- Бесполезно,- тихо сказал мужчина, - Если он не захочет, не скажет ни слова.

Я знала, видела, что он прав, по поджатым губам старого вестника, по равнодушию в глазах. Наверняка, таких девок у него было много, и все о чем-то просили, а некоторые еще и получали. Мне была знакома эта несговорчивая порода стариков, управляющий нашим Юково был не менее упрям.

- Он однажды сказал мне, что слишком стар, чтобы выслушивать людскую ахинею, - проговорил вестник, когда мы садились обратно в машину.

- Зачем ты вообще, ходил туда? - спросила я, и тут же сама ответила, - Ты хотел у него учиться?

- "Хотел" - хорошее слово, - вестник завел двигатель и выехал обратно на колею, - От моего желания мало что зависит. Дым на все вопросы отвечает так же туманно. И через раз.

- Есть и другие вестники, - я посмотрела на резко очерченный профиль, мужчина был недоволен и не скрывал этого.

- Есть. Но мне нужен лучший. Его сделки вошли в историю. И он будет говорить, я не оставлю ему выбора.

В голосе мужчины была твердая уверенность, вполне возможно, что со временем Александр разговорит старика. Со временем... жаль, что у меня его не осталось.

- А если кто-то пожелает стать демоном? - спросила я, поворачиваясь к водителю, - Ты сможешь выполнить?

- А ты желаешь? - он смотрел только вперед.

- Да.

Он резко повернулся, в глубине темных глазах стала закручиваться спираль, словно в зрачок вдруг стали вплетаться серебристые нити, машина сбросила скорость.

- Если это позволит мне быть рядом с Алисой, то да?

- Врешь, - уверено сказал мужчина и отвернулся, - В тебе нет желаний один только страх.

- Ответь на вопрос, - попросила я.

- Исполнить желание можно по-разному. Можно вложить в человеческое тело силу демона, и тебя разорвет на куски. И, увы, - он на секунду поднял руки, и тут же снова положил на руль, - Де факто, желание исполнится. Или, заставить тебя поверить, что ты демон. Но создать из смертного, - он покачал головой. - Нет.

- А говорят любой каприз, за вашу душу, - горько пробормотала я.

- Ну, извини, редко кто до такого додумывается, но создать из кошки кашалота не под силу даже хозяину.

- А если я пожелаю возвращения Юкова? Ты вернешь мой дом? - надежда странная отдающая горчинкой, но такая прекрасная вдруг проснулась во мне, если уж суждено нырнуть в омут с головой, то не зря.

Несколько секунд вестник смотрел на однообразный зимний пейзаж, разбавленный черными хибарами поселка, а потом нехотя ответил:

- Я мог бы соврать. Но не буду. Не тебе. Ответ - нет. И не потому что это не в моей власти. В моей, если бы оно существовало. Если бы оно пряталось за пеленой заклинаний, но... Ольга, пойми, его нет, стежку выдернули из одеяла мира. Его просто не существует. Хочешь, я по твоему приказу поставлю дома, проложу дороги, и даже посажу яблони? Легко. Но я не могу создать его жителей. Вестник не творец. Но я все еще могу заставить тебя поверить, что твой дом на месте. Или забыть его навсегда.

- Святые, - я закрыла лицо руками, - Всегда есть подвох, всегда обман, игра словами...

Машина подпрыгнула на ухабе, и я едва не прикусила язык.

- Отдать душу за пшик, за видимость, - выпрямившись на сиденье, я откинула голову назад, - Отдать все и не получить ничего. Самое время рассмеяться.

- Мы можем разобрать случаи залога и попробовать вывести статистическую вероятность перерождения, так можно хоть предположить...

- Не надо.

- Почему?

- Это ничего не даст, лишь займет меня на некоторое время. Понимаю, зачем ты это делаешь, но не надо. Я должна принять решение. Должна подумать. Одна. Извини.

- Не извиняйся.

Он довез меня до ворот цитадели, лишь раз, для проформы спросив, уверена ли я, что он мне не нужен. Я ни в чем не была уверена, но он не настаивал.

В замке царило оживление, не столь явное как перед балом, но все же заметное. Увеличившееся количество слуг, чуть торопливее их походка, чуть больше подносов в руках. Надеюсь, не очередной торжественный ужин на подходе.