— Не благодарите меня и Бута, пока мы не посадим их в эту машину, — оборвал его туки. Перевел «скаут» в режим четырехколесного привода и через сугроб свернул на Джойтнер— авеню, которая через Лот выходила на шоссе 295. Снег фонтаном полетел из-под брызговиков. Задние колеса пошли юзом, но Туки водил машину по снегу с незапамятных времен, так что легким движением руля выровнял внедорожник, и мы двинулись дальше. В свете фар по появлялись, то исчезали следы другого автомобиля, проехавшего раньше этой дорогой — »мерседеса» Ламли. Сам Ламли наклонился вперед, вглядываясь в снежную пелену. И вот тут Туки заговорил.

— Мистер Ламли.

— Что? — он повернулся к Туки.

— Среди местных жителей ходят всякие истории о Салемс-Лоте, — голос его звучит спокойно, но морщины стали глубже, а глаза тревожно бегали из стороны в сторону. — Возможно, все это лишь досужие выдумки. Если ваши жена и дочь в кабине, все отлично. Мы их заберем, отвезем ко мне, а завтра, когда буран утихнет, Билли с радостью отбуксирует ваш автомобиль. Но, если в кабине их не будет…

— Как это не будет? — резко обрывает его Ламли. — Почему их не будет в кабине?

— Если в кабине их не будет, — продолжает Туки, не отвечая, — мы разворачиваемся, возвращаемся в Фолмаут и извещаем о случившемся шерифа. В такой буран, да еще ночью, искать их бессмысленно, не так ли?

— Мы найдем их в кабине. Где им еще быть?

— И вот что еще, мистер Ламли, — добавил я. — Если мы кого -то увидим, заговаривать с ними нельзя. Даже если они что-то начнут говорить нам. Понимаете?

— Что это за истории? — медленно, чуть ли не по слогам, спрашивает Ламли.

От ответа, одному Богу известно, что я мог ему ответить, меня спас возглас Туки: «Приехали».

Мы пристроились в затылок большому «мерседесу». Снег толстым слоем лег на багажник и крышу, у левого борта намело большой сугроб. Но светились задние огни и из выхлопной трубы вырывался дымок.

— Бензина им хватило, — вырвалось у Ламли.

Туки, не выключая двигателя, потянул вверх рукоятку ручного тормоза.

— Помните, что сказал вам Бут, мистер Ламли.

— Конечно, конечно, — но думал он только о жене и дочке. Едва ли мог его в этом винить.

— Готов, Бут? — повернулся ко мне Туки. Наши взгляды встретились.

— Думаю, что да.

Мы вылезли из кабины и ветер тут же облапил нас, бросая в лица пригорышни снега. Ламли шел первым, наклонившись вперед, полы его модного пальто раздулись, как паруса. ОН отбрасывал две тени: одну — от фар внедорожника Туми, вторую

— он задних огней «мерседеса». Я следовал за ним, Туки замыкал нашу маленькую колонну. Когда я поравнялся с задним бампером «мерседеса», Туки придержал меня.

— Обожди!

— Джейни! Френси! — проорал Ламли. — Все в порядке? — он открыл дверцу у водительского сидения, сунулся в кабину. — Все…

И замер. Ветер выхватил тяжелую дверцу из его руки, распахнул до предела.

— Святой Боже, Бут, — пробормотал Туки. — Видать, та же история.

Ламли повернулся. На лице недоумение и испуг, глаза круглые. И тут же бросился к нам, подскользнулся, чуть не упал. Пролетел мимо меня, вцепился в Туки.

— Как вы могли это знать? — проревел он. — Где они? Что у вас тут творится?

Туки оторвал его руки, протиснулся к распахнутой дверце. Мы вместе заглянули в салон «мерседеса». Тепло и уютно, но красный индикатор указывал что бензина осталось на донышке. И никого. Только кукла Барби на коврике у переднего пассажирского сидения. Да детская лыжная курточка на заднем.

Туки закрыл лицо руками… и исчез. Ламли схватил его и отшвырнул в сугроб. Бледный, с безумным взглядом. Губы его шевелились, но он не мог произнести ни звука. Залез в салон, достал куртку.

— Куртка Френси? — свистящий шепот, и тут же крик. — Куртка Френси! — он повернулся, держа ее перед собой, маленькую курточку с оттороченным мехом капюшоном. Посмотрел на меня, сбитый с толку, ничего не понимающий. — Она не могла выйти из машины без куртки, мистер Бут. Почему… почему… она же замерзнет.

— Мистер Ламли…

Он шагнул в снеговерть, с курткой в руке, крича:

Френси! Джейни! Где вы? Где вы-ы-ы?

Я протянул Туки руку, помог подняться.

— Ты в…

— Что я, — отвечает он. — Мы должны удержать его, Бут.

Мы бросились следом за ним, не бросились — поплелись: снега насыпало выше колена. Но он остановился и мы настигли его.

— Мистер Ламли… — Туки положил руку ему на плечо.

— Туда, — крикнул Ламли. — Они пошли туда. Посмотрите!

Мы посмотрели. Две цепочки следов, больших и маленьких, которые быстро заносил снег. Еще пять минут, и мы не увидели бы их вовсе.

Он двинулся было по следу, наклонив голову, но Туки схватил его за пальто.

— Нет! Ламли, нет!

Обезумевшее лицо Ламли повернулось к Туки, он сжал пальцы в кулак, замахнулся, но что-то в глазах Туки заставило его опустить руку. Он посмотрел на меня, потом взгляд его вернулся к Туки.

— Она замерзнет, — он словно разговаривал с двумя глупыми мальчишками. — Разве вы этого не понимаете? Она без куртки и ей всего семь лет…

— Они могут быть где угодно, — ответил Туки. — Нельзя идти по следам. Очередной порыв ветра полностью их занесет.

— Так что вы предлагаете? — истерично выкрикнул Ламли. — Если мы поедем за полицией, они замерзнут! Френси и моя жена!

— Возможно, они уже замерзли, — Туки встретился с Ламли взглядом. — А может, с ними случилось что и похуже.

— О чем вы? — прошептал Ламли. — Выкладывайте, черт побери. Скажите мне!

— Мистер Ламли, — говорит Туки. — Дело в том, что в Лоте…

Но именно я, неожиданно для самого себя, произнес ключевое слово.

— Вампиры, мистер Ламли. В Джерусалемс-Лоте полным полно вампиров. Я понимаю, осознать это трудно…

Он вытаращился на меня так, словно я позеленел у него на глазах.

— Психи, шепчет он. — Вы оба — психи, — потом отвернулся от нас, сложил руки рупором и завопил. — ФРЕНСИ! ДЖЕЙНИ!

Двинулся по следу, полы его пальто стелились по стегу.

Я посмотрел на Туки.

— Что будем делать?

— Пойдем за ним, — говорит он. Снегом волосы прилепило ко лбу, выглядел он-таки странно. — Не могу оставить его здесь. А ты?

— Пожалуй, что нет.

И мы пошли на ним. Но расстояние между нами все увеличивалось. На его стороне была сила молодости. Он прорубал снег, словно грейдер. А тут дал себя знать мой артрит, и я уже посматривал на ноги, умоляя их: еще немного, пожалуйста, продержитесь еще немного…

Я ткнулся в спину Туки. Он стоял, широко расставив ноги, голову опустил, руки прижал к груди.

— Туки, — говорю я, — с тобой все в порядке?

— Все нормально, — ответил он, опуская руки. — Нам бы не упустить его из виду, Бут. Скоро он выдохнется и начнет лучше соображать.

Мы добрались до вершины взгорка и внизу увидели Ламли, оглядывавшегося в поисках следов. Бедняга, шансов найти их у него не было. Там, где он стоял, ветер дул так сильно, что заметал любую впадину через три минуты,

Ламли поднял голову и прокричал в ночь: ФРЕНСИ! ДЖЕЙНИ! РАДИ БОГА, ОТЗОВИТЕСЬ!» В голосе слышались отчаяние, ужас, боль. Но ответил ему лишь рев ветра. Ветер словно смеялся над ним, говоря: я забрал их, мистер Нью-Джерси, а вы оставайтесь с дорогой машиной и пальто из кашемира, Я забрал их и занес их следы, а к утру они будут у меня, что две клубнички в морозилке…

— Ламли! — завопил Туки, перекрывая вой ветра. — Не хотите верить в вампиров — не надо! Но так вы им ничем не поможете. Мы должны…

Но внезапно Ламли ответили, из темноты донесся голосок, зазвеневший, как серебряные колокольчики, и внутри у меня все похолодело.

— Джерри… Джерри, это ты?

Ламли развернулся на голос. И тут появилась она, выплыла из тени маленькой рощи, как привидение. Мало того, что городская, так еще самая прекрасная из виденных мною женщин. Так мне хотелось подойти к ней и выразить свою радость: как не радоваться, если она жива и здорова. Обета она была в зеленый пуловер и накидку без рукавов, вроде бы такие называют пончо. Накидка колыхалась, черные волосы струились на ветру, как вода в ручье в декабре, перед тем, как мороз скует ее льдом.